Чтение 37–й страницы книги ~Ожерелье королевы~

господином Месмером, и распространяет известия о приключении с чаном
ради небольшого удовольствия.

- Это превосходно, - раздался голос на пороге комнаты, - а мы
постараемся сделать так, чтобы люди посмеялись над его сиятельством
графом Калиостро.

Рето увидел у себя в комнате еще одного человека, который показался
ему гораздо более зловещим, нежели первый.

Это был, как мы уже сказали, сильный молодой человек, только вот Рето
ни в коей мере не разделял мнения, которое мы высказали о красоте его
лица.

Он нашел, что у посетителя угрожающий взгляд и угрожающий вид.

В самом деле: левая рука его лежала на эфесе шпаги, правая лежала на
набалдашнике трости.

- Чем могу служить? - спросил Рето с какой-то дрожью, которая
охватывала его во всяком затруднительном положении.

- Вы - господин Рето? - спросил незнакомец.

- Да, это я.

- Тот самый, который называет себя де Билетом?

- Это я, сударь.

- Газетчик?

- Это опять-таки я.

- Автор вот этой статьи? - холодно произнес незнакомец, вынимая из
кармана еще свежий номер сегодняшней газеты.

- На самом деле я не автор, - отвечал Рето, - я издатель.

- Превосходно, это одно и то же. Если бы я выразил свою мысль, я
сказал бы так: "Тот, кто написал эту статью, - подлец! Тот, кто ее
напечатал, - презренный негодяй!"

- Сударь! - сильно побледнев, произнес Рето.

- Да! Да, это подло! - продолжал молодой человек, все больше и больше
возбуждаясь по мере того, как он говорил. - Только что вы получили
деньги, ну, а теперь вы получите палочные удары!

- О! - воскликнул Рето. - Это мы еще посмотрим!

- Да что тут смотреть, - отрывисто, совершенно по-военному отрезал
молодой человек и бросился на противника.

Но у противника это был уже не первый случай, и он хорошо знал все
обходные пути в своем доме; ему оставалось только повернуться, подбежать
к порогу, выскочить из комнаты, толкнуть створку двери и, прикрывшись
ею, как щитом, влететь в смежную комнату, в конце которой была
знаменитая дверь в коридор, выходивший на улицу Вье-Огюстен.

Очутившись здесь, он был в безопасности: тут была еще одна,
маленькая, решетка, которую он одним поворотом ключа, - а ключ всегда
был наготове, - открывал, когда, спасаясь, бежал со всех ног.

Но этот день был для несчастного газетчика злополучным днем, ибо в ту
самую минуту, когда он взялся за ключ, он заметил сквозь прутья решетки
другого человека, который, увеличившись в его глазах, несомненно, из-за
волнения крови, показался ему самим Гераклом и который как будто
поджидал его, неподвижный и грозный, подобно тому, как в стародавние
времена дракон Гесперид поджидал любителей золотых яблок.

Рето оказался между двух огней или, вернее, между двух тростей в
каком-то затерянном темном дворике, глухом, расположенном между задними
комнатами жилища и благословенной решеткой, открывавшей путь на улицу
Вье-Огюстен, другими словами (если бы проход был свободен), путь к
спасению и свободе.

- Сударь! - крикнул молодой человек, преследовавший Рето. - Сударь,
задержите этого негодяя!

- Не беспокойтесь, господин де Шарни, он не пройдет, - отвечал
молодой человек за решеткой.

- Господин де Таверне! Это вы! - воскликнул Шарни, ибо не кто иной,
как Шарни, первым появился у Рето вслед за плательщиком.

Когда они утром читали газету, у обоих возникла одна и та же мысль,
ибо в их сердцах царило одно и то же чувство, и, хотя им и в голову не
приходило поделиться Друг с другом этой мыслью, они все-таки поделились
ею.

Мысль эта заключалась в том, чтобы прийти к газетчику, потребовать у
него удовлетворения и отколотить его палкой, если он такового не даст.

Однако каждый из них, увидев другого, ощутил, что в нем зашевелилось
недоброе чувство: каждый из них угадывал соперника в человеке,
испытывавшем то же чувство, что и он.

- Вы позволите мне по-своему разделаться с этим человеком, господин
де Таверне? - спросил Шарни.

- Разумеется, - отвечал Филипп, - вы получили преимущество, явившись
сюда первым.

- В таком случае, прижмитесь к стене и не двигайтесь, - сказал Шарни,
жестом поблагодарив Таверне. - Итак, вы написали и напечатали о королеве
забавную сказку - так вы ее сами называете, - которая сегодня утром
появилась в вашей газете?

- Это не о королеве.

- "Аттенаутна" - это "Антуанетта" наоборот... О, не лгите! Это было
бы так пошло и так гнусно, что я не стал бы ни бить вас, ни даже
убивать, а содрал бы с вас кожу живьем! Отвечайте решительно. Я
спрашиваю вас: вы - единственный автор этого памфлета?

- Я не предатель, - выпрямившись, отвечал Рето.

- Превосходно! Это значит, что у вас есть соучастник. И, разумеется,
это тот человек, который купил у вас тысячу экземпляров этой диатрибы
<Диатриба - устная или письменная речь, содержащая резкую, жестокую
критику.>. Это граф Калиостро, как вы сейчас сказали, - вот кто! Что ж,
граф расплатится за себя, а вы расплатитесь за себя. Но, - продолжал
Шарни, - так как вы первым очутились у меня в руках, вы и расплатитесь
первым.

И он поднял трость.

Не успел он закончить свою речь, как крик, который испустил Рето,
показал, что Шарни от слов перешел к делу.

Наконец, устав бить, Шарни остановился, а Рето, устав от взбучки,
распростерся на полу.

- Итак, - заговорил Филипп, - вы кончили?

- Да, - отвечал Шарни.

- В таком случае, откройте мне дверь.

- Проходите, господин де Таверне... Этот мерзавец отведет нас к
своему печатному станку.

- Но мой станок не здесь, - сказал Рето.

- Ложь! - угрожающе вскричал Шарни.

- Нет, нет! - воскликнул Филипп, - вы же видите: он говорит правду,
буквы в наборной кассе, остался Только тираж. А вот тираж должен быть в
целости, не считая тысячи экземпляров, проданных графу Калиостро.

- В таком случае он изорвет тираж в нашем присутствии.

- Он сожжет его - так будет вернее. Филипп, принимая именно этот
способ удовлетворения, подтолкнул Рето по направлению к лавке.

Глава 9

О ТОМ, КАК ДВА ДРУГА СДЕЛАЛИСЬ ВРАГАМИ

Альдегонда, однако, услышав вопли своего хозяина и обнаружив, что
дверь заперта, побежала за жандармами.

Но до тех пор, пока она не вернулась, у Филиппа и Шарни было время,
чтобы зажечь яркий огонь первыми экземплярами газеты, а затем побросать
туда, разрывая один за другим, остальные листки, сгоравшие по мере того,
как их касался язык пламени.

Первые винтовочные приклады застучали по плитам вестибюля, когда
загорелся последний экземпляр газеты.

К счастью, Филипп и Шарни знали дорогу, которую неосмотрительно
показал им Рето.

Когда Таверне и Шарни очутились на улице Вье-Огюстен, Шарни обратился
к Филиппу.

- Теперь, когда наша экзекуция совершилась, - заговорил он, - буду ли
я столь счастлив, что смогу надеяться на вашу снисходительность?

- Тысяча благодарностей. Я хотел задать вам тот же вопрос.

- Спасибо. Дело в том, что я приехал в Париж по личным делам,
которые, вероятно, задержат меня здесь на несколько часов.

- Меня также.

- Разрешите мне распрощаться с вами, я же поздравляю себя с честью и
счастьем, которые обрел при встрече с вами.

- Разрешите мне вернуть вам ваш комплимент и присовокупить к нему мои
самые сердечные пожелания, чтобы дело, по которому вы приехали,
закончилось так, как вы того хотите.

И молодые люди раскланялись учтиво, с улыбкой, но под этой учтивостью
нетрудно было разглядеть, что во всех фразах, которыми они обменялись,
принимали участие только губы.

Расставшись, оба повернулись друг к другу спиной.

Но оба молодых человека снова встретились, выходя на улицу
Нев-Сен-Жиль.

Оба остановились я посмотрели друг на друга, но на сей раз нимало не
давали себе груда скрыть свою мысль.

На сей раз обоих посетила одна и та же мысль: потребовать объяснений
у графа Калиостро - Господин де Шарни! - заговорил Филипп. - Я уступил
вам в одном, а вы могли бы уступить мне в другом. Я предоставил вам
удары тростью - предоставьте мне удары шпагой.

- Полагаю, - отвечал Шарни, - что вы оказали мне эту любезность,
потому что я пришел первым, а не по какой-либо иной причине.

Филипп сделал шаг вперед.