я - ветеран войны, пенсия - копеечная, так хоть телевизор посмотрю.
коридор. Слава богу, не прежние времена, когда нужно рассовывать
медицинскому персоналу шоколадки по карманам и вымаливать внимание. Через
полчаса Валентину перевезли в одноместную палату и установили индивидуальный
пост. Красивая банкнота, и толстенькая санитарка пообещала кормить больную
домашними обедами. Еще пара зеленых бумажек, и около раненой засуетился
доктор с обезболивающим. Но душа все равно требовала мщения. Я пошла в
прежнюю палату. Глыбообразная старуха глядела боевик.
только нам, бедным пенсионерам, с голоду подыхать. Я оглядела стоящую на ее
тумбочке батарею соков, недоеденный кусок осетрины и вздохнула.
момент я быстренько толкнула банку с цветами, стоявшую на "ящике". Грязная
вода спокойно протекла внутрь. Раздался треск, в палате разом погасли лампы
и телевизоры. Мило улыбаясь, я пошла к выходу под аккомпанемент заливистого
мата, льющегося из уст ласковой старушки.
за другой с небольшим перерывом. О чем можно поговорить за десять минут?
Пришлось ждать шести вечера. Ровно в 18.00 экономист вышел из колледжа и
двинулся в сторону метро. Я открыла дверцу "Пежо" и крикнула:
спросила:
погоде, Круглов осторожно осведомился:
железная гиря. Федор Степанович изменился в лице и попробовал открыть
дверцу, но не справился с неизвестными ручками и приказал:
объяснять Круглову суть проблемы. Федор Степанович оказался не таким
понятливым, как Селезнева, пришлось три паза повторить рассказ, прежде чем в
его заржавленных мозгах зажглась искра понимания. Мужчина перевел дух и
осведомился:
Федор Степанович отрицательно помотал головой. Похоже, соображал он туго.
Надо попробовать с другой стороны.
происшествии с Леней Пановым?
произнес:
Круглов и не думал убегать. Мы поднялись на третий этаж "хрущобы" и попали в
темноватую и не слишком прибранную комнату. Стало ясно, что экономист живет
один. На столе засыхал не убранный в холодильник кусок сыра, пара носков
сиротливо висела на подлокотнике кресла, синтетический палас был покрыт
ровным слоем пыли. Круглов прошел на кухню, поставил на грязную плиту сильно
закопченный чайник и тихо произнес:
провести новогодние каникулы за городом. Купили путевки в пансионат на озере
Селигер и отправились. Дружили мы, можно сказать, еще со студенческих
времен. Чайник прерывисто засвистел. Федор Степанович насыпал заварку прямо
в чашки. Бурые чаинки всплыли, запахло мокрым веником.
плясали до четырех утра, а потом пошли в номер к Пановым продолжать веселье.
Опорожнили несколько бутылок водки, в общем, перепились до поросячьего
визга. Федор Степанович проснулся через час. Вокруг в разных позах спали
приятели. Отсутствовали Леня и Ася, жена Круглова. Решив, что супруга
поднялась в номер, Федор Степанович, постанывая и охая с непривычного
похмелья, отправился к себе. Ася и в самом деле оказалась там: спала голая
на большой кровати. Рядом, тоже голый, лежал Леня Панов. У Круглова
помутился рассудок. Он ухватил приятеля за руки, растолкал, велел одеваться
и выволок бывшего друга по запасной лестнице в небольшой дворик, где стояли
лыжи.
Леня, гнусно усмехнувшись, сообщил: "Я-то здесь ни при чем, это твоя Аська
перепила и накинулась на меня, как голодная. Наверное, ты ее не очень
устраиваешь... " Федор Степанович затрясся от злобы, схватил стоявшую рядом
лыжную палку и треснул дружка. Тот оступился и упал в снег. Круглов
повернулся и ушел. Подняться к себе в номер и увидеть жену было выше его
сил, поэтому он отправился к мирно спавшим приятелям, не закусывая, жахнул
стакан водки и задремал.
головой о камень и сломал череп. Круглова никто не заподозрил.
всеми Федор Степанович твердил, что отключился где-то в пять утра и никуда
не выходил. Проспавшаяся Ася ничего не помнила: ни факта супружеской измены,
ни того, как оказалась в своей комнате. Настоящая алкогольная амнезия.
месяца развелся с Асей. Спустя год после происшествия вдова Панова попала
под трамвай, супруги Рабиновичи уехали на постоянное жительство в Израиль, а
Ася вышла замуж за немца и отправилась в Гамбург. В Москве не осталось
никого, кто помнил бы об этой трагической истории. Тем страшнее показался
Федору Степановичу звонок шантажиста.
вдруг слышу собственное признание. Думал, поседею от ужаса. Хотя, если
вдуматься, не очень-то и виноват. Я же просто ударил Леню, упал он сам. Ну
кто мог знать, что под снегом здоровенный булыжник!
и оставил в мусорном бачке.
жизни.
существует. Бред да и только.
Потом, решив, что скрыть факт посещения психотерапевта не удастся,
признался:
ужасно. Серж заметил и помог, он просто волшебник.
бегал. Дорогое удовольствие. Панова убили семь лет назад, три года прошло с
тех пор, как Федор Степанович обратился к Сержу, а кассету с записью
экономист получил только в нынешнем мае. Может, правда, Серж ни при чем,
просто кто-то имеет доступ в его архив. Но кто? И как связано со всем этим
убийство Ларисы? Федор Степанович даже не предполагает, что сеансы записаны
на пленку.
проходит прием у психотерапевта. Остается посетить Шитова и поговорить с
ним. Он работает в шоу-бизнесе, до телевидения рукой подать. Вдруг знаком с
Раздоровым?
Дорогу покрыла гладкая корка льда. Ехать одно мученье. Когда наконец
добралась до дома, ноги дрожали от напряжения. Вообще, я не очень-то хорошо
вожу машину. Загнав "Пежо" в гараж, спохватилась, что не купила минеральной
воды, и пошла к небольшому пятачку, где устроились три палатки со всякой
всячиной. Путь лежал через небольшой пустырь, где посередине росла лохматая
ель. Не дойдя метров десяти до дерева, я услышала пыхтенье. Летом подумала
бы, что под ветвями устроилась припозднившаяся парочка. Но зимой, в мороз,
на снегу? Сжимая на всякий случай покрепче электрошокер, подошла к елке.
В сугробе сидела гигантская черная собака, закутанная в оренбургский платок.
Максимов Альберт
Суворов Виктор
Конан-Дойль Артур
Доставалов Александр
Каргалов Вадим
Прозоров Александр