группы, и пессимистов это сдерживало.
тропе, преодолевающей небольшой - метров двести - отрог; мы же идем берегом
Мзымты по ясной тропке, которая взбирается всего на десяток метров над водой
и... обрывается у крутого откоса. На нем видны подобия ступенек, наклонных и
скользких, и прямо из грунта выступают обнаженные размывом горизонтальные
корни деревьев, словно перекладины лестницы.
и, вытягиваясь на нем, спускаю ноги в поисках приступки. Затем перехватываю
руками следующий книзу корень. Смотреть вниз неприятно, того и гляди
закружится голова, а надо и взглядом нащупывать очередные ступеньки.
затяжной спор - кому лезть первым. Гоша доказывал, что первой должна лезть
жена - покинуть ее наверху одну ему не позволяет этика. А Сюзя настаивала,
чтобы первым лез Гоша, подавал бы ей руку и поддерживал бы ее. Пришлось
карабкаться к ней навстречу и заменить собой Гошу в качестве страхующей
подпорки. Сюзя дрожала, как осиновый лист. Чем менее решительно она ступала
на мокрые уступчики, тем сильнее скользили ноги.
дрожал Гоша. Его тоже пришлось встречать, ловить за щиколотки и прижимать
ему башмаки к грунту.
адрес: сотрудник турбазы, а повел живых людей по такой обезьяньей тропке!..
место на чертеже.
тропке не слыхал. В письмах туристов лишь раз было шутливое упоминание о
висении какого-то толстяка на корнях. А ведь при плохой погоде и на таком
пустяковом месте могут быть аварии.
речки, сочащиеся из перевальных болотец? А сейчас это вздутая дождем, хмуро
рычащая порожистая река, полная кофейно-пенистой жижи.
метров над морем. Для пастухов это слишком низко. В лесной зоне на такой
высоте не бывает обширных пастбищ. Оказывается, это народный курорт - курорт
на углекисло-щелочном источнике. Пятнадцать фанерно-драночных шалашей, в них
дымят очаги, на нарах сидят и лежат старики, старухи, люди средних лет.
Многие пришли издалека, с побережья,- жалуются на печень, на желудок. Все
они верят в чудодейственность "нарзана". Воду пьют, в ней же купаются. На
костре накаляют большой камень, бултыхают в корыто, и он нагревает воду.
Парятся в нестерпимо горячей ванне.
хватает. Достаем кружки и пьем. Вода типа боржома, в меру газированная.
сухомятку перекусив, решаем двигаться вперед.
одичавшими грушевыми деревьями. Это Грушевая поляна - одно из самых верхних
черкесских аулищ: высота здесь более тысячи метров над морем.
головы до ног. Башмаки так хлюпали, что можно было шагать вброд через любой
ручей, не ища сухих переправ.
триста-четыреста над рекой. Упрямо, даже под дождем, веду записи в почти
раскисшем блокноте, вычерчиваю путь на кроки, записываю измерения.
проступать сквозь лес дальние вершины Аибги, а может быть, уже и Агепсты? Но
видим только моросящую муть. Надоедливо чередуются мелкие подъемы, спуски,
броды. Час, два, четыре...
вправо - к знаменитому Энгельмановскому нарзану, который раньше даже прозван
был Царским за высокое содержание газа и щедрый дебит. Уговариваю товарищей,
как мы ни устали, зайти к источнику. Гоша с Сюзей предпочли шагать за
проводником не сворачивая. Мы же втроем идем к источнику.
от минеральной воды. В небольшой ямке кипит энергичный ключ, и в его воде
разбегаются серебристые пузырьки углекислоты. Пьем из ладоней, каждый
закашливается от бьющего в нос и в легкие газа. Да, это не пслухская
водичка. Недаром Энгельмановский нарзан когда-то так славился.
трупами насекомых, задохнувшихся в углекислом газе, который заполняет
впадинку. При нас ничего подобного не было: может быть, смыл дождь?
раскинувшимся во всю ширину дна просторной долины Мзымты.
должны открыться совсем новые горы...
развьюченная лошадь. Скота вокруг не видно, он сейчас выше - на Тихой речке.
На ферме всего двое жильцов. Нас гостеприимно встречают, приглашают к очагу,
показывают место на сеновале для ночлега.
Всеволод и Лена достают фуфайки и запасные штаны, надевают сухую одежду и
весело выжимают намокшую. Стараюсь не отставать от них и через пять минут
чувствую себя согревшимся и взбодренным. Лена, никого не спрашивая, уже
укрепляет над очагом кастрюлю с водой для супа, а Всеволод раздувает рядом
второй костерок, натягивает над ним веревки. Развешиваем мокрые вещи. Скоро
от них повалили клубы пара. Рисовый суп с мясными консервами - такой густой,
что ложка стоит,- кажется нам чудом кулинарии. Угощаем хозяев, а от них
получаем кружок влажного самодельного сыра.
но все еще не сняли с себя мокрую одежду. Когда мы пришли, они спешно,
всухомятку, что-то дожевывали и смущенно прятали бумажки из-под шоколада. Мы
уже устроились спать на ароматном сеновале, а они только теперь решились
переодеться. Сушить вещи вообще не захотели: "Зачем, когда завтра все равно
все промокнет?"
вертятся с боку на бок и точат друг друга за неудобства ночлега.
туристов, их находчивость, непринужденную веселость с поведением... не
только Гоши и Сюзи, но и со своим собственным в недавнем походе на Псеашхо.
Теперь я вижу, как можно и нужно делать радостными даже ненастные походы.
хотя дождь почти закончился, намокаем снизу по пояс, двигаясь в высокой
мокрой траве: логика Гоши торжествует?
удивительно круто падающий - его воды скачут, грохочут камнями. На мой
вопрос о названии ручья Георгиади отвечает:
недаром снимаются с горных пастбищ в начале сентября - знают, что тут их
может застать снег.
нас облака исчезают, как волшебные занавесы в "Синей птице",-и вот он перед
нами, парад гор в верховьях Мзымты - ослепительный, сверкающий.
видел позапрошлой осенью. Сейчас в слепящее серебро оделись вовсе неведомые
мне вершины и ближе всех громада Агепсты с ледником Хымс-Анеке,
распластанным по ее склону, как шкура белого медведя. *
нам справа (а по течению он левый) - течет из-под горы Ацетуки и называется
Азмыч**. А видный левее (по течению он правый) - это и есть собственно
Мзымта. В ее истоках сплошной скалистый барьер из белоснежных вершин - каким
же сокровищем должно оказаться притаившееся под ними горное озеро?
абхазы, эстонцы, греки, имеретины, армяне - Азмыч, Бзыч, Мзымта-Мзыч,
Адзмыч, а в труде А. Л. Рейнгарда она же по недоразумению названа Лашипсе.
ведет тропа на Ахукдарский перевал к Аватхаре. Услыхав об этом, Гоша
спрашивает:
километров экономии!
если, находясь всего в шести километрах от одной из главных целей нашего
похода, может думать о том, чтобы на Кардывач даже не взглянуть?! Конечно,
протестуем. Сюзя и та его не поддерживает - наверное, из духа
противоречия...
выбравшиеся после ненастья на тропу погреться на солнышке, уступают нам
дорогу. Георгиади уверяет, что это змеи и, словно в подтверждение своих
Акунин Борис
Корнев Павел
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Сертаков Виталий
Сапковский Анджей