аптекаря на Леденхолл-стрит, где увидела на табуретке, у самого прилавка,
небольшой белый узелок; рядом, спиной к нему, стояла служанка, задрав голову
и глядя на аптекарского ученика, который взобрался на прилавок, тоже спиной
к двери, и со свечкой в руке искал что-то на верхней полке; таким образом,
внимание обоих было занято, а кроме них, никого в лавке не было.
подстрекнувшего меня, как бы шепнув на ухо слова искушения, ибо я помню и
никогда не забуду, точно чей-то голос за спиной у меня сказал: "Возьми
узелок! Живо! Сию минуту!" Едва только я услышала эти слова, как тотчас
вошла в лавку и, повернувшись спиной к девушке, словно бы я пятилась от
проезжавшей по улице телеги, протянула руку назад, схватила узелок и вышла
из лавки, причем ни Служанка, ни приказчик, ни прохожие меня не заметили.
делала. Выйдя из лавки, я не решилась бежать или хотя бы ускорить шаг. Я
перешла улицу и повернула за первый же угол; кажется, то была улица,
пересекающая Фенчерч-стрит; потом я стала так кружить, что положительно не
знала, где я и куда иду; я совсем потеряла голову и чем больше удалялась от
опасности, тем быстрее шла, пока не выбилась из сил, так что принуждена была
присесть на скамеечку у чьей-то двери; тут только я сообразила, что зашла на
Темз-стрит, возле Биллингсгета. Отдохнув немного, я продолжала свой путь;
кровь во мне кипела; сердце стучало, точно от внезапного испуга. Словом, я
была так поражена своим поступком, что не знала, куда мне идти и что делать.
приходить в себя и направила свои шаги к дому, куда вернулась около девяти
часов вечера.
нашла, я не знала, но, развязав его, нашла там отличное, почти новое
приданое новорожденного, с тонкой работы кружевом; там была также серебряная
миска вместимостью в пинту, небольшая серебряная кружка и шесть ложек, еще
кое-какое белье, хорошая женская рубашка, три шелковых носовых платка, а в
кружке восемнадцать шиллингов и шесть пенсов, завернутые в бумажку.
несмотря на то, что находилась в полной безопасности.
Воровка! При следующей краже меня схватят, посадят в Ньюгет и мне будет
грозить смертная казнь!
вещи обратно, если бы только у меня хватило смелости; но через некоторое
время это желание остыло. И вот легла я в постель, но спала мало; мрачные
мысли не покидали меня, и я не соображала, что говорю и что делаю, всю ночь
и весь следующий день. Потом мне страшно захотелось что-нибудь услышать о
пропаже, узнать, что это за узелок, кому он принадлежал: бедняку или
богатому человеку. Может быть, говорила я, такая же бедная вдова, как я,
завернула свои пожитки, чтобы продать их и купить кусок хлеба для себя и
несчастного ребенка, и теперь они умирают с голоду и горюют о пропаже. И
мысль эта мучила меня больше, чем все остальное, в течение трех или четырех
дней.
которая с каждым днем пугала меня все больше, постепенно ожесточила мое
сердце. Особенно сильно угнетало тогда мой ум то, что перед этим я
исправилась и, как я надеялась, раскаялась во всех прошлых грехах; что в
течение нескольких лет я вела скромную, правильную и замкнутую жизнь, а
теперь жестокая нужда толкала меня к гибели телесной и духовной; два или три
раза я падала на колени и, как умела, молила Бога об избавлении: но должна
сказать, что мои молитвы не приносили мне отрады. Я не знала, что делать;
все кругом страшило меня, а внутри царил мрак; и я думала, что раскаяние мое
было неискреннее, что небо начало карать меня еще в этой жизни и готовит мне
страдания по моим грехам.
бы, но во мне сидел дурной советчик, непрестанно подстрекавший меня
облегчить свое положение какими угодно средствами. И вот однажды вечером,
прибегнув к тому же коварному внушению, как тот раз, когда шепнул мне:
"Возьми этот узелок", - он опять соблазнил меня пойти попытать счастья.
неизвестно чего, как вдруг дьявол расставил на моем пути ужасную западню,
какой я никогда не встречала ни раньше, ни после. Проходя по
Олдерсгет-стрит, встретила я хорошенькую девочку, которая возвращалась домой
из танцевальной школы совсем одна, и мой соблазнитель, как истинный дьявол,
натравил меня на это невинное создание. Я заговорила с девочкой, и она в
ответ стала по-детски что-то болтать; тогда я взяла ее за руку и свернула в
один мощеный переулок, выходящий к церкви святого Варфоломея. Девочка
сказала, что домой нужно идти не этой дорогой.
переулке я нагнулась к ней, как бы желая поправить расстегнувшийся
воротничок, и сняла бусы, так что она и не заметила, а потом снова повела
ее. Тут, признаюсь, дьявол подстрекал меня убить ребенка в темном переулке,
чтобы он не заплакал, но одна мысль об этом так меня напугала, что я чуть не
лишилась чувств. Я велела девочке идти назад, потому что, сказала я, этой
дорогой ей не вернуться домой; девочка послушалась, а я прошла через двор
церкви св. Варфоломея, потом повернула в другой переулок, выходящий на
Лонг-лейн, оттуда направилась к Чартерхаус-ярду и вышла на Сент-Джон-стрит;
потом, пересекши площадь Смитфилд, спустилась по Чик-лейн и Филд-лейн к
Холборнскому мосту, где смешалась с толпой, обычно заполняющей его, и замела
таким образом следы. Так совершился мой второй выход в свет.
бедность, повторяю, ожесточила мое сердце, и собственная нужда делала меня
равнодушной ко всему на свете. Последняя кража не оставила во мне большого
беспокойства, ибо, не причинив никакого вреда бедному ребенку, я считала,
что лишь проучила родителей за их небрежность, и в другой раз не будут
оставлять бедную овечку без присмотра.
фунтов. Я полагаю, что бусы принадлежали раньше матери, так как для ребенка
они были слишком крупны, но тщеславие матери, желавшей, чтобы дочка была
нарядной в танцевальной школе, побудило ее надеть их на ребенка; и, наверно,
с девочкой была послана служанка, но нерадивая шельма развлекалась, должно
быть, с каким-нибудь парнем, с которым сговорилась встретиться, и бедная
малютка шла одна, пока не попала в мои руки.
напугала ее, потому что во мне было много нежности, и ограничилась, можно
сказать, на что толкала меня нужда.
этом ремесле и действовала лишь по внушению дьявола, а, сказать правду, он
редко мешкал. Одно такое приключение окончилось очень счастливое меня.
Однажды в сумерках я шла по Ломберди только поравнялась с угловым домом, как
вдруг меня проносится какой-то незнакомец и бросает к ногам узел. На бегу
незнакомец крикнул:
без шляпы, с криком: "Держи вора!" - а с ним еще двое или трое. Они так
ретиво следовали двоих беглецов, что тем пришлось все, что они держали в
руках, и один из них вдобавок был схвачен, другому же удалось скрыться.
таща пойманного беднягу и отобранные вещи, очень довольные, что удалось
вернуть украденное и поймать вора; так все прошли мимо, не обратив внимания,
потому что я имела вид женщины, посторонившейся, чтобы пропустить толпу.
особенно настаивала; но когда толпа рассеялась, я улучила минуту, подобрала
лежавший позади меня узел и ушла. Все это я проделала гораздо спокойнее, чем
делала раньше, потому что эти вещи не были мной украдены, а лишь попали мне
в руки. Я благополучно вернулась домой со своей ношей; это был кусок
прекрасного черного шелка и кусок бархата; последний представлял собой отрез
длиною всего в одиннадцать ярдов;, шелка же была целая штука, ярдов в
пятьдесят. По-видимому, воры ограбили торговца шелком и бархатом. Я говорю
"ограбили", но они не могли даже унести весь захваченный товар и часть его
обронили; кажется, удалось подобрать шесть или семь кусков разного шелка.
Как они умудрились взять с собой столько, я не понимаю; но так как я лишь
обокрала вора, то со спокойной совестью присвоила эти товары и была очень
рада поживе.
правда не особенно прибыльных, но удачных; однако каждый день я ходила в
страхе, что когда-нибудь попадусь и рано или поздно наверняка угожу на
виселицу. Впечатление от этих мыслей было слишком сильное и удерживало меня
от многих попыток, которые, судя по всему, могли бы сойти вполне
благополучно; но я не в состоянии умолчать об одной вещи, которая была для
меня приманкой в течение многих дней. Я часто совершала прогулки в окрестные
деревни посмотреть, не попадется ли мне там что под руку; и вот, проходя раз
мимо одного дома возле Степни, я увидела на подоконнике два кольца: одно
маленькое, с бриллиантом, другое гладкое золотое; наверное, их забыла здесь
какая-нибудь беззаботная барыня, у которой больше денег, чем мозгов, а может
быть, она их только оставила ненадолго, пока помоет руки.
комнате, и хотя никого не заметила, но не была вполне уверена, что комната
пуста. Вдруг мне пришло в голову стукнуть в окошко, словно бы я хотела
вызвать кого-нибудь, и если кто-нибудь там есть, то, наверное, к окну
подбегут, и я попрошу убрать эти кольца, так как я, дескать, видела двух
подозрительных мужчин, которые засматривались на них. Задумано сделано. Я
стукнула раза два, но никто не отозвался, тогда я сильно нажала на стекло,
оно сломалось без большого шума, я взяла кольца и ушла; кольцо с бриллиантом
Махров Алексей
Шилова Юлия
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Лукин Евгений
Флинт Эрик