Чтение 37–й страницы книги ~Непознанный ходячий объект~

подозрительный.

Тут мы сообразили, что уже довольно давно стоим возле сарая, злобно
шипя друг на друга, а в нескольких метрах от нас лежит Рыжая и с
интересом за этим наблюдает.

- Песик, - позвала Женька, наклонилась, протягивая руку, словно
намереваясь угостить животное, и глупо улыбаясь при этом. Рыжая
поставила уши торчком и вроде бы насторожилась. Женька сделала шаг
вперед, собака вскочила и отпрыгнула в сторону. - Песик, - повторила
Женька, добавив в голос меда. Собака немного понаблюдала за ее
перемещениями, затем тявкнула и бросилась бежать в сторону парка.
Конечно, мы бросились за ней.

Почему мы с подружкой решили, что Рыжая приведет нас к месту
преступления, ума не приложу, однако мы исправно носились за собакой,
избравшей замысловатый маршрут. Наша бурная деятельность была замечена с
веранды. Лидия Артуровна подошла к перилам и громко спросила:

- Еще что-нибудь нашли?

Я отчаянно замотала головой и припустилась за Женькой и Рыжей.

Собака, покинув территорию пансионата, развила прямо-таки
фантастическую скорость. Мы с Женькой тут же отстали, а через несколько
минут вовсе потеряли ее из вида. Сели возле кустов и попробовали
отдышаться.

- Вот вредная животина, - пожаловалась подружка. - Слушай, если менты
догадаются привезти собаку, то вторую руку найти будет не трудно, как
считаешь?

Я пожала плечами.

- Вчера дождь был.

- А если ей дать понюхать первую руку, она вторую найдет? Даже после
дождя?

- Откуда мне знать? Я никогда никому ничего нюхать не давала.

- Упущение, - заметила Женька, - Такие вещи знать просто необходимо.

- Очень надо забивать голову всякими глупостями.

- Глупость не глупость, а сейчас здорово бы пригодилось.

- Вот что, давай взглянем на то место, где мы нашли голову, -
подумав, предложила я.

- Зачем? Сама говоришь, дождь и...

- Идем, - поднялась я.

Женька тоже встала и начала приставать, вместо того чтобы идти себе
молча и дать мне возможность подумать.

- Анфиса, если у тебя какая догадка, ты в себе не держи, одна голова
хорошо, а две лучше.

- Много прока от твоей головы, - отмахнулась я.

- И все же...

- Меня терзают смутные сомнения, - решила я порадовать ее. -
Допустим, мы правы: убийца совершил преступление довольно далеко от
болот, труп бросил, предположим, в реку, а для головы и рук решил найти
место понадежнее. Что бы ты выбрала?

- Ну... я бы их закопала.

- Закапывать надо глубоко, в деревне собаки, а чтобы вырыть глубокую
яму, нужен инструмент, например, лопата.

- Лопаты здесь не редкость, - хмыкнула Женька.

- Конечно. Но ее все-таки нужно достать, а потом желательно вернуть
на место, чтоб не вызвать лишних разговоров.

- Тогда проще утопить их на болоте.

- И я так думаю. Но типа с рюкзаком мы встретили прямо возле
мельницы, и направлялся он в сторону деревни. Так?

- Так.

- Скажи, зачем ему это нужно?

- Должно быть, все-таки пошел за лопатой...

- Глупость.

- Почему глупость? - обиделась Женька.

- Да я не тебя имею в виду, а происходящее. Сплошная чепуха и
нестыковки.

К этому моменту мы выбрались к кустам, где ночью столкнулись с
Зеленым охотником. Трава вокруг была примята, но ничего стоящего мы
обнаружить не смогли, как ни старались.

- Зря только тратим время, - вздохнула Женька, устраиваясь рядом со
мной на траве. - Пока мы лежали в отключке, этот гад забрал голову и
утопил в болоте. Либо зарыл, и нам ее теперь ни в жизнь не найти. Вот
что, Анфиса, - помедлив, со вздохом продолжила Женька, - надо решать,
говорить ментам о том, что она была, или нет?

- Не знаю, - честно ответила я. - Рука на них впечатления не
произвела, и за голову они нам спасибо не скажут, особенно если
продемонстрировать ее мы не сможем.

- Так что ж теперь, молчать?

- Вот приедут, тогда и посмотрим. Не очень-то они торопятся.

- Это уж точно... - Женька неожиданно приподнялась, замерла и
пробормотала:

- Никак Горемыкин. И куда это он так торопится?

Тоже приподнявшись, я смогла увидеть Ивана Ивановича, который,
несмотря на солидные лета, бежал по тропинке сломя голову. Почему он
выбрал тропинку, а не пошел по дороге, меня тоже заинтересовало. Если он
спешит домой, то и по дороге, и по тропинке расстояние примерно
одинаковое, но идти, а уж тем более бежать, по дороге гораздо удобнее.

- Давай за ним, - скомандовала я, и, не теряя Горемыкина из виду, мы
побежали ему наперерез, время от времени залегая в густой траве. Как
заправские индейцы, мы смогли подобраться к своей жертве на близкое
расстояние, оставаясь незамеченными. Правда, стоит добавить, что на
окружающую действительность Горемыкин практически внимания не обращал и
несся как угорелый;

Тропинка заканчивалась возле пруда. Не доходя до него, Иван Иванович
свернул к своему дому и, отважно пробираясь сквозь заросли крапивы у
навозной кучи, вышел к задней калитке своего огорода. Здесь он немного
отдышался, пробормотал: "Господи боже..." (мы сидели за той самой
навозной кучей и все видели и слышали) - и вошел в калитку. Бежать сил у
него, очевидно, уже не было, и по огороду он перемещался странными
прыжками, совершенно не подобающими человеку его благообразной
внешности. Через минуту он скрылся в доме, а мы переглянулись.

- И чего? - спросила Женька с таким видом, точно я обязана знать
ответ на ее дурацкий вопрос.

- Зачем-то он несся сюда сломя голову?

- А как мы узнаем зачем?

- Тебе стоит сходить и спросить об этом у Горемыкина, - не выдержала
я.

- Почему мне? - обиделась Женька, высунулась из-за кучи и принялась
глазеть на дом. - Может, подберемся ближе и в окно заглянем? В конце
концов, и зайти можно. Шли мимо... Почему бы и нет? - В общем-то, Женька
права, почему бы в самом деле не зайти по-соседски? Обсудить новости, а
главное, хоть одним глазком заглянуть... - Он идет, - перешла Женька на
шепот, сползая в крапиву и болезненно морщась. - У него в руках мешок.

Я осторожно выглянула и убедилась, что ей не померещилось: Горемыкин
шел по огороду с мешком в руке. Достигнув калитки, он закинул мешок на
спину, опасливо огляделся, вышел, запер калитку на засов и направился
вдоль своего огорода в противоположную от деревни сторону. Стало ясно:
Горемыкин желает остаться незамеченным, избегает чужих глаз. Так и есть,
он скрылся за кустами, посмотрел, нет ли кого на луговине, которая
отделяла деревню от леса, и не спеша пошел через нее, таща мешок
волоком. В высокой траве мешок не было видно, так что сразу и не
поймешь, с ношей идет Иван Иванович или прогуливается налегке.

Перед самым лесом он ускорил шаг, юркнул в кусты и опять огляделся.
Мы с Женькой вынуждены были сделать приличный крюк, чтобы он нас не
заметил, и теперь залегли метрах в пятнадцати левее. Горемыкин взвалил
мешок на плечо и зашагал напрямую через лес, игнорируя многочисленные
тропинки. Мы перемещались от одного куста к другому, ни на минуту не
теряя его из виду. Очень скоро Иван Иванович вышел к реке. Берег здесь
был высокий и крутой. Спрятав мешок в кустах, он зачем-то спустился к
воде, на какое-то время исчезнув из поля нашего зрения.

- Давай в мешок заглянем? - предложила Женька. Если честно, мне тоже
очень хотелось заглянуть туда. Я с большим трудом поборола искушение.

- А если не успеем?

- Ну и что? Скажем, гуляли, нашли мешок... В конце концов, нас двое,
а он один.

- Мешок не очень тяжелый, - вслух подумала я, - с тяжелым мешком
особо не побегаешь.

- Ну что, идем?

- Идем, - кивнула я, и в этот момент над берегом показалась голова
Ивана Ивановича, а затем и он сам. Мы с Женькой залегли в траве.

- Чего это он? - хмуро прошептала Женька.

Я приподняла голову.

Горемыкин катил камень, довольно большой и, наверное, тяжелый,
видимо, за ним и спускался к воде. Он подтащил мешок к обрыву, закатил в
него камень, связал концы мешка веревкой и сбросил его в воду, после
чего, воровато косясь по сторонам, торопливо скрылся в лесу.

- Это то, что у него в шкафу было спрятано, - проявила я чудеса
сообразительности.

- Ага, - шепнула в ответ Женька. - Интересно, что там?

- Доказательства совершенного преступления.

- Думаешь, там... тело?

- Что толку гадать, давай спустимся и посмотрим.

- Как посмотрим, если он мешок утопил?

- Надо его достать.