Чтение 37–й страницы книги ~Хранитель силы~

- Забудь, забудь, Томас! Для нас все окончилось, и это замечательно! Я
желал, чтобы ты оставил заблуждения, и это случилось чудесным образом...
Теперь сними форму вермахта и переоденься в цивильный костюм. Где-то со мной
был чемоданчик с одеждой для тебя.

- Мне хочется быть с тобой, мой отец....

- Нельзя. Я пленный. Мне нужно идти в русский плен, чтобы спасти тебе
жизнь. Так на войне случается... Переодевайся и уходи!

- Хорошо, мой отец, - он взял чемоданчик и полез из машины. - Переоденусь
и уйду.

- Продолжим, генерал. - Пронский сел с ним рядом. - Кто из высших чинов
рейха контролирует погрузку ценностей и отправку самолета? Борман?

- Лично он. О готовности к взлету я обязан лишь доложить. Время его
назначено на ноль часов четырнадцать минут.

- Сколько охраны будет с грузом?

- Девять офицеров...

- Они подчиняются вам?

- Да, по личному распоряжению Бормана я сам подбирал людей в бригаде СС.
Экипаж и охрану.

- На каком аэродроме стоит самолет?

- Это один из специальных аэродромов, близ Луккенвальда...

- Сопровождают истребители?

- Да, три машины, до французской границы.

- Где предполагается заправка вашего бомбардировщика?

- Установлены дополнительные баки, перелет в Аргентину без заправки.

- Сколько человек экипажа?

- Два пилота, штурман и четыре стрелка.

- Почему так много стрелков?

- На самолете четыре пулемета, на все стороны света.

От истребителей сопровождения можно было избавиться еще над территорией
Германии...

- Охрану придется оставить на земле, барон, - уже попросил Пронский. -
Вам нужно отдать такой приказ.

Фон Вальдберг приуныл.

- Это сделать нелегко... Они дрожат за свои шкуры, и я опасаюсь
обыкновенного мятежа, когда бомбардировщик оторвется от земли.

- Охране известно время вылета?

- Нет, его знаю только я...

- За пятнадцать минут до взлета дайте им грузовики и три часа на сборы, -
посоветовал полковник. - Пусть возьмут с собой семьи и минимум вещей.

- Но брать семьи категорически запрещено!

- Мы их не возьмем, поскольку взлетим, как только офицеры СС уедут с
аэродрома.

- Ах да... Это разумно. Но они поднимут тревогу, как только узнают.

- Нас уже будет не достать, - Пронский разрезал путы на руках и ногах
генерала. - Насколько сильно охраняется мост через Хафель?

- Даже под бомбежкой заставляют выходить. Проверяют машины и документы.
Боятся диверсии...

Капитан открыл дверцу и увидел, что старшина с Томасом в цивильной одежде
стоят неподалеку от машины и изъясняются на пальцах - как два приятеля...

- Сыромятное, накачай лодку и быстро! - он вышел из машины, добавил тихо:

- Ну, разобрался, кто этот пацан?

Тот пожал плечами и двинулся по саду вниз, где в компостной яме была
спрятана лодка, и генеральский сынок помчался за ним.

- Томас! Томас! - закричал отец так громко, что пришлось зажать ему рот.

Угомонив его, Пронский достал радиостанцию, спрятанную в доме, и
развернул антенну. В эфир улетело всего несколько слов и цифр, обозначающих
координаты и время. Оставив рацию на дежурном приеме, он взял генерала под
руку и спустился вниз к старшине.

- Лодка всех не поднимет, - сообщил тот. - Генерал тяжеловат, а эта
резина спускает по швам.

- Останешься здесь, - приказал полковник. - Заберись в развалины, замри и
жди наших. Пацана в расход.

- Товарищ капитан... Я не могу, вы же знаете, - Сыромятное склонился к
уху. - Мы же договорились...

- На войне не договариваются, - исполняют приказы.

- То ли ангел, то ли черт... Заторможенный этот пацан или улыбается так,
что страшно. Похоже, больной, не в уме... Ну сами-то посмотрите!.. Как его в
расход? И в другой день рука не подымется...

- У нас и так хвостов достаточно, - отрезал Пронский. - Неизвестно, куда
исчезли эти двое, что ходили к костелу, Соболь в немецком госпитале... Успех
операции требует, чтобы не осталось ни одного свидетеля.

- Все повторяется, - вздохнул старшина и скрипнул зубами. - Конец войне,
крах фашизму, новая эра, говорят, будет... Но почему-то когда меняется
идеология, обязательно гибнут дети. Взрослые убивают детей, приносят их в
жертву.

- Что, что ты сказал?

- Когда родился Христос, царь Ирод приказал убивать всех младенцев. Чтобы
наверняка лишить жизни Иисуса. Он ведь тоже нес с собою эру христианства...
И в революцию тоже больше всего страдали дети...

- Вот что, старшина... - Пронский схватил его за грудки. - Ты спрашивал,
зачем мы шли через линию фронта и во имя чего губили людей? Так вот отвечаю
тебе: мы явились сюда, чтобы обрубить корни будущего фашизма. Выжечь и
истребить его семя!

- Благородная задача, княжеская...

- Иди и выполни ее. А искуплением грехов займешься после войны. Ты ведь
хочешь попасть в рай и оставить на земле ад? Почему Христа назвали
Спасителем? Да потому, что он освободил людей от грехов, на себя их взял,
чтобы человечество спасти. Так пойди и ты вслед за ним. Ты же хотел этого?

Оставив Сыромятнова на берегу, Пронский сам спустил лодку на воду, усадил
генерала и отогнал Томаса.

- В течение часа рацию держи на дежурном приеме, - отталкиваясь от
берега, сказал он. - Будет сигнал - выполнишь мой приказ.

Они отчалили в половине третьего ночи, вместе с началом мощнейшего
авианалета. Почти над головами стоял непрекращающийся гул самолетов, совсем
рядом работали зенитные батареи, а на противоположной стороне Хафеля
вздыбилась и осталась стоять черная стена пыли и дыма, пронизанная
бесконечными сполохами и заслонившая звезды на небосклоне. На воду падали
длинные, разноцветные отблески, и каждый словно вспарывал реку, где на миг
отражался весь правый берег с мрачной тучей над городом и остатками разбитых
домов. И всякий раз, в зависимости от цвета пламени, отражение менялось. От
термитных бомб мир виделся реальным, изорванным в лохмотья, грязным и
смертельно бледным; в бордово-красных, пригашенных вспышках вся мерзость
войны куда-то исчезала, скрадывалась, и город за рекой выглядел целым,
чистым и вполне мирным.

Перегруженная, полуспущенная лодка уже была на середине реки, когда на
оставленном берегу, среди белых стогов цветущих вишен вспыхнул высокий клин
огня, но грохот этого взрыва пожрал громогласный голос войны...

8

Хортов прилетел из Симферополя в полдень, выгнал машину со стоянки и,
прижавшись к обочине, проверил карманы, уничтожил все, что касалось этой
поездки, даже билет, полученный чудесным образом. Потом он долго сидел,
уткнувшись лицом в руль, пока не зазвонил телефон, оставленный в бардачке.

- Ну и где тебя носило, пехота? - сдержанно спросил Кужелев. - Где ты
болтался больше суток?

- Я обязан докладывать?

- А ты подумал о том, что за тебя волнуются? Обстановка осложняется, а ты
исчезаешь! Тебя по всей Москве ищут. Почему не позвонил?

- Мобильник включенным в машине оставил, а батарея села, - привычно
соврал Андрей. - Сейчас зарядил.

- Последние новости знаешь?

- Так, в общих чертах...

- Где находишься? Надо встретиться.

- Через полтора часа буду дома, - уклонился от ответа Хортов.

- Дома не годится, - отрезал Кужелев. - Езжай в Столешников, оттуда
звякнешь.

Этот разговор взбодрил Андрея, стряхнул тихие и тоскливые раздумья,
мучившие его всю обратную дорогу из Крыма. Добравшись до условленного места,
он позвонил, а потом еще трижды переезжал из района в район, сам отслеживал,
нет ли хвоста, и то же самое делал Кужелев, мотаясь сзади на служебной
машине. Шпионские страсти еще больше разогрели ощущение реальности; Соленая
Бухта с Мавром, кипарисами и пальмами казалась уже сновидением.

Кужелев вывел его к Рижской эстакаде, пришел откуда-то пешком и сел к
Андрею в машину, припаркованную у бордюра.

- Должен огорчить тебя, пехота, - проговорил он, усаживаясь рядом. -
Хреновые дела...

- Если ты про Гедеона, то я в курсе, - отозвался Хортов. - Старец ночью
умер от сердечной недостаточности.

- В больницу звонил?

- Я тебе все утро названивал. А потом сообщил один читатель, - он коротко
рассказал о звонках неизвестного.

- Это он так образно выразился, - Кужелев мотнул головой, что означало
крайнюю степень агрессивности. - У монаха из груди торчал самодельный
кинжал. С цифрой 666 на лезвии. Число дьявола... Кто-то сработал под
сатанистов. Разумеется, ни охрана, ни дежурные на этажах ничего
подозрительного не заметили.

- Может, кто-то из них...

- Проверяем, но вряд ли. По обыкновению все спали... Когда ты ехал в
больницу, тебе приделали хвост.