Чтение 37–й страницы книги ~Eurocon 2008. Спасти чужого~

- Предназначена для того, чтобы следующее поколение людей полностью развило заложенные в них способности. Вы знаете, в средние века и во времена раннего возрождения таблица умножения была составной частью выпускного экзамена за университетский курс, а сейчас она часть школьной программы, предназначенной для усвоения детьми в возрасте до семи лет. И это никого не удивляет. Так что мы просто помогаем детям осваивать вполне доступную им таблицу умножения.

- А как же способности ко внушению?

- Новая форма коммуникации. Когда-то человек уже создал и развил вторую сигнальную систему - речь. Значит, теперь пришло время третьей. Причем, заметьте, принципиально для человечества ничего особенно не изменилось. И раньше, пользуясь обычной речью, вроде как совершенно обычные люди были способны повелевать не только отдельными индивидуумами, но и целыми народами. История ХХ века изобилует такими примерами, да и в наше время их так же можно отыскать немало.

На некоторое время в палате повисла тяжелая тишина, а затем Барро досадливо поморщился и спросил:

- Значит, вы работаете под эгидой ООН?

- Ну… - Русский уклончиво повел плечами. - ООН, конечно, в курсе. Но это скорее национальный проект.

И Барро внезапно вспомнил старый разговор с ныне покойным Кнехтом: «А что у них, в Москве, так фонило?» - «Русские…»

В палату заглянула медсестра.

- Мсье Дивов, доктор велел передать, что достаточно.

- Да-да, уже иду. - Русский поднялся на ноги и поправил халат.

- Ну ладно, выздоравливайте. Не поминайте лихом, - и, улыбнувшись своей обычной очень доброй улыбкой, добавил: - Еще одно традиционное русское присловье.

Барро молча смотрел на него, пытаясь выудить из глубины сознания какую-то мысль. Она была важной, очень важной, но никак не давалась. Занятый этим он проводил русского равнодушным взглядом. И таким же встретил зашедшую в палату медсестру.

- Ну как наши дела, мсье? - с дежурной улыбкой, так контрастировавшей с той, которой попрощался русский, поинтересовалась она. А в следующее мгновение испуганно ойкнула. Потому что Барро резко сел на кровати. Он поймал-таки эту негодницу и вытащил ее на свет божий. И испугался.

- Мсье! - испуганно вскрикнула сестра. Но Барро ее не слушал. Он железной рукой сорвал с себя все эти трубочки, датчики и манжеты и свесил ноги с кровати. Похоже, тапки были с другой стороны. Но вряд ли такая мелочь могла остановить Габриэля Барро, свободного художника. Он вскочил на ноги и помчался к двери. Этот русский, как его там, ах да, мистер Олег Дивов говорил, что они набирают в школу детей в возрасте его внучки. И надо было немедленно уточнить, где и когда будет работать ближайшая приемная комиссия…

Алексей Пехов

Наранья [Взаимосвязан с повестью Владимира Михайлова «Трудно одержать поражение». См. сборник «Убить Чужого». От naranja - апельсин (исп.).]

Посыльный оказался в городке в полдень, когда началось самое пекло и даже тень под абрикосовыми деревьями перестала дарить прохладу. Люди, стараясь уберечь дома от духоты, плотно закрывали ставни и двери и прятались от палящего солнца в полутемных помещениях. Кошки, страдающие от жары не меньше людей, забрались в самые глухие дыры, моля Спасителя о дожде точно так же, как и их хозяева.

Рауль издали заметил всадника на уставшей лошади и, нахлобучив на влажный платок, обернутый вокруг головы, шляпу, вышел на солнцепек. Ему казалось, что под безжалостными лучами он расплавится точно свеча.

Жара утомляла и медленно убивала. В ней не было ничего приятного. Она доставляла одни лишь неудобства, и радоваться такой погоде могли только мятежники. Потому что никто не спешил обшаривать холмы, лазать по зарослям дикой акации и искать проклятых amotinados, страдающих от зноя не меньше королевских солдат.

Курьер оказался совсем еще мальчишкой, но на его запыленном мундире висели новенькие «кисточки» унтер-офицера Рьерского драгунского полка.

- Не меня ищете, сеньор? - поинтересовался Рауль, приветствуя всадника.

- Капитан Рауль Карлос де Альтамирано?

- Он самый.

- Вам пакет. - Молодой человек расстегнул воловью сумку и вытащил желтый конверт, запечатанный четырьмя красными сургучными печатями.

- Благодарю. Ответ требуется?

- Нет.

- Останьтесь, - сказал Рауль, видя, что унтер-офицер собирается отправиться в обратный путь. - Если не жалеете себя, то пожалейте хотя бы лошадь. Поедете через несколько часов, когда солнце перестанет так палить.

Он дождался утвердительного кивка и крикнул:

- Хосе! Позаботься о сеньоре!

На ходу вскрыв пакет, Рауль прочитал короткое письмо и, хмурясь, вошел во двор. Двое его капралов, Мигель и Фернандо, сидели рядом с фонтаном, опустошая бутылку мадеры. Сержант рейтаров Игнасио вяло размахивал шпагой тут же. В левой руке он держал пустой стакан и без всякой надежды пытался прикончить собственную едва видимую тень.

- Новости хорошие, сеньор? - спросил сержант, останавливая «неравный бой». Он заметил вскрытый пакет и красные печати.

- Отчасти. Завтра утром мы покидаем провинцию.

- Давно пора! - обрадовался Мигель. Его товарищ кивнул и опустил голову в фонтан. Отфыркиваясь, вытер рукавом рубашки лицо. - В столицу?

- Вначале в Истремару. Потом - в столицу. Пройдитесь по отряду. Предупредите всех, чтобы были готовы.

Он вошел в дом и, ориентируясь на звуки гитары, стал подниматься по деревянной, пахнущей сосной лестнице. Алехандро - командир подразделения рейтаров, входящих в сводный отряд Рауля, - высокий, скуластый и черноглазый, сидел, закинув ноги на стол, и грубыми пальцами перебирал струны. Заметив друга, он сверкнул улыбкой.

- Кажется, только тебя жара не трогает. - Рауль бросил на стол широкополую шляпу и снял с головы высохший платок. - Вот. Полюбуйся.

Он протянул депешу.

- Ой, ла-ла, мой друг! Кажется, мы покидаем это проклятое Спасителем место! Рота будет довольна.

- От роты осталось тридцать восемь человек. И это с десятком твоих удальцов.

- Все как всегда. Счастливчики выжили. Остальные отправились пировать в рай. А мы с тобой все еще жаримся здесь, словно в аду.

- Это и есть ад. Несмотря на тишину, мятеж далеко не подавлен.

- Поверь, мой друг. Всем прекрасно это известно. Но мы слишком вымотаны боями. Нас крепко посекло картечью под Корверой. Да и в холмах мы держались молодцами. Заслужили отдых. На наше место придут другие. Теперь их очередь умирать. Но ты что-то слишком хмур. - Алехандро отложил гитару и взял сумку с тремя тяжелыми пистолетами. Один за одним выложил их на стол. Достал шомпол, пули, пороховницу, ключ от колесцовых замков и тонкий стилет с мерной шкалой на лезвии. - Беспокоят святоши?

- Нет.

- Беспокоят. Я же вижу. - Он улыбнулся в усы. - Вот что я тебе скажу. Мне тоже не по нраву, что они будут с нами. Это лишняя ответственность на наши задницы.

- Не в этом дело. Мы в состоянии сделать все возможное для их безопасности. Но я не люблю инквизицию.

- Ха! Найди мне того, кто ее любит, мой друг. Вся эта магия. - Он презрительно взмахнул пистолетом. - Пф-ф-ф! Куда уж лучше добрая сталь и граненая пуля. Даже церковники это понимают, раз желают путешествовать с вооруженными людьми, а не в одиночку. Видишь ли, в чем дело - мятежники могут вздернуть их точно так же, как мы это проделываем с восставшими крестьянами. И никакие рясы, даже алые, не спасут слуг господних от пляски на веревке.

- Прикусил бы ты язык.

- Ты прав, - тут же согласился командир рейтаров. - Везде есть уши, а костер будет покрепче, чем эта жара.

- Я говорю о том, что мы становимся не охраной, а тюремщиками.

- Ты о ведьме?

- В письме не сказано, что женщина ведьма.

- Раз есть инквизиция, значит, преступница - ведьма. Наверное, соблазнила какого-нибудь идиота или косо поглядела на соседку, вот и загремит теперь на костер. А может, ляпнула что-нибудь, не подумав. Итог один - ей будет очень и очень горячо.

- Люди не должны умирать за свои убеждения.

- Какое заблуждение, мой друг! - Алехандро вытащил из-за голенища сапога четвертый, самый маленький, пистолет и присовокупил его к трем другим. - Люди только и делают, что дохнут за убеждения. Это продолжается с начала времен и закончится лишь в Судный день. По-твоему, чем мы здесь занимаемся?

Рауль отстегнул перевязь, швырнул шпагу и дагу на кровать. В латунном умывальнике еще была вода, и он с наслаждением умылся, смывая с лица едкий пот.

- Ты слишком много думаешь. Я так тебе скажу: это не наше дело. Если церковникам надо помочь в богоугодном деле - мы поможем. Ссориться с инквизицией вредно не только для карьеры, но и для жизни.

- Ты говоришь банальные истины, - отмахнулся Рауль. - Еще скажи, что у нас нет выбора.

Он плеснул себе вина, но то оказалось слишком теплым, и капитан, скривившись от омерзения, поставил стакан на подоконник.

- А он у нас есть? - Рейтар удивленно поднял брови, посмотрев на товарища.

- Нет, - последовал ответ. - Нет, забери меня тьма! Это-то меня и бесит. У нас будет достаточно проблем и без них.

- О да. Мой разъезд видел подозрительных людей. За мельницей.

- Давно?

- С час назад. - Алехандро взялся за пороховницу. - Какие-то крестьяне.

- У любого крестьянина может быть припрятана старая аркебуза.

- Так и оказалось. Эти голодранцы даже пальнули, но, по счастью, промахнулись. Я повесил их сушиться на солнышке. Правда, Игнасио, перекидывая веревку через сук, ворчал, что мы настраиваем против себя местных, однако, по мне, они и так не за нас. В последнюю неделю отряд потерял восемнадцать человек. И чаще всего выстрелы были из-за угла. Или наваха в живот темной ночью.

- Мятеж подавлен. Но несогласных больше, чем крыс на корабле. Я рад, что, несмотря ни на что, через несколько дней нас здесь не будет.

Алехандро закончил заряжать пистолет, отложил в сторону и налил себе вина. Выпил залпом.

- Я тоже, мой друг. Я тоже.

* * *

Трое священников прибыли под вечер. Их сопровождала четверка хмурых конных гренадеров, мрачно поглядывающих по сторонам и не убирающих рук с пистолетов. Как оказалось, отряд обстреляли в четверти лиги от города, на повороте, но сумерки сыграли против мятежников, и пули не попали в цель.

Сержант гренадеров безостановочно ругался, впрочем разумно удерживаясь от богохульств. По его словам, пуля прошла рядом с его головой и, будь он чуть менее удачлив, лежать бы ему в придорожной канаве с дырой в черепе.

- А все из-за ведьмы, сеньоры, гори она вечно! - бормотал он, усаживаясь за офицерский стол, богатый вином, сырами и мясом.

Отцы-дознаватели Августо, Рохос и Даниэль вовсе не выглядели так, как этого ждут от грозной инквизиции. Уставшие от путешествия, покрытые белой дорожной пылью, облаченные в скромные серые рясы, они говорили тихо и с подобающим уважением к дворянину.

Рауль тоже держался подчеркнуто вежливо. Похоже, им не собирались командовать, и его это полностью устраивало. Отец Августо, самый старший из троицы, единственный обладал магией. Этот невысокий человечек с печальным лицом и большими умными глазами не казался черствым сухарем и тем более фанатиком. Он был учтив, даже смиренен и просил для себя и своих братьев лишь воды да места, где можно прочитать молитву.

Капрал Мигель, человек набожный и богобоязненный, спросил, могут ли солдаты молиться вместе со святыми отцами, и получил в ответ благосклонную улыбку. Возле часовни, располагающейся недалеко от дома, стал собираться народ, несмотря на наступление ночи.

Молитва прошла быстро, читал ее отец Даниэль, и его высокий, необычайно чистый голос разносился над притихшими людьми, заглушая стрекот неугомонных цикад. Рауль слышал слова даже с другой стороны улицы. Священник просил Спасителя дать им всем сил, веры и смирения и защитить от искушений, тьмы и врагов королевства.

Произнеся «amen», он осенил всех присутствующих святым знаком и вместе с клириками направился к дому. Рауль нагнал их у дверей.

- Святые отцы, нужно ли вам что-нибудь еще?

- Грешница, сын мой. - Четки, словно вода, текли меж пальцев отца Августо. - Она не должна сбежать.

- Я приставлю к ней двух солдат.

- Пусть не пытаются разговаривать с ней. Ее речи темны.

- Я прикажу.

- Благодарю вас.

Клирики ушли, а Рауль, отдав последние распоряжения, присоединился к своим. Его второй капрал, Фернандо, был мертвецки пьян. Игнасио тоже едва стоял на ногах. Алехандро задумчиво волновал гитарные струны и, в отличие от более молодых воинов, не собирался падать под стол в ближайшие часы. Выпроводив помощников спать, они поговорили о завтрашнем дне и наметили будущий путь.

По всему выходило, что безопаснее всего ехать к Сиерво, избегая леса, вдоль которого проходил короткий тракт. Никто из них не желал превращать своих людей в фазанов на охоте. Друзья завершили разговор, когда растущая луна поднялась над городом и затмила тусклые звезды.

* * *

Проснувшись, Рауль нашарил в темноте кувшин и, жадно приникнув к нему, напился. Вода стекала по подбородку и лилась на грудь.

Ночь не принесла так ожидаемой прохлады. Воздух казался застоявшимся и раскаленным до духоты. Голова была тяжелой, а мысли вялыми. Капитан взмок от пота, и рубашка со штанами неприятно липли к телу.

Добравшись до распахнутого окна, Рауль сел на подоконник, надеясь почувствовать хотя бы легкое дуновение ветерка. Бесполезно. Лишь сверчки и цикады пытались перекричать друг друга, и тягостная ночь неприятно звенела в ушах.

Находиться в помещении больше не было сил, и капитан, прихватив пистолет и шпагу, выбрался на улицу, поближе к фонтану.

Возле него, расстелив походное одеяло, храпел Игнасио. Хитрец-бретер, как всегда, нашел самое удобное местечко. Рауль решил обойти посты и направился по пустой улице. Его почти тут же окликнул часовой. Офицер назвался, а затем проверил каждую из шести точек, где стояли его солдаты. Им оставалось продержаться еще час, затем придет смена.

- Да как тут спать, сеньор капитан?! - сплюнул тягучей слюной рыжеватый стрелок. - Того и гляди сдохнешь. П а рит, как перед грозой.

- Грозы можно не ждать, а вот дождичек был бы в самый раз, - мечтательно произнес его напарник, сидевший чуть дальше, возле воткнутой в землю форкины [17 - Форкина - подпорка для мушкета во время стрельбы.]. Тяжелый мушкет лежал у него на коленях.

Поговорив с ними, Рауль вернулся назад. В дальнем углу двора, рядом с абрикосовыми деревьями, чьи ветви давали густую тень и надежно защищали от лунного света, на распряженной повозке, стояла большая деревянная клетка.

Капитан так и не удосужился посмотреть на ведьму, когда ее привезли. Он не слишком любил уподобляться идиотам, собирающимся толпой, чтобы таращиться на обычных людей так, словно у тех выросла дополнительная пара рук и рога в придачу.

Рауль услышал, как тихо звякнула цепь. Он остановился, нахмурился и тихо позвал:

- Лопес.

Спустя несколько секунд из полумрака вышел солдат.

- Да, сеньор?

- Она что, еще в клетке?!

- Верно, сеньор. Святые отцы запретили нам ее выпускать. Сказали, что негоже вводить тьму в дома. Мигель приказал…

Капитан выругался сквозь зубы. Мигель, когда дело казалось веры, терял голову и превращался в барана. Если отец Августо скажет прыгать, капрал долетит до луны.

- Хорошо. Отправляйся на пост. Кто еще с тобой?

- Пабло Крышник. Рейтар.

- Ступай. Я приду через несколько минут.

- Да, сеньор.

Рауль сходил за фонарем, подошел к клетке. Возле нее неприятно пахло, но, стараясь не обращать на это внимания, капитан удлинил фитиль, добавляя огня. Женщина не спала. От яркого света ей пришлось прикрыть глаза рукой.

- Кто вы? Что вам нужно? - Голос у нее был хриплым и уставшим.

Он не ответил, продолжая пристально изучать ее. На вид узнице было далеко за тридцать. Худая, со слишком высокими выступающими скулами, прямым чуть длинноватым носом и удивительными светло-русыми волосами, в этой части страны встречающимися достаточно редко.

На тонких обнаженных руках он заметил старые кровоподтеки, а на лбу глубокую, плохо заживающую царапину. Левая лодыжка заключенной была скована тонкой, но прочной цепью. На охватывающем шею странном ребристом ошейнике выдавлен знак Спасителя.

Клирики обрядили женщину в белый балахон приговоренной к сожжению.

«Значит, суд уже был, - подумал Рауль, впрочем не чувствуя никакой жалости. - Нам досталась опасная преступница, раз ее везут из этой дыры и хотят сжечь на площади Святого Варнабы».

- Кто вы? - повторила она.

- Я не собираюсь причинять тебе вред, - сказал капитан.

- Вы дворянин?

Он не стал спрашивать, какое значение это имеет, и ответил утвердительным кивком.

- Зачем вы здесь?

- Пабло!

Высоченный рейтар, даже сейчас не расстающийся с перевязью пистолетов, подошел к командиру, мельком глянув на ведьму. Вместе с ним притащился и Лопес.

- Ее кто-нибудь кормил?

- Нам запретили, сеньор. Я пытался дать ей воды, но отец Рохос…

- Ее что, даже не напоили?! - Теперь голос Рауля звенел от ярости.

По такой духоте без глотка воды - когда не далее чем в десяти ярдах от тебя журчит фонтан! Он даже думать не хотел, каких сил ей стоило это переносить.

- Пабло, будь добр, принеси воды.

- Уже иду, сеньор. - Рейтар, в отличие от несколько смущенного Лопеса, был более отчаян и не боялся святых отцов. Особенно когда те спали и знать не знали, что здесь происходит.

Он вернулся от фонтана довольно скоро, держа в руках полную кружку.

- Она не пролезет сквозь прутья. Надо открывать дверь. - Лопес с опаской покосился на молчаливую женщину.

- Так отворяй. Чего ты ждешь?

Не скрывая недовольства, солдат снял защелки и распахнул дверцу. Пабло, готовый стрелять, если заметит опасность, встал чуть с боку, прикрывая капитана, но тот сомневался, что существует хоть какая-то угроза. Он протянул кружку:

- Пей.

Узница дрожащими руками взяла ее и, даже не поблагодарив, начала жадно глотать воду. Лопес поспешно закрыл клеть, не переставая шептать охранные молитвы. Ухмыляющийся рейтар убрал пистолеты и, вытащив из сумки с пулями апельсин, подбросил его вверх. Поймал другой рукой.

- Что вы делаете, сеньор де Альтамирано? - Отец Рохос подошел неслышно. Его лицо было сурово. - Я просил охранять колдунью, а не насыщать ее.

Лопес струхнул и сделал шаг назад. Пабло на миг перестал подбрасывать апельсин. Рауль вежливо кивнул:

- Доброй ночи, святой отец. Я счел нужным дать женщине воды.

- Я не вижу здесь женщины, - на клетку инквизитор даже не смотрел. - Здесь лишь грех в ее образе.

- Вполне возможно.

- Вы сомневаетесь в решении Святого суда? - в его голосе не было угрозы.

Пока не было.

Для многих сказанных слов хватило бы, чтобы отступить, но Рауль не считал себя виноватым.

- Святой отец, я ценю, какое доверие инквизиция оказала мне и моим людям, позволив сопровождать вас и беречь ваши жизни. Но хочу напомнить, что командир этого отряда все еще я.

- Я прекрасно помню это. Но вы помогаете отступнице.

- Я помогаю исключительно нашей матери-Церкви.

- Неужели? - клирик приподнял брови. - Каким образом? Тем, что избавляете от страдания ведьму?

- Не совсем верно. Ведь ее собираются сжечь в столице?

- Да. На праздник Святого Коломана.

- Боюсь, если и дальше не поить осужденную, она не доживет до костра. Женщина обезвожена. Посмотрите.

Клирик сложил руки на животе и нехотя сказал:

- Возможно, я действительно переусердствовал в стремлении наказать колдунью и забыл о грядущем возмездии. Вы можете давать ей воду. Но немного.

- А еда?