- Если бы я только могла забыть, - покачала головой Наоко.
- Как выпишешься отсюда, давай жить вместе, - сказал я. - Я тебя тогда и
от темноты смогу беречь, и от снов плохих, а будет больно, я тебя обниму,
и никакой Рэйко не надо будет.
Наоко крепче прижалась телом к моей руке.
- Вот бы было здорово.
Когда мы вдвоем вернулись в кафе, было без малого три. Рэйко читала книгу
и слушала по FM 2-й концерт Брамса для рояля с оркестром. Картина была
весьма впечатляющая : на краю поля, где, сколько ни гляди, не увидеть было
даже тени человека, слышалось, как радио FM играет Брамса. Рэйко
насвистывала себе под нос партию виолончели из третьей части.
- Backhaus Bohm, - сказала Рэйко. - Я когда-то эту пластинку заигрывала
чуть не до дыр. Заиграла, говорю вам, напрочь. От нотки до нотки слушала.
Точно языком слизывала.
Мы с Наоко заказали по горячему кофе.
- Наговорились? - спросила Рэйко у Наоко.
- Да, от души.
- Расскажешь все потом. Как он с ним управляется.
- Не делали мы ничего такого, - ответила Наоко, покраснев.
- Так прямо и ничего? - спросила Рэйко у меня.
- Ничего.
- Ну, так неинтересно, - разочарованно сказала Рэйко.
- И не говорите, - ответил я, отпивая кофе.
Во время ужина все было в точности, как вчера. Все было то же самое : и
атмосфера, и звуки разговоров, и выражения лиц людей, только лишь меню
поменялось.
Мужчина в белом, который рассказывал о выделении желудочного сока в
условиях невесомости, на этот раз сел за столик, где мы сидели втроем, и
все время ужина прорассуждал о связи между величиной и мыслительными
способностями головного мозга.
Поедая некий "бифштекс по-гамбургски", мы слушали его рассказ об объеме
мозга Бисмарка и Наполеона. Отодвинув тарелку, он на листе бумаги
шариковой ручкой нарисовал для нас изображение мозга. Несколько раз он
говорил : "Стоп, не то, вот тут ошибочка" и рисовал заново.
Закончив рисунок, он бережно спрятал лист бумаги в карман белого одеяния и
положил ручку в нагрудный кармашек. В нагрудном кармашке у него было три
шариковых ручки и карандаш, а также треугольная линейка. Закончив есть, он
сказал в точности как вчера : "Здесь зимой хорошо. В следующий раз зимой
непременно приезжайте" и исчез.
- Это доктор или пациент? - спросил я у Рэйко.
- А ты как думаешь?
- Да никак определить не могу. Но на нормального не похож.
- Доктор он, господин Мията его зовут, - сказала Наоко.
- Но из всех в этом месте он самый ненормальный. С кем хочешь буду
спорить, - сказала Рэйко.
- Омура, тот что на воротах, тоже очень странный, да? - сказала Наоко.
- Ну, он тоже тронутый, - сказала Рэйко, накалывая на вилку овощи и
отправляя их в рот. - Каждое утро делает какую-то дикую гимнастику и при
этом орет что-то непонятное. А до того, как Наоко сюда приехала, тут такая
Киносита была за бухгалтера, так она во время приступа невроза пыталась с
собой покончить, но неудачно. В прошлом году медсестру по фамилии Токусима
отсюда за пьянство выгнали.
- Да у вас что пациенты, что персонал, хоть местами меняй, - пораженно
сказал я.
- Тут ты прав, - сказала Рэйко, слегка потрясая вилкой. - Похоже на то,
что наш Ватанабэ начинает потихоньку понимать, как устроен мир.
- Похоже на то, - сказал я.
- Мы себя можем назвать нормальными в том, что сами мы знаем о том, что мы
ненормальные, - сказала Рэйко.
Вернувшись в квартиру, мы с Наоко стали играть в карты, а Рэйко в это
время опять отрабатывала на гитаре мелодию Баха.
- Во сколько завтра уезжаешь? - спросила Рэйко, прекратив играть и зажигая
сигарету.
- Сразу после завтрака поеду. В девять с небольшим автобус приходит, если
на него сяду, то вечером смогу работу не прогулять.
- Жалость-то какая. Погостил бы еще да поехал потихоньку.
- Да боюсь, как бы тогда самому тут не прописаться, - сказал я, смеясь.
- Что верно, то верно, - сказала Рэйко.
Затем сказала, обращаясь к Наоко :
- Кстати, надо же к Ока сходить за виноградом! Совсем из головы вылетело.
- Сходить с вами? - сказал я.
- Как, одолжишь мне Ватанабэ? - спросила Рэйко у Наоко.
- Ладно.
- Ну что, тогда прогуляемся еще разок по ночи? - сказала Рэйко, беря меня
за руку. - Вчера прервались, когда чуть-чуть оставалось, сегодня давай
доведем до конца.
- Ладно, как вам будет угодно, - сказала Наоко, хохоча.
Ветер был весьма прохладный. Рэйко надела поверх рубахи тонкий синий
кардиган и сунула руки в карманы брюк.
На ходу Рэйко посмотрела в небо и по-собачьи к чему-то принюхалась. Затем
сказала : "дождем пахнет". Я тоже так же принюхался, но ничего не учуял.
Небо и правда было покрыто тучами, и луна спряталась где-то за ними.
- Здесь если долго поживешь, начинаешь погоду по запаху определять, -
сказала Рэйко.
Когда мы вошли в рощицу, где стояли дома сотрудников, Рэйко велела мне
немного подождать, а сама нажала кнопку звонка какого-то дома. Вышла
женщина, по-видимому, хозяйка, о чем-то похихикала с Рэйко, потом зашла в
дом и вышла на этот раз со здоровенным виниловым пакетом в руках. Рэйко
сказала ей : "Спасибо, пока!" и вернулась ко мне.
- Видал, винограду дали, - Рэйко продемонстрировала мне содержимое пакета.
Внутри пакета лежали весьма многочисленные грозди винограда.
- Любишь виноград?
- Люблю, - ответил я.
Она взяла гроздь с самого верха и, протянув мне, сказала :
- Он мытый, можешь прямо так есть.
Я ел виноград на ходу, выплевывая шкурки и косточки на землю. Виноград был
очень сочный и свежий. Рэйко тоже не отставала.
- Я их сыну фортепиано немного преподаю. Так они мне за это чего только не
привозят. Что виски в тот раз привезли, что по мелочи на рынке что-то в
городе покупают.
- Я вашу вчерашнюю историю дослушать хочу.
- Хорошо. А Наоко нас не заподозрит, если мы каждую ночь так поздно
возвращаться будем?
- Все равно хочу знать, что дальше было.
- О'кей, тогда давай где-нибудь, где крыша есть, буду рассказывать.
Прохладновато сегодня.
Мы свернули налево от теннисного корта, спустились по узенькой лестнице и
прошли выстроившимся в ряд, как квартиры домов в дешевых спальных
кварталах, небольшим складам. Потом открыли дверь ближайшего помещения,
зашли внутрь и зажгли свет.
- Заходи, ничего тут, правда, нету.
Внутри склада были аккуратно уложены беговые лыжи и лыжные палки, на полу
были сложены инструменты для уборки снега и медикаменты.
- Раньше приходила сюда на гитаре поиграть. Хотелось иногда одной побыть.
Хорошо тут, уютно, да?
Рэйко присела на мешок с медикаментами и сказала садиться рядом. Я
подчинился.
- Ничего, если я закурю? дыму, правда, полно будет.
- Нормально, - кивнул я.
- Ну не могу бросить, и все, - поморщилась Рэйко. Затем с наслаждением
закурила. Казалось, что равных ей в том, с каким наслаждением она курила,
было не сыскать. Я ягоду за ягодой сосредоточенно поедал виноград, бросая
шкурки и косточки в картонку, служившую нам урной.
- Докуда я вчера дорассказала? - сказала Рэйко.
- До строк, где в ночь, когда свирепствовал ураган, он карабкался по
крутому обрыву, чтобы разорить гнездо горных ласточек, - сказал я.
- Ты с таким серьезным видом говоришь, когда шутишь, что и впрямь смешно,
- сказала Рэйко с озадаченным лицом. - Наверное, все-таки, до строк, где я
каждую неделю по утрам в субботу преподавала ей фортепиано?
- Да.
- Если всех людей в мире делить на тех, у кого есть способности к
преподаванию, и тех, у кого их нет, то я скорее отношусь к первым, -
продолжила Рэйко. - В молодости я так не считала, но тогда, может быть, я
в каком-то смысле и не хотела так считать. Но с годами, приобретя какой-то
жизненный опыт, я пришла к такой мысли. Что у меня получается учить других
людей. У меня правда получалось!
- Мне тоже так кажется, - согласился и я.
- Видимо, нежели в отношении себя, по отношению к другим у меня гораздо
больше терпения, и из любой ситуации я могу извлечь что-то хорошее. Мне
кажется, я отношусь к таким людям. Ну вот как та красная терка на боку
спичечного коробка. Но это ведь тоже ничего, ничего особо плохого в этом
ведь нет, правда? По крайней мере, мне больше нравится быть первосортной
теркой, чем второсортной спичкой. Я стала так думать именно с того
времени, да, когда стала преподавать этой девочке. Когда была помоложе,
было дело, преподавала нескольким людям, когда деньги были нужны, но тогда
я так не думала. Когда учила эту девочку, впервые так думать стала. Надо
же, думала, да у меня такие способности к преподаванию, оказывается! Так
хорошо у нас продвигались занятия по фортепиано.
Как я уже говорила тебе вчера, с техникой игры на пианино у нее было очень
слабо, да и не собиралась она становиться профессиональным музыкантом,