неопределенное место к номенклатуре званий: токари, слесари, столяры. Смысл
их профессий, рядовых на берегу, воспринимался по-иному на море. Они
освобождались от уборки кают, а также отвоевали себе место за командирским
столом. Все эти люди сейчас стали заходить в салон, как только туда вошел
Милых.
каюту с доктором физиологом. Но Подлипный утянул его к себе. Посидели в его
маленьком кабинете с гавайской красоткой на переборке, обмахивавшей себя
розовым веером. К кофе у Подлипного не нашлось ни рома, ни коньяка.
Славящийся своим гостеприимством, старпом "Агата" молча показал на пустую
бутылку "Наполеона" и выкинул ее в иллюминатор.
камни у голых берегов Гренландии.
осклабив в усмешке белые зубы, трепеща усами. - Объект на месте.
Выстреливаем конец. Ясное дело, не берут. Спускаем шлюпку, орлы на пароходе.
И тут они дают сигнальную ракету! Что такое? Оказывается, турок нет...
Пусто! Навожу бинокль: что за чушь? На берегу, за кустами, видны турецкие
задницы...
необитаем, два градуса жары. Все-таки турки! Сколько они будут лежать? Пошли
завтракать, оставив их мокнуть в кустах...
вспомнил, что раньше она работала уборщицей, и дневалила другая.
Мурманске, не помню за что. Так она его опередила: позвонила в
санэпидемстанцию. Те приезжают: "Вы капитан Милых?" - "Я". - "У вас понос?"-
"Вроде бы нет..." - "Вроде бы!" - и забрали...
выпуклую грудь под телогрейкой. - А кто Просеков после отпуска? Кто о нем
вспомнит через пять лет? Да он себя сам пережует, искромсает! Он выпал из
ритма, ему конец.
не по себе от спокойного, оценивающего голоса Подлипного, возразил:
Подлипный, не договорив, провел ладонью по глазам, словно стирал какое-то
изображение. - И представь: никуда не спешит, а всюду поспевает.
эту сумму оценен перегон. Простой спасателя - из кармана заказчика. Так что
Милых будет тут стоять до посинения.
осторожностью... Вряд ли они пришли из-за обычной буксировки! Но почему бы и
нет? Факт спасения "Атлантиеса" сейчас устанавливался - турки, как обычно,
подали протест. Пока дело выясняли юридические инстанции, послали сюда.
Огромная антенна "Агата" могла прослушивать моря с любого места. Зачем же
стоять бесплатно в Стамбуле, если здесь им за простой оплачивали? С Милых
возможно все. И если б была возможность поднять "Шторм", то его бы сюда
привел "Агат". Еще утром Суденко плясал бы от такой удачи.
"Кристалла" сумму.
дня вас официально не существует, как AСС. Теперь без сопровождения вы даже
домой не можете идти. Не то что в Полынью.
проверкой на ледоколы. Зарплату вам привез... С тебя, Жора, причитается!
красотки. - Отдельный кабинет в "Полярных зорях", с музыкой по заказу. Такое
просто так не пролетит.
флот... - Подлипный расхохотался, глядя на опешившего Суденко. - Кстати, как
она? Расскажи...
Суденко локтем, прошел мимо. Маслов, поставив на трап большой желтый
портфель, стал переводить часы. У него был "Ориент", с черным циферблатом, с
тремя заводными головками. Водолазный специалист был среднего роста,
широченный в плечах, красивый своим здоровьем. Когда-то он менял по цвету
только пиджаки, а брюки шил из одного материала - из толстого матросского
сукна. Носил широченные, по старой моде флота, и имел вид морского гуляки,
прожигавшего жизнь в портовых кабаках. Но с некоторых пор стал обожать
красивые вещи: и эти часы, и галстук, и серое пальто - все было такое, что и
за границей не везде купишь. Только фигура у него не изменилась - хоть
подпирай падающий дом. И лицо не обманывало: этот человек представлял
власть. Если перевести должность "водолазный специалист" на воинское звание,
то он был кап-три, то есть майор. Он был один из тех редких водолазных
офицеров (редких в буквальном смысле слова, так как на флоте водолазным
делом в основном занимались старшины), чью власть над собой Суденко
признавал беспрекословно. А Маслова, хоть они и считались друзьями, даже
побаивался.
спокойным, ровным голосом: - Какие есть доказательства, что пароход в
оболочке?
оговаривается на бумаге. Без визы отряда, без штампа допуска рейс
недействителен.
людей. Но если кому-либо из них придет в голову опротестовать результат,
эксперты в пять минут подведут тебя под расследование.
глубины без колокола, без гелиокислородной смеси запрещен. Такой спуск и в
нормальных условиях обкладывался сотней бумажек. Обычно треть периода
уходило на казуистику защиты. Правда, Суденко ни разу не помнил, чтоб эти
бумажки кто-либо потом разбирал. Им не очень доверяли, но их и не проверяли.
на невозможное. Этого никто не хотел терпеть.
этими красивыми глазами ты смотришь последний день.
категорически: любая самодеятельность в операции, обусловленной гибелью
людей, будет рассматриваться как преступление. Это ясно тебе?
12
бани. Они вышли на давлении в четыре атмосферы, что составляло примерно
сорок метров глубины. А если вычесть атмосферу Земли (она ощущается лишь в
воде), то у них оставалось чуть более тридцати метров на чистое погружение.
В реальных условиях границы не так строго разграничены, как при "сухом"
погружении. Море гармонично, оно глубже пропускает в себя, чем барокамера.
Однако любая аномалия, которая может в нем возникнуть, тотчас превращает
спуск в западню. Поэтому рабочая норма погружения, единая для всех,
ограничивалась смехотворной цифрой - десятью метрами, или одной глубиной.
Всякие отступления от нормы утверждались или отклонялись посредством
Шломо Вульф
Маккарти Кормак
Андреев Николай
Березин Федор
Сапковский Анджей
Андреев Николай