Чтение 37–й страницы книги ~Ричард Длинные руки

Я перевел дыхание, сердце уже колотится, а в зобу спирает, сказал медленно:

– Отец Ульфилла, вы задумали великое и… очень нужное дело. Поставить монастырь – это грандиозно и очень угодно Господу! Тем более что ближайший монастырь за тридесять не то что земель, а даже королевств. Ваше рвение выше всяких похвал, но, как вы сами видите, для строительства нужны не только камнерубы… а их тоже не хватает, но и каменотесы, каменщики, инженеры, архитекторы…

Он зябко повел плечами, разогретое тело остыло, холод начал пробирать до костей худое тело. Я выждал, пока он поднимет верхнюю одежду, старую и поношенную, явно получил в дар от крестьян. Он посматривал с угрюмой настороженностью, в каждом слове видя ловушку, в каждом движении выискивая подвох.

– С божьей помощью, – ответил он непреклонно, – все будет сделано!

– Господь сам не станет таскать камни, – заметил я, -для этого есть мы, люди. Одни строят, другие – рушат. Одни строят, другие – рушат. Я хочу помочь выстроить монастырь…

Он сразу же сказал резко, словно выплюнул раскаленное олово:

– От Антихриста помощь не приму!

– Я дам золота, – продолжил я, словно не слыша его слов, – на постройку монастыря. Если даже считать меня Антихристом, то это можете расценивать, как мою попытку подкупить вас. Но вы, если рядовой сын церкви, с негодованием отвергаете. Если же вы пламенный сын церкви, да еще облаченный саном священника, просто обязаны взять деньги, выстроить монастырь и тем самым посрамить дьявола!.. Или чуете, что не выдержите искушения?

Он прошипел:

– Искушения?

– Ну да, – подтвердил я. – Ощутив в руках много золота, велик соблазн тут же пойти в кабак, нанять гулящих женщин, заказать самое дорогое вино… Вместо монастыря отстроить себе роскошный дом, завести молодых служанок для половых нужд, винный погреб для чрева…

Он вспыхнул, сказал люто:

– Никогда!.. Слышишь, ты, никогда!…

– Так чего страшитесь? – спросил я с недоумением.

– Я погублю душу, – заявил он. – Свою бессмертную Душу.

Я сказал понимающе:

– А-а-а-а, так бы и сказали, святой отец. Я думал, вы – подвижник, а вы нормальный простой человек, который прежде всего печется о спасении души. Своей, конечно. Остальные… да пошли они все! Понятно же, что своя дороже всех остальных в королевстве. Я вас хорошо понимаю, отец Ульфилла.

Я умолк и, затаив дыхание, следил за той борьбой, что явственно читалась на его лице.

– И что, – проговорил он хриплым от душевной муки голосом, – что ты хочешь?

– Фриду, – сказал я. – Вы снимаете с нее обвинения… Нет, можно даже проще. В ее деле появились новые данные, которые надо проверить. Я забираю ее с собой для следственного эксперимента. Ну, посмотреть, где закопаны убитые ею трупы невинных младенцев… где зарезала девственницу для жертвы дьяволу… Это вы объявите в своей энциклике, или как там это называется, и на этом здесь закончится. А я увезу ее в далекие земли, и эту проблему буду решать там.

Он поднял голову, я увидел в глазах страх, борьбу, наконец, он сказал хрипло:

– Нет. Не могу. Зло нужно уничтожать везде, где видишь.

– Золотые слова, – согласился я. -Жаль, жизнь не всегда дает такую возможность. Отец Ульфилла, я все равно заберу Фриду в другие земли, о которых вы даже не слышали в этом медвежьем краю. И совершенно не имеет значения, что вы о ней скажете. Для ее безопасности могу даже сменить ей имя. Мы слишком часто препоручаем людей милости Господа и слишком редко сами проявляем милосердие.

– Ей сменишь, – ответил он люто, – но не себе, посланник дьявола!

– Да, – согласился я, – мне чуть труднее. Но… ненамного. Я сейчас на самой границе с Югом, а намерен углубиться на его земли. Но даже там, где я есть, церковь, увы, почти бессильна. Так что совершенно не играет роли, кем меня считать. Важно только, кем считаем себя мы. И как себя ведем.

Он молчал, я, наконец, поднялся. Он угрюмо и озлобленно смотрел снизу вверх.

– Тогда сделаем так, – сказал я. – Не решайте ничего сейчас. Я скоро покину эти края, а вы, если хотите, перед моим отъездом примете от меня золото на постройку монастыря или не примете… решать вам. Я сейчас покидаю вас. Все-таки лучше бы считать, что я тоже христианин. Хоть и не совсем такой, как вы, отец Ульфилла.

Он оставался на том же месте и в той же позе роденовского думателя, когда я оглянулся с гребня холма.

Глава 13

В замке, отклонив призыв рыцарей немедленно возглавить пир, я взбежал по лестнице, стражи бодро стукнули рукоятями копий в пол, подтянули животы. Дверь открылась без скрипа, Фрида спит, но на столике кое-что изменилось, одно из блюд почти опустело. У меня отлегло на сердце: ест, значит, поправляется.

Здесь, в этом мире, у меня, как ни странно, появилось то, чего не было в Москве: верные и преданные друзья. Начиная с самого начала, когда я встретил повозку с мощами Тертуллиана, друзьями стали Бернард Рудольф и Асмер. Даже Ланселот, несмотря на явную враждебность, подставил себя под удар, чтобы закрыть меня, а уж потом я и вовсе был счастлив, еще того не понимая, когда ехал стремя в стремя с чистым и преданным Сигизмундом…

А здесь, в Амальфи? Разве не преданы мне Гунтер, Зигфрид, Тюрингем? Про магов не говорю, те преданы прежде всего своим изысканиям, и за меня держатся потому, что считают себе подобным, но даже они готовы отдать жизни…

В своем стремлении добраться до Юга я не замечал, как обрастаю верными и преданными друзьями, и только сейчас вот соображаю, что никогда раньше у меня такого не было. Никогда. В моем «срединном» гомо гомини люпус эст, а женщина женщине – волчица. А здесь, здесь даже ведьмочка… не волчица.

Я смотрел на спящую Фриду, как вдруг ощутил за спиной присутствие постороннего. Резко обернулся, одновременно делая шаг в сторону. Поджарый господин в сером бархатном костюме снял шляпу и отвесил легкий поклон.

– Сэр Ричард, весьма удивлен, увидев вас в Амальфи! Я был уверен, что вы никогда не возвращаетесь к пройденному.

– Сэр Сатана, – ответил я в тон, – завидую вашей способности передвигаться. Вам не пришлось мерзнуть, как мне… Не разбудите девочку?

Он протестующе выставил вперед ладони:

– Что вы, что вы! Она пострадала от моих противников, так что я к ней со всем уважением и деликатностью.

– Ах да, она как бы ваша… Он кивнул:

– Точно. И не просто какая-то там еретичка.

– Сэр Сатана, – сказал я, – дело с возвращением жмет?

Он кивнул:

– Вы угадали. Надо поторопиться. К сожалению, проход удастся открыть только на мгновение. И для этого надо приложить силы… гм…

– И Той Стороны? – подсказал я.

– Верно, сэр Ричард. А как вы догадываетесь, договориться удается редко. Пользуйтесь возможностью, пока… она есть. Пришлось пойти на изменение некоторых фундаментальных законов бытия, но этого лучше не объяснять.

– И не надо, – сказал я торопливо. – Просто Проход, Дверь, Портал… Для юзера неважно, как что работает, лишь бы знать, на какую кнопку жать, что включить-выключить. Извините, я сам понимаю, что затянул! Обещаю, завтра… нет, до завтра не управлюсь, но за неделю буду готов.

Он покачал головой:

– Неделю? Нет, так долго держать открытой Щель не удастся. Захлопнется.

– Хорошо-хорошо! – воскликнул я. – Три дня дать сможете?.. Всего три дня!

Он поморщился:

– Попытаюсь. Хотя все еще не понимаю, почему стараетесь закрепить здесь свои достижения. Не все ли равно, что здесь останется после вас?

– Я сам не понимаю, – огрызнулся я.

– И все-таки стараетесь?

– Да, – сказал я зло, но Сатана видел, что я зол на самого себя. – Черт, в самом деле не понимаю… Но все равно не могу иначе!

Он криво улыбнулся:

– Ладно, приложу все усилия. Вы мне нравитесь, сэр Ричард! Очень. Вы знаете многое, а чего не знаете, о том догадываетесь. Вам я решусь сказать одну страшную истину, что может тряхнуть даже самого-самого…

Я ответил настороженно:

– Слушаю со всем вниманием. Его лицо помрачнело:

– Вот вы все ссылаетесь на Господа, на Его волю, на Его общее руководство… а вот мне все чаще кажется, что Бога… нет.

Я ахнул:

– Что?

– Бога нет, – повторил он четко и посмотрел в мое лицо внимательно. -Тряхнуло?

– Тряхнуло, – пробормотал я. – Услышать такое… да еще от вас!

– Но, тем не менее, боюсь, это правда. Что меня тоже, кстати, не радует.

– Почему вы так решили?

– Что не радует?

– Что его нет!

Его лицо показалось мне усталым и разочарованным:

– С того момента, как Он создал мир, а в нем – человека, я больше не видел Его и не слышал Его. Даже Адама и Еву изгонял уже кто-то из архангелов. И в самом важном конфликте, когда решалась судьба вселенной, когда я со своими сторонниками пытался восстановить истину, я не чувствовал Его присутствия!..

– Но как же…

Он ответил на невысказанный вопрос:

– Да-да, в народе ходит упрощенная версия, что, мол, дьявол взбунтовался, и Господь низверг его с небес в ад. Но прочтите ваши церковные книги, там везде сказано четко и ясно, что битва состоялась между двумя фракциями ангелов. Во главе одной стоял самый талантливый, яркий и вообще лучший – архангел Люцифер, что означает «блистающий», он всегда сидел по праву руку Творца и потому его еще называли денницей, а другую фракцию возглавил завидующий ему архангел Михаил. Битва была жестокой, чаша весов клонилась то на одну сторону, то на другую… Решалась судьба вселенной, но Творец не вмешался. Почему?

Я пробормотал в великой растерянности:

– Наверное, отсутствовал… Он покачал головой:

– Битва сотрясала созданную им вселенную! Как он мог не услышать?

– Тогда что? – спросил я в ужасе.

Он развел руками. С еще большим ужасом я понял, что не кривит душой, не хитрит, а в самом деле не знает ответа.

– Я не могу сказать, что умер, – ответил он с таким трудом, что я с изумлением понял, что даже мысль о смерти Творца ему отвратительна. – Но Его нет… Боюсь, что Он глубоко разочаровался в своей затее. Я имею в виду момент так называемого грехопадения.

– А он был? Сатана отмахнулся:

– Наворочено столько лжи, что сколько бы слоев ни сняли, до истины вам не добраться. Одно верно: все пошло не так, как планировалось. Надо было все-таки учитывать, что если даешь свободу воли такому примитивному существу, то не надо ждать от него разумных поступков.

Я прошептал:

– Значит, наши предки поступили настолько дико и неразумно… что Творец разочаровался в них?

Он угрюмо кивнул:

– Боюсь, что не только в них.

– А в чем еще?

– Во всем созданном мире. Так что, если не копаться в сути конфликта, на сегодня есть только две силы. Одна – ангелы во главе с архангелом Михаилом, другая – Сатана во главе с теми, что пошел за ним.

Я сказал, хватаясь за тонкую нить:

– Но как же… А кто задумал потоп? Кто глаголил из горящего куста? Кто…

Он проговорил невесело:

– Архангелы, только архангелы. И только если весть казалась важной, передавали уже ангелы. Но я не чувствовал больше руки Господа в этом мире! Не радует меня это, как я уже сказал. Я хочу Ему доказать свою правоту, а не этим тупым лизоблюдам… Я чувствую себя обворованным. Никто, никто из всех ангелов и архангелов, даже все вместе взятые, не может так же страстно жаждать, чтобы Господь жил!..

Я погружался в пучину тоски, сам не понимая, почему.

Ну, нет Бога, подумаешь! Ну и что? Как будто он раньше был… Я нигде и ни в чем не видел присутствие Бога, так что должно быть все равно. Но вот услышал, что его нет и… как будто меня всего обокрали. И не только все земли, титулы, коня и Пса, но и все из меня изнутри украли, потому что душу вложил все-таки Бог.

– Погодите, – пробормотал я, хватаясь за внезапную мысль, – вы же сами сказали, что при моем переносе сюда договаривались с самим Богом! И что он довольно равнодушно отнесся, как будто вообще не понял, о чем речь.

Сатана помрачнел еще больше, развел руками:

– Это относится к высшей политике. К той ее засекреченной части, как я говорил уже вам раньше. Есть договоренности с Той Стороной, что говорить, а что не говорить простому народу. На земле смерть императоров и королей нередко скрывают неделями, чтобы успеть приготовить преемника.

– Вы солгали?

Он кисло улыбнулся:

– Меня же называют Князем Лжи?.. Но это была не ложь, а дипломатия. Укрытие тайны. Тогда я не мог вам сказать, что договаривался именно с Той Стороной, а не лично с Богом. Это вызвало бы с вашей стороны много лишних и ненужных ни вам, ни мне вопросов.

– А почему сейчас? Он развел руками:

– Вы освоились в этом мире. Вы многое понимаете лучше местных. Я начинаю вам доверять тайны, которых раньше раскрывать было нельзя.

После долгой тягостной минуты молчания я пробормотал:

– Польщен, польщен… А может, Бог не вмешивается, потому что ему самому интересно, что получилось? И чем все закончится.

Он фыркнул:

– Церковь тут же подсуетилась! Дескать, Господь передал землю и весь мир человеку, и потому любые чудеса, наблюдаемые в мире, – дело рук Сатаны. Моих рук то есть. Ну не смешно ли – отдать мне такие преимущества!

Я подумал, возразил:

– Если по большому счету, то это не преимущества. Слабые люди – да, им хочется чудес. И на халяву. Слабые придумывают золотую рыбку или щуку из проруби, лампу Аладдина, а сильных такое оскорбляет. Иное дело, что слабых абсолютное большинство… С другой стороны, сильные ведут это большинство, как послушное стадо. Так что на кого ориентироваться – еще вопрос. Если на большинство – это и есть демократия. Если же на сильных…

Я замолчал, сам прикидывая, как должен называться строй, когда во главе государства не средненький человечек, «как усе», а сильная, волевая и талантливая личность.

Сатана сказал с некоторым раздражением:

– Но, согласитесь, чудес хотели бы даже сильные люди! Разумеется, в свою пользу.

– Если только в свою, – согласился я. – Но чудеса непредсказуемы, как говорят в простом народе. Их можно истолковать и в противоположном смысле! А на фиг сильным людям оппозиционные чудеса? Они сами творят историю. И вписывают туда те чудеса, которые нужны.

Он криво улыбнулся, у него замечательная такая улыбка: кривая, одной половинкой рта, очень грустная и понимающая, отступил к стене и, подняв руку в прощании, моментально исчез.

Я отошел к столу и без сил рухнул на лавку, голова упала на скрещенные руки. Если Творец самоустранился, то вся земля теперь только во власти Сатаны. И человека, конечно. Но человек так привык считать, что за ним кто-то стоит большой и сверхсильный, вытащит из любого дерьма и вообще спасет, что совсем перестает сам шевелить руками.

Самое лучшее то правительство, что научило народ обходиться без него, как самые лучшие родители с детства учат детей обходиться без родителей. Не так ли поступает и Господь Бог? Вернее, не потому ли так поступаем мы, что он так поступил с нами?

Если в прошлом была сверхцивилизация… а это для меня уже доказано, а то и не одна, то теперь понятно: была взращена по тем идеалам, которые Сатана считает единственно правильными. Вроде бы прав: голова кружится, когда пытаюсь вообразить тот уровень… Но – почему всякий раз такой спад? Сатана намекает, что в его расчетах нет изъяна, причина совсем другая, какие-то намеки на нечто, случившееся извне, но не отмазка ли? А что, если причина все-таки в самой цивилизации, где с такой легкостью отказались от «устаревших: верности и чести», взамен только адвокаты и хитроумные договоры?

Но можно ли предусмотреть все случаи обмана и нарушения договоров? Мир стремительно усложняется, так же быстро усложняются схемы пирамид, липовых сделок, подставных фирм, преступных сговоров… Страшен мир, где только один сдерживающий фактор: страх наказания властью! У нас у всех в крови эта благородная страсть обмануть власть, оставить ее в дураках. И если одна только власть будет следить за исполнением законов, не подключая к этому делу нравственность, не воспитывая с детства принципы: «Мальчики этого не делают», «Девочки так себя не ведут», «Для мужчины такое постыдно», то все человечество станет адвокатами и будет искать лазейки, как обуть ближних, а хорошо бы и дальних, тем самым еще кроме материальной выгоды показать свой суперкласс как «лучшего» человека.

Вот кто-то и показал. Или какая-то группа попыталась воспользоваться своим явным или кажущимся преимуществом. И судя по тому, что таких моментов было несколько, называемых теперь Древними Войнами Великих Магов, или просто Войнами Магов, выбор такого пути цивилизации не совсем… верен.

Хотя, сказало что-то во мне темное, такое так понятно и так знакомо… Поимей ближнего, а то он поимеет тебя. Не обманешь – не продашь. Народ не роскошь, а средство обогащения.

С ложа донесся жалобный стон, затем тихий плач. Фрида не просыпалась, из-под опущенных век потекли прозрачные струйки.

Я тихонько лег рядом, подул в лицо, отгоняя дурной сон. Плач оборвался, губы чуть дрогнули, будто пытались сложиться в бледную улыбку. В черепе рой мыслей, все дерутся уже не за право на существование, а за доминирование, а это такая гражданская война, что я в конце концов встал, а то разбужу Фриду, сел за стол, а потом вскочил и начал шагать по комнате.

Скрипнула дверь, тихонько вошла с охапкой поленьев Леция. Золотые волосы, как всегда, туго заплетены в толстую косу в руку толщиной, неизменная голубая лента…

– Ох, – сказала она тихонько детским голоском, – простите, что потревожила, ваша милость.

– Да пустяки, – сказал я угрюмо. – Я ничем не занят.

– Ну как же, вы всегда чем-то заняты.

– Не в этот раз, – успокоил я.

Она тихохонько, чтобы не разбудить Фриду, сложила поленья на железный поддон, я видел, как искоса бросает в мою сторону боязливые взгляды.

Я засмотрелся на ее фигурку, невольно вспомнил три пары грудей, пальцы даже зачесались от желания потрогать все шесть, каждая пара с разной формы и размеров сосками. Леция взглянула исподлобья, улыбнулась, женщины легко угадывают наши желания, поднялась и, опустив руки, вдоль тела, спросила шепотом:

– Ваша милость, я чем-нибудь еще могу?..

– Да хотелось бы, – признался я, – мне как-то даже снились твои шесть сисек. Но Фрида больна, Леция. А это будет вроде бы нехорошо.

Она вздохнула, потемневшие было голубые глаза снова стали ясными, как у куклы.

– Вы очень добрый человек, ваша милость.

– Я? – удивился я. – Леция, я человек злой и недобрый. Просто другим злым и недобрым я с удовольствием обламываю рога, потому на меня и можно подумать, что я этот, ну, добрый… Ладно, беги. Я сам буду подбрасывать дровишки.

Она кивнула, очень серьезная, прямо-таки взрослая женщина.

– Хорошо. Я пойду и буду молиться, чтобы Фрида поскорее выздоровела.

Она виновато улыбнулась, запоздало поняв, что ее слова можно истолковать и по-другому. Я тоже раздвинул пасть в улыбке, мол, прекрасно помню, как ты меня полудохлого отогревала своим жарким телом.

Леция поспешила к двери, все еще сдерживая улыбку.

Глава 14

Творец не вмешивается, подумал я, спасительно хватаясь за тонкую ниточку надежды, потому что дал нам свободу воли. То есть сам лишил себя права вмешиваться в жизнь человека. Он сделал ставку на то, что крохотная частичка, которую вдохнул в животную плоть зверя, сделает из него нечто особое. И что эта частичка, названная душой, позволит устоять против всех соблазнов.

Я вздохнул, в отчаянии стиснул голову ладонями. Творец не представлял всей мощи соблазнов, что возникнут на пути человека.

Или представлял?

Если представлял, то как он мог помыслить даже, что я устою? Весь мир не устоял и рухнул в пучину демократии, а я, самый что ни есть демократ, как бы ни хихикал презрительно над этими примитивными существами, устою?

Да на хрена это все мне, вся эта ответственность? Я же нормальный человек! Я даже когда в самом деле обязан что-то делать, всегда найду способ увильнуть, еще и идеологическую базу подведу, мол, нужно именно сделать так: все мы грамотные и все умеем защищать свои позиции.

Так что за дурь то и дело поднимается во мне? И смеет спорить с разумом, который у меня совсем не хилый, я ведь нахватался везде вершков и обо всем что-то да знаю.

А что касается конфликта с отцом Ульфиллой… Пожалуй, отдам ему за Фриду не только земли, но и сам Верден… Во-первых, там все еще жена и дочери бывшего владельца замка, Волка. Как их выгнать, не знаю, рука не поднимается выпереть женщину с детьми, хотя надо бы. Во-вторых, Волк сумел улизнуть, а это значит, что где-то собирает силы, не может не попытаться вернуть потерянное. Так что пусть отец Ульфилла и решает все эти проблемы. Он злее и беспощаднее, чем я, чувствует за собой поддержку самого Господа, а я еще долго буду сопли жевать, интеллигентничать, рефлексировать, политкорректничать, о правах человека еще вспомню, не на ночь будь сказано…