что им и в голову не приходило привередничать. Не то было с капитаном
Лоутоном. Кушанья, поданные маркитанткой, вызывали в нем отвращение. Он не
утерпел и бросил вскользь несколько замечаний насчет тупых ножей и грязных
тарелок. Добродушие и привязанность к капитану некоторое время сдерживали
Бетти, и она не отвечала обидчику, пока, положив в рот кусок обугленного
мяса, он не спросил тоном избалованного ребенка:
Фленеган?
с горячностью, вызванной отчасти неудовольствием ее любимца, а отчасти
огорчением, что она лишилась коровы.
собирался проглотить. - Старушка Дженни!
самая, что проделала с нами всю джерсийскую кампанию?
лице. - Эта кроткая скотинка могла прокормиться воздухом, да и не раз
кормилась, когда другой пищи не было. Конечно, это ужасно, джентльмены,
сожрать такую верную подружку.
на стоявшее на столе недоеденное мясо.
солдатам; но не такая я дура, чтоб сказать молодцам, что они купили старого
друга, и испортить им аппетит.
мои драгуны свалятся с ног, они будут бояться англичан, как виргинский негр
- надсмотрщика.
вилку и нож, - у меня челюсти более чувствительны, чем у иного человека
сердце. Они положительно отказываются жевать останки старой приятельницы.
налив в чашку солидную порцию вина, стала медленно смаковать его, словно
выполняя обязанности дегустатора. - Фу ты, да ведь в нем нету никакой
крепости!
товарищам, он выпил при общем глубоком молчании. Пока осушались первые
стаканы, соблюдался обычный церемониал, произносились патриотические тосты,
прочувствованные речи... Однако вино оказало свое неизменное действие; не
успел смениться второй часовой, как веселье уже было в полном разгаре,
забылись связанные с ужином огорчения и тревожные мысли.
мяса Дженни, но свою долю вина, подаренного капитаном Уортоном, он получил.
несколько драгун, заметив, что тот не в таком хорошем настроении, как
обычно. - Тише, капитан Лоутон будет петь!
однако голова оставалась крепкой, - меня не назовешь соловьем, но так и
быть, спою, чтоб вас не обидеть.
песню, которой я вас научил, и.., но погодите, у меня в кармане бумажка со
словами этой песни.
драгун, наливая себе стакан, - я вечно путаю мудреные имена. Лучше,
джентльмены, я вам спою песню своего собственного скромного сочинения.
песни:
пола до крыши. Всякий раз, когда упоминалось имя Бетти, она выходила вперед
и, к великому удовольствию певцов и немалой радости для себя, в точности
выполняла все, о чем говорилось в песне. Напиток, которым хозяйка запаслась,
был куда более выдержан и приходился ей больше по нраву, чем безобидный
подарок капитана Уортона, так что она без труда могла разделять веселье
своих гостей. Лоутону все дружно зааплодировали, за исключением, впрочем,
медика; во время первого исполнения припева он с негодованием классика
вскочил со скамьи и принялся расхаживать по комнате. Крики "браво" и
"брависсимо" на время все заглушили, потом стали замирать, а когда совсем
смолкли, доктор обратился к певцу:
тяжелые времена не находит для своей музы более подходящей темы, чем грубое
обращение к этой пользующейся дурной славой маркитантке, грязнуле Элизабет
Фленеган. Мне кажется, богиня свободы могла бы вдохновить вас на более
благородную мысль, а страдания нашей родины подсказать тему более достойную.
называет меня грязнулей? Ах, вы, мистер Клизма! Мистер Пустомеля!..
комнате тотчас воцарилась мертвая тишина. - Уйдите, Бетти! Доктор Ситгривс,
сядьте, пожалуйста, и не мешайте веселью.
собственного достоинства. - Я полагаю, майор Данвуди, что мне известны
правила приличия и законы доброго товарищества.
держалась на ногах; она привыкла всегда подчиняться приказаниям начальства.
и поклонился своему командиру с почтительным видом, который он порой умел на
себя напускать.
хотя последовавшие аплодисменты были менее бурными, чем те, какими наградили
капитана Лоутона, они казались куда более лестными.
сказал доктор, хлопавший вместе со всеми, - то при вашей изысканной фантазии
вы сделались бы недурным поэтом-любителем.
Данвуди. - Покажите же нам, доктор, образец стиля, которым вы восхищаетесь.
за столом. - Классическую оду, доктор Ситгривс!