сходства с землетрясением; затем из кратера, то есть из его рта, вырвалось
облако густого табачного дыма; далее последовало какое-то клокотанье в
горле, точно родившаяся в его мозгу мысль пробивала себе дорогу сквозь
царство мокроты; потом прорвалось несколько отрывочных восклицаний,
долженствовавших выразить эту мысль, но так и не выразивших ее, ибо их
прервал кашель, и, наконец, прозвучал его голос. Он говорил медленно, но
совершенно непререкаемо, как человек, который ощущает вес своего кошелька,
если не вескость собственной мысли; каждая порция его речи сопровождалась
продолжительным "пуф"! и следовавшим за ним клубом табачного дыма.
Как это люди не уважают решительно никого? - Пуф, пуф! - Питер Стюйвезент
сумел бы лучше распорядиться своими деньгами, чем закопать их в землю. -
Пуф! - Я знаю семью Стюйвезентов. - Пуф! - Каждого из них. - Пуф! - Во всей
провинции нет более почтенной семьи. - Пуф! - Старожилы! - Пуф! -
Рачительные хозяева! - Пуф! - И ничего общего с вашими выскочками! - Пуф,
пуф, пуф! - И не смейте говорить мне о том, что Питер Стюйвезент бродит
ночами! - Пуф, пуф, пуф, пуф!
углов его легли резкие складки; он принялся курить, да так яростно, что
вокруг его головы вскоре собралась облачная завеса вроде той, что окружает
вершину Этны, когда она начинает куриться.
среди присутствующих гробовое молчание. Впрочем, сама тема была до того
интересна, что никто не хотел от нее отказываться, и беседа мало-помалу
возобновилась. Первое слово сорвалось с уст Пичи Прау ван Хука, так сказать,
присяжного историографа клуба, одного из тех нудных, болтливых стариков,
которые, как кажется, на старости лет начинают страдать недержанием речи.
слушатели могли бы переварить в течение месяца. Итак, он возобновил разговор
с утверждения, что, по его сведениям, в разное время во многих местах их
острова было выкопано множество кладов. Счастливцы, которым удалось их
откопать, неизменно видели их перед этим три раза сряду во сне, и, что
следует особо отметить, эти сокровища попадали в руки лишь отпрысков добрых
старых голландских семейств; явное доказательство, что они в свое время были
зарыты также голландцами.
Голландцы тут ни при чем! Все эти клады были зарыты пиратом Киддом и его
молодцами.
времена чем-то вроде чудесного талисмана, и с ним связывались тысячи
всевозможных легенд и преданий. Офицер на половинном окладе взял на себя
почин и в своих рассказах приписал Кидду решительно все грабежи и подвиги
Моргана, Черной Бороды и великого множества прочих обагренных кровью
буканьеров.
рассказам пользовался среди мирных завсегдатаев клуба большим весом и
уважением. Его рассказы о Кидде и о добыче, зарытой этим пиратом, постоянно
соперничали со сказками Пичи Прау, который, не будучи в силах снести, что
его голландских предков затмил какой-то чужеземец-буканер, закапывал на
каждом поле и в каждом уголке окрестного берега богатства Питера Стюйвезента
и его современников.
возвращался в глубоком раздумье, полный великолепных мечтаний о скрытых
богатствах. Ему казалось, что почва родного острова - золотой песок и что
повсюду таятся сокровища. И при мысли о том, как часто приходилось ему
беспечно ступать по тем самым местам, где под его ногами, едва прикрытые
слоем дерна, лежат несметные клады, голова у него пошла кругом. Его ум был
ввергнут в смятение этим вихрем новых для него мыслей. Когда его взору
открылся, наконец, почтенный дворец его предков и крошечное царство, в
котором так долго и в таком довольстве процветала династия Вебберов, он с
отвращением подумал о своей жалкой участи.
самому. - Есть же такие счастливчики, которым достаточно улечься в постель -
и им тотчас же приснятся целые горы сокровищ; после этого бери лишь в руки
лопату и копай из земли дублоны, точно картошку; но тебе снится только
нужда, и ты просыпаешься, чтобы прозябать в той же бедности; ты обречен
копаться на своем поле из года в год, и сколько бы ты ни трудился, тебе не
достанется ничего, кроме капусты.
волновали его мозг золотые видения, и еще долго не мог он заснуть. Те же
видения, впрочем, преследовали его и во сне, только теперь они сделались
отчетливее и определеннее. Ему снилось, будто бы посередине своего огорода
он наткнулся на бесчисленные сокровища. С каждым взмахом лопаты выбрасывал
он наружу золотой слиток; бриллиантовые нательные крестики ярко горели в
пыли; мешочки с деньгами оборачивались к нему своим приятным округлым
брюшком, полным пиастров и высокочтимых дублонов, и сундуки, набитые до
краев моидорами, дукатами и пистаринами {Моидор - португальская золотая
монета. Пистарина - вест-индская золотая монета.}, разверзали пред его
восхищенными взорами чрево и извергали из себя свое блестящее содержимое.
к обычным дневным занятиям, показавшимся ему жалкими и ничтожными; он
просидел весь день в углу у камина, смотрел в огонь, и ему казалось, что это
- слитки и груды золота.
себя в огороде, снова копал и снова наткнулся на клад. Вольферт счел весьма
знаменательным, что ему дважды снилось одно и то же. И этот день он
прогрезил, хотя то был день генеральной уборки, и весь дом, как всегда у
голландцев, был перевернут вверх дном; он все же провел его, просидев
неподвижно, среди всеобщего беспорядка, на своем месте у очага.
красный ночной колпак наизнанку: считается, что это приносит удачу. Было
далеко за полночь, когда его возбужденный мозг несколько успокоился и ему
удалось уснуть. И опять.повторился все тот же сон, и опять он видел свой
огород, полный золотых слитков и мешочков с золотыми монетами.
привидевшийся три раза сряду, как известно, не лжет, а если так, то он,
Вольферт, - богач. Взволнованный и возбужденный, он надел жилет задом
наперед, и это также было хорошей приметой. Он больше не сомневался, что
где-нибудь на его земле, под капустными грядками, зарыты огромные деньги,
которые скромно дожидаются того часа, когда примутся за их поиски, и
сожалел, что так долго ковырял поверхность земли, вместо того чтобы копать в
глубину. За утренним завтраком он настолько был погружен в свои размышления
и мечты, что попросил дочку положить ему в чан кусок золота и, протягивая
жене миску с оладьями, предложил ей отведать дублонов.
богатством тайно от всего света. Вместо того чтобы регулярно работать у себя
на участке в течение дня, он начал тайком вставать по ночам и, захватив
кирку и лопату, отправлялся копать и перекапывать свои унаследованные от
прадедов акры. В короткое Бремя весь его огород, такой нарядный и
аккуратный, с рядами капустных голов - точно это и не капустные головы
вовсе, а выстроенная в боевые порядки армия овощей - был разорен и
опустошен, и в нем можно было увидеть неумолимого Вольферта в ночном колпаке
и с фонарем и лопатой в руках, который, точно дух разрушения своей
собственной овощной державы, слонялся между разбитыми в кровавой сече рядами
капустного войска.
минувшею ночью среди капусты всех возрастов и всех состояний, начиная от
нежного, едва завязавшегося вилка и кончая взрослою головою; все они, точно
какие-нибудь сорные травы, были безжалостно вырваны с корнем со своих мирных
гряд и увядали тут же, на солнцепеке. Напрасны были уговоры жены, напрасно
его дорогая дочурка проливала слезы из-за гибели некоторых ее излюбленных
златоцветов.
ее подбородок. - У тебя будет вязка дукатов в качестве свадебных бус, вот
что у тебя будет, дитя мое!
сне, он бормотал что-то о зарытых богатствах: о жемчугах, об алмазах, о
слитках золота. Днем он бывал грустен, рассеян и ходил как во сне. Госпожа
Веббер устраивала частые совещания со всеми старухами по соседству. Едва ли
был такой час среди дня, когда бы около ее дверей не толпился кружок старых,
опытных женщин, которые, покачивая головами в белых чепцах, сочувственно
слушали очередную печальную повесть бедной госпожи Веббер. Что касается
дочери, то она склонна была находить утешение в участившихся тайных
свиданиях со своим возлюбленным Дирком Вальдроном. Чудесные голландские
песенки, которыми она обыкновенно оглашала и оживляла родительский дом,
звучали теперь все реже и реже; она забывала порой о своем шитье и грустно
смотрела в лицо отцу, когда тот, задумавшись, сидел у огня. Однажды Вольферт
перехватил ее полный тревоги взгляд и на мгновение пробудился от золотых
грез.
грусти? Придет день, и ты станешь ровнею Бринкерхофам и Скермерхорнам, ван
Хориам и ван Дамсам; клянусь святым Николаем, даже самый богатый
землевладелец - и тот будет счастлив, если ты достанешься его сыну.
усомнилась в здравом рассудке отца.
довольно обширен, и так как сны не указали точного местонахождения клада,
ему приходилось рыть наобум. Наступила зима, а он между тем не обследовал
еще и десятой части всей намеченной площади.
Громыко Ольга
Шилова Юлия
Русанов Владислав
Шилова Юлия
Флинт Эрик
Перумов Ник