превращенные в мумии невежеством и ленью, - и это дает ему право
командовать живыми людьми, беря в свои бессильные руки управление их
счастьем и горем; а в другом случае человек лежит мертвый под землей,
черви едят его в течение смены четырех поколений, - и это дает ему право
командовать небесным воинством. И его величество король одобряет этот
странный закон?
доходные должности принадлежат, в силу естественного права, лицам
благородной крови; офицерские должности в армии точно так же являются их
собственностью и достались бы им по праву и без этого закона. Закон только
ставит преграду. Он отстраняет тех, чья знатность недавнего происхождения,
ибо если офицерские должности займут люди безродные, никто не станет к
этим должностям относиться с уважением, а люди знатные отвернутся от них и
брезгливо откажутся их занимать. Я был бы достоин осуждения, если бы
допустил такое несчастье. _Вы_ - дело другое, ваша власть заемная, не
прирожденная, но если бы это сделал король, он был бы не понят, признан
безумным и всеми осужден.
великого рода возвысился до священного звания британского дворянина?
требованиям и вполне достоин стать офицером, но окончательное решение
откладывает до опроса его соперника.
знатных предков. Так чья же военная квалификация выше? Да, не легко было
развязать этот узел.
была очаровательна, чиста, милосердна и жизнь свою прожила так безупречно,
что ее по праву можно поставить рядом с самыми знатными дамами в стране.
человека, возведенного в дворянское достоинство и основавшего ваш великий
род?
положения без всякой посторонней помощи, исключительно благодаря своим
личным качествам, поднявшись из сточной канавы, где была рождена.
Чин лейтенанта за вами, благородный лорд. Не презирайте его; это первый
скромный шаг, который приведет вас к почестям, более достойным вашего
высокого происхождения.
ослепительный триумф - и вот чем все кончилось!
ученику. Я сказал ему, чтобы он ехал домой и терпеливо ждал, ибо это еще
не конец.
признал, что он был совершенно прав, назначая в этот полк только дворян,
что мудрее поступить невозможно. Недурно было бы назначить туда офицерами
еще человек пятьсот дворян или даже произвести в офицеры этого полка всех
знатных людей королевства и всех их родственников; не беда, если в полку
окажется в пять раз больше офицеров, чем солдат; пусть это будет блестящий
полк, полк, возбуждающий всеобщую зависть, собственный полк его
величества, пусть он сражается, как ему хочется и где ему угодно, пусть во
время войны он приходит или уходит по своей собственной воле, никому не
подчиняясь, совершенно независимый. Все дворяне будут с величайшей охотой
служить в этом полку, и все они будут довольны и счастливы. А остальные
части нашей постоянной армии мы можем создать из более заурядных
материалов и офицерами назначим туда людей безродных, не считаясь ни с
чем, кроме настоящего знания военного дела; этот полк соблюдал бы
строжайшую дисциплину, не пользовался бы никакими аристократическими
вольностями и постоянно был бы занят учениями и упражнениями; и
собственный полк его величества, утомясь или попросту пожелав для перемены
поохотиться на каких-нибудь великанов, мог бы заняться этим без всякого
опасения, зная, что дело остается в надежных руках и будет идти, как
всегда. Король был очарован моей выдумкой.
показалось, что на этот раз удастся разрешить одну старую и очень трудную
задачу. Видите ли, дело в том, что все члены королевского дома Пендрагонов
отличались долговечностью и плодовитостью. Когда у кого-нибудь из них
рождался ребенок, - а случалось это очень часто, - вся нация безумно
радовалась на словах и глубоко горевала в душе. Радость была сомнительная,
но горе совершенно искреннее, - ибо рождение нового члена королевского
дома влекло новый сбор в королевский фонд. Список членов королевского дома
был очень длинен; постоянно возрастая, он ложился тяжким бременем на
государственное казначейство и создавал угрозу самому существованию
королевской власти. Однако Артур никак не мог этому поверить и не хотел
даже слушать, когда я предлагал разные проекты замены королевских фондов.
Если бы мне удалось убедить его хоть изредка помогать своим дальним
родственникам из собственного кармана, это произвело бы отличное
впечатление на народ; но нет, он об этом и слышать не хотел. В уважении,
которое питал он к королевскому фонду, было что-то почти религиозное; он
смотрел на него, как на свою священную добычу, и неизменно сразу приходил
в ярость, когда кто-нибудь нападал на это почтенное учреждение. Когда я
осторожно намекал ему, что в Англии нет ни одной другой уважаемой семьи,
которая согласилась бы унизить себя, протягивая шляпу за подаянием, - вот
до чего я договаривался, - он всегда обрывал меня с первых же слов и
довольно резко.
блестящий полк я решил составить из одних офицеров - ни одного простого
солдата. Половина полка будет состоять из дворян, которые получат все чины
вплоть до генерал-майора включительно; служить они будут даром и сами
оплачивать все расходы; и, конечно, они будут осчастливлены этим, узнав,
что вторая половина полка состоит только из принцев крови. Эти принцы
крови получат все чины от генерал-лейтенанта до фельдмаршала включительно,
будут получать большое жалованье, будут одеваться и кормиться на казенный
счет. Кроме того - в этом и заключалось самое главное, - будет
постановлено, что те из принцев, которые согласятся служить в этом полку,
получат оглушительно пышный, страх нагоняющий титул (я сам собирался его
придумать), и этим титулом будут иметь право именоваться только они одни.
Перед всеми принцами крови встанет выбор: либо вступить в полк, получить
пышнейший титул и отказаться от королевского фонда, либо сохранить за
собой фонд, но зато не вступать в полк и остаться без титула. Но вот что
было лучше всего: в полк можно было записывать, по заявлению родителей,
даже еще не родившихся, но готовых к рождению принцев крови, и они, едва
появившись на свет, получали хорошее жалованье и высокое звание.
существующие фонды будут отменены; а всех новорожденных запишут в полк
заранее, в этом я тоже не сомневался. Еще два месяца, и смешная нелепость
- королевский фонд, - перестав существовать, займет место среди курьезов
прошлого.
26. ПЕРВАЯ ГАЗЕТА
переодевшись свободным простолюдином, чтобы поближе познакомиться с жизнью
простого народа, он мгновенно загорелся новизной этого плана и объявил,
что отправится странствовать вместе со мной, что ничто на свете его не
удержит. Он сейчас все бросит и пойдет, - так ему нравится этот план. Он
хотел отправиться немедленно, но я убедил его, что так нельзя. Он уже
назначил время, когда будет исцелять от золотухи, а в таких вещах
обманывать нехорошо, тем более что речь шла о задержке всего на одну ночь.
Кроме того, я полагал, что он должен предупредить королеву о своем
предстоящем отъезде. Когда я сказал это, он стал мрачен и печален. Я
пожалел, что заговорил о королеве, особенно после того, как он грустно
ответил:
она не замечает ни приездов короля, ни отъездов.
красавица, но особа довольно легкомысленная. Я никогда не вмешиваюсь в то,
что меня не касается, но мне не нравилось ее поведение, и я не стесняюсь
об этом заявить. Сколько раз она меня спрашивала: "Сэр Хозяин, не видали
ли вы сэра Ланселота?" А если ей и случалось когда-нибудь спрашивать о
короле, меня, должно быть, не было поблизости.
было аккуратно и внушительно. Король сидел на троне под балдахином; вокруг
него построилось духовенство в полном облачении. На виду у всех важно
стоял Маринэл, отшельник из породы лекарей-шарлатанов, и представлял
королю больных. На полу, вплоть до самых дверей, сидели и лежали больные,
озаренные ярким светом. Все это было как на сцене и казалось нарочно
подстроенным, хотя в действительности никто ничего не подстраивал.
Присутствовало восемь сотен больных. Работа шла медленно; она не
представляла для меня большого интереса, потому что я и прежде видел уже