Чтение 37–й страницы книги ~Чаша гладиатора~

- Что ты, интересно, Ремка, набрехал? - обратился Сеня к Штыбу, который
исподлобья глядел на них.- Как тебе не совестно только? А еще пионером
когда-то был у нас.

- Была у одной кошки собака, да мышей не ловила, только котов давила,-
сказал Махан.- Ты других сюда не путай. Не очень-то другими распоряжайся.
Хвост голове не указчик. Ну, будешь говорить все как есть?

- Да брось ты! - Сеня отвернулся.

- Один такой бросал да после три дня на карачках елозил, чтобы обратно
взять.

- Ну и что?

- Я тебе нукну. Что это за "ну"? Сел один дурындас в чужой тарантас да еще
погоняет.

- Да что ты какую-то ерунду порешь!

- Наша ерунда вашей чепухе родные враки. Ты не прикидывайся,- проговорил
Махан. (Сколько дурацких присказок он знал! Но ведь кончится яге когда-нибудь
их запас!)

- Сказал я тебе, что ничего не знаю. Не понимаю даже, что за разговор
такой! - не выдержал Сеня.- Ну чего ты ко мне привязался?

Махан посмотрел на него, на Ремку Штыба. Он уже подозревал, что Ремка
что-то тут напутал. Больно уж уверенно и независимо держался этот пионерчик.
Но отпускать его так Махану не хотелось. Он уже вошел во вкус, и ему хотелось
еще хоть немножко, но всласть поиздеваться над мальчишкой.

- Ладно,- милостиво промолвил он,- я вижу, что ты парень крепкий. Пионер -
всем детям пример. А ну-ка, обзовись как следует. Обзовешься - и отпущу. А нет
- худо будет. - Балда ты! - сказал Сеня, храбрея от злости. Он слегка отступил
от нового тычка.- Ну и что, если стукнул? Значит, еще раз балда. И еще раз!..
Трижды балда!

- Эй, парень, ты меня лаять брось! Я говорю, чтобы ты сам обозвался. Ну,
обругаешься?.. Что, слабо тебе, пионер? Брезгуешь?

- Не стану я.

- Какой чистенький, черным словом замараться трусит!.. Видал ты его, Штыб?

- Уж я на него нагляделся,- сказал Ремка.- Правда, Сенька, обзовись. Чего
трусишь?

- Я не трушу, а не хочу! - упорствовал Сеня.

- Гляди какой: агу - не могу, засмейся - не хочу. Тебе что, трудно, если
человек тебя обозваться просит? Ты что, слов таких подобных не знаешь, что ли?
Научить?

- Не хуже тебя знаю, а не стану...

- Нет, станешь!

- Сказал, не стану - и вс". Можешь бить хоть до смерти, не стану я для
твоего удовольствия ругаться. Ну, пусти, Махан!

- Я для такого цуцика пока еще не Махан.

- Ну, пусти, Славка! - Сеня попробовал вырваться из крепко сгребших его за
гимнастерку рук.

- Вот тебе еще за Славку!

- Пусти...

Махан скверно, грязно и длинно выругался.

- Ну обзовись так, и пущу тогда.

- Не считаю нужным. Я в твою компанию не зава-живался и по-вашему
обзываться не желаю. Хоть умри - не скажу,

- Ты у меня сейчас сам помирать запросишься, вша свинячая!

Долго бы еще, должно быть, издевался Махан, к удовольствию Ремки, над
бедным Сеней, но внезапно земля слегка дрогнула, чья-то гигантская тень как бы
накрыла всех разом. Махану в первое мгновение показалось, что террикон,
высившийся над пустырем, стал заваливаться на него. Он лишь услышал отчаянный
вопль Штыба: "Славка!", едва успел оглянуться и мигом выпустил из рук Сеню. За
ним, закрывая полнеба, высился всей громадой своих плеч Незабудный. Прежде чем
Махан смог двинуться с места, огромная рука простерлась над ним, и он
почувствовал, что нос его ущемлен вмертвую двумя жесткими согнутыми пальцами
великана. Он попробовал было высвободить нос, но пальцы сжали его с такой
силой, что Махан только занюнил тихонько.

Артем, не выпуская его стиснутого фалангами среднего и указательного
пальцев носа, заставил Махана скрючиться в три погибели, а затем и вовсе
опуститься на коленки.

- Рады, что зила, как у злона, вот и навалилизь! - гнусаво заныл Махан, с
вывернутой шеей стоя на коленях.- Нашли з кем зладить.

- А ты сейчас с кем сладить хотел? Ты что, добрым уговором действовал, не
силком? - грозно спросил Артем.- А ну! - продолжал он, еще более мрачнея.- А
ну, паразит, говори, повторяй вслух за мной: "Я есть распротакой собачий
гад..." Ну, повторяй, говорю...

Махан сделал какое-то короткое движение, и в шмыгнувшей руке у него, как
жало, мелькнул нож. Артем с усмешкой, пренебрежительно отмахнулся свободной
рукой. Нож со свистом пролетел у всех над головами и с силой вонзился в
телеграфный столб.

- Баловать? - загремел низкий бас Артема.- На кого нож поднял? Говори,
гад, скорее, пока я тебя в лепешку не сплющил. Я из тебя жмых выдавлю.

- Буждиде... Ждо вы бежобдазиде! - гнусавил Махан, извиваясь на коленях с
безнадежно ущемленным носом.

- Повторяй, сказал, за мной, ну!.. А то я у тебя со-палку твою с корнем
выдерну. Говори: "Я есть распротакой собачий гад... который..."

- Я же де богу, даз вы дажали...

- Сможешь. Не сомневайся. Мы поможем. А непонятно будет, повторишь.

И Махану ничего не оставалось, как послушно загун-досить:

- Я ездь разбродакой зобачий дын.

- Гад, а не сын! Я твоих родителей не мараю. Собачий гад.

- Зобачий гад.

- Который,- продолжал Артем,- по боговой ошибке и по людскому недосмотру
еще существует на белом свете... - ...да бедом сведе,- лопотал, сопя и
всхлипывая, Махан.

- И обещаю не лезть больше к честным ребятам и близко к ним не подходить.

- ...и близко де бодходидь.

- Ну, маршируй отсюда самым резвым аллюром, гунявый! - сказал Артем,
отпуская нос Махана и тщательно отирая руку платком.- И спасибо скажи, что я
тебя еще при твоей нюхалке оставил. Только не суй ее больше куда не надо. А то
я тебя так в следующий раз прищемлю, что одну только шелуху от тебя хоронить
придется. Геть!

И Махан, всхлипывая, держась за распухший нос, поспешил скрыться за
строениями, огораживавшими пустырь.

Так состоялось его посрамление.

Артем Иванович не спеша пошел с пустыря. Немножко позади него шел, легко
подпрыгивая, чтобы попасть в ногу с ним, Сеня. В некотором отдалении следовали
Ремка и парень, сопровождавший до этого происшествия Махана. Он с уважением
поглядывал на широкую спину чемпиона.

- С чего он к тебе привязался? - не оглядываясь, спросил Незабудный у
Сени.

- Да ну его! Лезет все. Глупости всякие. Про клад какой-то допытывался.

- Про какой такой клад? - Незабудный, приостановившись, через плечо глянул
назад на Сеню.- Это еще что за разговор?

- Я сам не знаю,- сказал Сеня. А потом тихонько и виновато добавил:- Дядя
Артем, а я с Ремкой боролся.

- Ну?

- Сборол он меня сразу.

- А на прием захватывал, как я тебя учил? Сеня покачал головой.

- Что так?

- Да он никак не захватывается. Здоровый он.

- Плохо я, значит, с тобой отработал. Но ничего, я тебя еще натренирую.

Уже смеркалось. Зажглись огни на эстакадах рудников. С каждой минутой все
ярче разгорались красные звезды на копрах шахт. Ремка со своим спутником
по-отстали, а Сеня шел за Незабудным, незаметно для него перескакивая от одной
ямки, которую на ходу оставлял в земле своей пудовой тростью чемпион, до
другой, стараясь каждый раз непременно ступить на этот богатырский след.

Теплый, весенний ветер гнал из близкой степи запахи влажной земли и свежей
молодой травы.

Вдруг впереди неслышно шмыгнули по земле какие-то маленькие юркие тени.
Они, как катышки пыли, в которые заворачиваются брызги воды, если плеснуть в
жару на запорошенный пол, бесшумно ширяли в разные стороны.

- Глянь! - сказал парень, шедший с Ремкой Штыбом.- Да это суслики, никак.
Они тут, за оврагом, сроду не водились.

- Я уже второй день примечаю,- откликнулся сзади Ремка.- Дерут из степи.
Воду, что ли, почуяли?

Часть II

Вода живая и мертвая

Глава I

Воде навстречу

Ты про что, не пойму? - Незабудный склонился над Ириной Николаевной и
подставил ей свое толстое с огромной мочкой ухо, похожее на калач.

- Вода скоро подойдет,- как можно тише повторила Ирина Николаевна.-
Подойдет вода, а наша школа к этому событию...

- А это что, секрет? - спросил Незабудный.

- Почему секрет? - растерялась она.

- А что же вы тихо так говорите?

- Разве? - Ирина Николаевна взялась обеими ладонями за загоревшиеся щеки.-
Ой, глупо как! Это знаете почему?.. Мне все время хочется, когда я с вами
говорю, кричать во весь голос. Вы словно на горе где-то возвышаетесь, а я себя