заполняла небо, пожирала куски ослепительной голубизны, добралась до
раскаленного солнечного диска и словно поперхнулась, зашлась утробным
громовым кашлем. Зашумели верхушки лиственниц, озоновый холодок ударил в
ноздри.
полуразвалившийся сарай, от него шла дорога к маленькому поселку. Едва они
оказались под крышей, хлынул ливень. Ветер бил в гнилые стены, казалось,
ветхий домик сейчас развалится.
несколько нетесаных занозистых досок. Карл стал деловито сооружать из них
что-то вроде скамейки, положил одну на другую, снял рубашку, расстелил
сверху, сел, вытянув ноги.
в пустой дверной проем. Стало холодно. Алиса села рядом, на край его
рубашки. Несколько секунд они сидели молча. От его голого плеча веяло жаром.
осторожно вытаскивать липкий репейник, - не больно? Я не слишком дергаю?
Слушай, у тебя в Москве есть кто-нибудь? Можешь не отвечать. Это не так уж
важно. Ну вот, кажется, все... У меня в Германии есть Инга. Хочешь, я тебе о
ней расскажу?
своя прелесть. Я не люблю, когда она красит ресницы. Чуть выше тебя ростом и
немного полней. То есть она худая, но кость у нее довольно широкая. Глаза
совершенно прозрачные, иногда кажется, что они стеклянные. Особенно если
Инга под кайфом. Она медсестра и таскает морфий в больнице. Но началось у
нее с марихуаны. У нас все курят марихуану. Ты пробовала?
отвел тяжелую русую прядь с ее лица. - Холодно тебе?
сволочь. Он посмел к тебе прикоснуться, он, шоколадное дерьмо, трогал тебя
своими вонючими лапами. Его за это убить мало. Он слишком уж легко
отделался. Сходил в медпункт, повалялся в койке пару дней, и теперь с ним
все в порядке. Меня тошнит, когда я вижу, как он сидит с тобой за одним
столом.
нашло, кровь горячая, и вообще, у них на Кубе к таким вещам относятся проще.
чувствует себя таким же человеком, как я, как ты... Это игра в поддавки,
Алиса. Ты живешь в одной комнате с двумя желтыми крысятами, они спят на
соседних койках, воняют на тебя своей жареной селедкой. А в столовой ты ешь
вместе с черномазыми, и вполне закономерно, что Фидель считает, будто ему
все можно. Их нельзя распускать, Алиса. Знаешь, у вас, русских, есть хорошая
поговорка: посади свинью за стол, она поставит копыта тебе в тарелку.
Алиса, - имеется в виду хамство. А это - понятие международное.
благородное животное. Они хуже животных.
сифилиса. Стыдная, мерзкая болезнь, от которой разрушается мозг.
оригинальностью. А вы не поражаетесь. Вы слишком серьезно относитесь к моим
словам и не желаете понимать шуток.
именами и освободиться от лицемерия. У них другой состав крови, другой
генотип. Они другие. Похожи на людей, но все-таки не люди. Ты это
чувствуешь, просто считаешь неприличным признаться, даже самой себе. Ну,
давай по-честному, могла бы ты, к примеру, влюбиться в этого Фиделя? Или в
какого-нибудь вьетнамца? Могла бы ты выйти замуж за цветного, родить от него
ребенка?
черный, а потому, что идиот. Идиоты бывают всех цветов, Карл. И между
прочим, в расиста я тоже никогда бы не влюбилась.
Знаешь, если у нас с тобой что-то получится, это будет надолго и всерьез. Я
уже не отстану, - он произнес это совсем тихо, она почти не расслышала слов
из-за шума ветра и града, - я не размениваюсь по мелочам. До Инги у меня
были всякие случайные девицы, потом она всех разогнала. Я понял, что по
своей природе моногамен. Или как это по-русски? Однолюб. Я понял это
благодаря Инге. Но я устал от нее. Ты пока еще ничего не решила, я чувствую,
у тебя кто-то есть в Москве. Ты очень скрытная, Алиса. Решай скорей.
мной заключить.
во всяком случае, - он прикоснулся губами к ее щеке, потом щекотные усы
медленно заскользили по шее, - ты мне подходишь, Алиса.
глаза, - иногда мне кажется, будто ты робот. И шуточки у тебя какие-то
железобетонные.
сильно, часто.
роботу, что-нибудь человеческое. Скажи: "Карлуша, я тебя люблю". Погладь
меня по голове, поцелуй меня, очень нежно, сначала в глаза, потом в губы.
говоришь такое, что становится страшно и противно. - Она высвободилась из
его рук, встала, подняла с земли свой маленький рюкзачок, вытащила сигареты.
рук зажигалку, - на самом деле я хороший. И совсем не страшный.
как светлеет небо. Вокруг весело, возбужденно щебетали птицы. Ветер
успокоился. Вдали стал слышен мерный гул водопада.
Глава 19
Эйлат, январь 1998 года
Максимку, умытого, одетого, улыбающегося.
же будешь душ принимать полчаса, потом марафет наводить, а ехать долго.
Завтрак уже готов, и времени у нас действительно мало. Я уже забронировал по
телефону два номера в "Холидей-инн".
лучшему. С Деннисом покойней и безопасней. Если ему нравится смотреть на нее
влюбленными глазами, пусть смотрит. Она ясно объяснила - ничего не будет.
спокойная, она вышла во двор. За пластиковым столом сидели Максим и Деннис.
Оба с аппетитом уплетали многослойные горячие бутерброды. Максим с набитым
ртом возбужденно рассказывал историю, которая за неделю до Нового года
случилась в его классе и потрясла его до глубины души.
радиорепортажи, разыгрывали в лицах всякую ерунду. Мы делали пародии на
популярные передачи, на ток-шоу, сериалы, конкурсы, на рекламу, подбирали
подходящую музыку, говорили разными голосами. Получалось очень смешно. У нас
уже было две кассеты, все знали, что мы этим занимаемся, мы давали слушать
даже некоторым учителям, и все смеялись. И вот кто-то взял наговорил на
магнитофон жуткую гадость про наших учителей, про директора школы, такую
похабщину, ужас! Эту кассету подкинули прямо в сумку нашей классной
руководительнице, да еще завернули в записку: "Новогодние поздравления от
Кузьминой, Воротынцева и Мельникова". Потом оказалось, что точно такую же
кассету подбросили директору. Было настоящее следствие. Сначала, разумеется,
все стали думать на нас. Маму вызвали в школу... Мам, ты расскажи, как с
тобой директор разговаривал.
дня стал болтать так лихо, что Алиса не могла нарадоваться. Раньше он только
читал, запас слов позволял ему говорить вполне свободно, но он стеснялся
грамматических ошибок, не правильного произношения. А теперь шпарил не
останавливаясь и сам получал от этого большое удовольствие.
живым интересом слушать десятилетнего ребенка, особенно чужого.