бабочке - а щеки Горейчука обдавало жаром. Это Таня Дымкова с
длинными-предлинными рыжими волосами бегала по его комнате, смеялась как
оглашенная, трогала руками его вещи: занавески, стопку газет, кружку с
остатками позавчерашнего чая, трогала видавший виды сервант, кресло, обои -
и все это тоже становилось рыжим, горячим, трескучим.
день-деньской, скажи?.. Будто тебя в посылке куда-то отправляют. Понимаю...
А теперь - иди. Иди ко мне, Танюш. Скоренько. Будь умницей. Я устал.
Давайдавай, ну...
прикосновения волоски на ногах Горейчука вспыхнули, кожа обуглилась.
это электричество? Танька же весь день сидит, подключенная к розетке, так и
сгореть недолго. Горейчук увидел, что брюк на нем нет, а волосы в паху
трещат и осыпаются на пол мелкими неоновыми искрами. И пол тоже трещит,
краска на нем пузырится и лопается, обои сами собой сворачиваются в рулоны,
и стекло, что осталось торчать в окне, лопнуло с громким натужным звуком.
ослепительно рыжей Тани Дымковой. Но она уже была везде, и она не хотела
выпускать его; Горейчук ей нравился. Когда Горейчук попытался пробиться в
прихожую, она вскочила на него верхом, вцепилась в волосы, стала
выцарапывать глаза. И кричала:
слышал, как лопается кожа на лице, на руках и на животе, когда Таня Дымкова
целует и лижет его. Она перевернула его на спину и сделала так, чтобы он
вошел в нее. Плоть Горейчука тут же развернулась, словно цветок ромашки, - и
Горейчук закричал последний раз в своей жизни.
- сказал дежурный. - Соседи слышали крики о помощи. Центральники передали,
что там на сто процентов труп. Но в квартиру не заходили, еще пожарные
работают...
убористо исписанные листки. Еще час, и он бы закончил обвиниловку. А завтра
срок.
процентов"! Они видели погибшего?
если люди не погибли - ему там делать нечего, пусть милицейский следователь
выезжает.
человек кричит, а потом замолкает, то когда потушат - обязательно будет
труп.
оперативно-следственной группы должен иметь официальный вид. Озабоченно
похлопал себя по карманам, проверяя, на месте ли сигареты и зажигалка.
Теперь он курил понастоящему и мудохаться с трубкой времени не было.
обвиниловку, утром отвез дело в контору - и домой, отдыхать. А если окажется
- пока осмотр, пока схемы, направление на вскрытие: часа два провозится, не
меньше. А то и больше. Вернется поздно, усталый, будет не до обвиниловки,
тогда придется завтра выходить работать, и законный отгул улетит псу под
хвост. Как часто и бывает.
для них нервный ритм дежурства вещь привычная, выезжать им надо на любое
происшествие, независимо от того, чья это подследственность. По дороге к
желто-синему "РАФу" опергруппы Савицкий привычно засмолил свою неизменную
"беломорину".
забрались назад. Микроавтобус понесся сквозь ночь, ритмично вспыхивал на
крыше проблесковый маячок, отбрасывая призрачно-синие отсветы на стены
мелькающих мимо домов. На Таганской увидели "Скорую", она обогнала "РАФ",
мигнула подфарниками и помчалась дальше, в сторону четырнадцатой линии.
дыма.
газу. - Тоже баранку крутил, гонял машины из Голландии. Раз его остановили в
Польше, деньги вытрясли до копейки - так он после этого стал ракетницу с
собой возить: вроде как неподсудное это дело, в худшем случае полиция просто
отберет, и все.
напугать - на дорогах давно бы уже чисто стало.
под Щецином, его тормознули снова. Те же самые ребятки. Узнали,
поздоровались даже. Но деньги требуют. Попробовал он с ними по-хорошему, не
понимают. Начал права качать - на асфальт уложили, ногами топтать стали. Он
кое-как вырвался, поднялся, в машину вскочил - и по газам. У него таратайка
малолитражная, "Гольф" там какой-то, а у них - "БМВ", грамотно, как и
положено. Видит мой друг: догоняют, а через опущенное стекло стволом машут.
Тогда он из этой ракетницы пальнул...
как в печке. Никто не вышел. Друг мой после этого выбросил ракетницу свою к
едреней бабке, сказал: все, отъездился, кажись, не хочу больше ни денег, ни
приключений.
возможно, чего. Только попасть на ходу в опущенное стекло - это лет пять
тренироваться нужно.
громко рассмеялся.
красных "Урала", в колодцеобразный двор тянулись брезентовые шланги. Не
включая поворотника, отъехала от тротуара "Скорая".
дать? Или мой "пээм" попробуешь?
глаза. Мокрые потеки гребенкой спускались вниз по фасаду. В одном из окон
показалась фигура пожарного, он выломал обгоревшую, тлеющую еще раму и,
охнув, швырнул ее вниз. Рама тяжело грохнулась на асфальт, брызнули искры.
Кучка по-домашнему одетых переполошенных жильцов шарахнулась в сторону.
так поубиваете, сволочи!
ними стояли носилки; в первую очередь Денис заметил торчащие вверх руки со
сжатыми обуглившимися кулаками.
кого-то. Из одежды остался только закопченный, пропитавшийся жиром воротник
на шее и резинки носков на ногах. Кожа блестела, как блин, в нескольких
местах ее пересекали трещины, наполненные ярко-красной свернувшейся кровью.
Одна сторона лица сморщилась, другая, наоборот, - вспухла, налилась
сине-фиолетовым.
Савицкий молча закурил. Паршнов откашлялся и уставился на полную молодуху в
цветастом, наподобие узбекского, халате; она теребила пальцами короткий нос
и бормотала: "Это все мы могли так погореть... Повезло, что не успели
заснуть..." Между полами халата вздрагивали обтянутые тонким шелком груди.
Это правда?
своих поил, он тут через дом живет. Кто-то говорит, песни слышал, кто-то
говорит - стреляли, дрались, матерились на чем свет стоит. Кто-то вспышку
видел... Люди пока еще в себя не пришли, говорят абы что.
осмотрим квартиру, потом с доктором - труп.
самом деле стреляли - должны быть гильзы.