скромным напитком, еще пенившимся после того, как его налили из бочки.
сознанием важности момента, сначала пригубила, затем залпом осушила бокал.
себя, как парижане. К тому же... не забудьте, что вы теперь солидная, хоть
еще и привлекательная, дама средних лет, которая целый день возилась в
Сорбонне с опытами по агглютинации. И сейчас, следуя совету святого Павла,
я порекомендовал бы вам выпить немножко винца - для здоровья.
заливалась веселым игривым смехом, возникавшим без всякой причины, просто
так, потому что ей было весело.
глаза. - Мы ведем себя, как дети.
снисходительно смотрела на нас.
говорить о том, что мы пережили за эти три месяца, и мы теперь с улыбкой
вспоминали наши затруднения, снова и снова перебирая все подробности
удивительного открытия.
за уши не отодрали!
раскрасневшимися щечками и лукавыми смеющимися глазками, я вдруг отчетливо
понял, что в ней идет борьба двух противоположных начал. Сейчас серьезная,
ревностная кальвинисточка вдруг исчезла, от пуританского воспитания не
осталось и следа, и передо мной предстало живое, пылкое существо. Сняв
шляпку и доверчиво положив локти на стол, подле меня сидела хорошенькая
молодая женщина, которая сама не сознавала, насколько ее влечет ко мне.
отношениях, я вдруг понял, что не вынесу больше этого чередования
страданий и радостей, всего того, из чего они складывались. Я сдержал свое
слово и ничем не нарушил нашего странного уговора, однако, хоть я и не
отдавал себе в этом отчета, ее присутствие в лаборатории безмерно
волновало и вконец измучило меня. Сбросив с себя тяжкий груз упорного
труда, я уже не в силах был сдерживать естественные движения своего
сердца. И я поспешно проглотил остаток кофе, чтобы избавиться от комка,
внезапно подступившего к горлу...
рассеянно добавила: - Мне было очень полезно пройти такую практику до
отъезда в Кумаси.
быстрое, горячее биение жизни, от которого у меня положительно захватывало
дух. Снедаемый любовью, я всеми силами пытался уберечь рассудок от
нарастающего наваждения. Но тщетно: ничто не могло противостоять безмерной
сладости этого часа. От ее близости я почувствовал физическую боль в
сердце и такое неодолимое томление, что невольно схватил ее за руку и
крепко сжал - лишь тогда мне стало немного легче.
и ей стоило большого труда сохранять спокойствие, вздохнула:
чувствовали друг к другу, было настолько сильным, что я забыл о времени.
Только сейчас, подзывая официанта, чтобы рассчитаться, пока Джин с понурым
видом медленно надевала шляпку, я заметил часы над стойкой. Они показывали
пять минут девятого.
Боюсь, что вы опоздали на поезд.
пунцовыми, глаза сияли, как звезды, - так сияли, что она снова застенчиво
опустила ресницы.
пирожка. Нервные движения ее пальцев, потупленный взор, быстрое биение
жилки на шее вдруг бросились мне в глаза, и сердце у меня на секунду
замерло.
облаками, вечер был теплый и тихий.
сказать. - Прогуляемся по саду?
овладело мной. Она стояла совсем близко, так близко, что все мои благие
намерения мгновенно разлетелись в прах. Сердце у меня отчаянно колотилось.
Я с трудом мог говорить.
произнесли ни слова. Подойдя к аптекарскому отделению, я открыл своим
ключом дверь в лабораторию. Внутри было темно, но старинный газовый фонарь
на дворе отбрасывал в комнату слабый свет, при котором обращенное ко мне
личико Джин казалось лицом жертвы, приемлющей свою участь. Глаза ее под
прозрачными веками были закрыты в ожидании неизбежного. Я почувствовал у
себя на щеке ее нежное дыхание. И словно боясь, что дрожащие колени
подогнутся под нею и она упадет. Джин прильнула ко мне, и мы очутились в
объятиях друг друга на маленькой кушетке.
в жар, я обезумел от счастья. Прошлое было забыто, о будущем не думалось -
все сосредоточилось в этом миге. Головка ее запрокинулась - обрисовались
изящная линия шеи, нежная выемка груди. Глаза ее были по-прежнему закрыты,
чтобы не видеть этого призрачного освещения, а бледный лоб, словно от
боли, вдруг прорезали глубокие морщины. Внезапно по учащенному,
прерывистому дыханию, по быстрому биению сердца, затрепетавшего, точно
испуганная птичка, под тонкой, с открытым воротом, блузкой, я
почувствовал, как все ее существо устремилось ко мне, объединяясь,
сливаясь в забытьи со мной. Ничто, никакие узы - земные или небесные - не
могли остановить этого порыва.
7
меня. Он уезжал на субботу и воскресенье в Бьют, на воды, где он время от
времени проходил курс лечения от артрита, медленно превращавшего его в
калеку. Обнаружив по своем возвращении письмо от меня, он взял кэб и
приехал в лабораторию.
дождя, с легким недоумением оглядел комнату.
не покраснеть.
окинул меня каким-то странным, испытующим взглядом, словно его удивляло
мое одиночество и молчание.
посмотрю.
полчаса усердно изучал подготовленный мною отчет, делая карандашом
вычисления на полях. Затем с величайшей тщательностью, задумчиво
обследовал все пробирки с культурами. Долго сидел он, согнувшись над
микроскопом, затем чопорно повернулся ко мне на вертящемся стуле. Щеки у
него совсем ввалились, он одряхлел и выглядел немного грустным. Я понял,
что он очень взволнован.
- только не возгордитесь. Ни в коем случае. В науке нет места для
зазнайства и тщеславия. Ведь это только начало вашей карьеры. Вам повезло.
Но вы еще многому должны учиться, почти всему. Однако и то, что вы
сделали, радует мое старое сердце.
безусловно, имеет огромное значение. Но я тоже считаю, что лучше потратить