Чтение 37–й страницы книги ~Альтернатива для грешников~

- Михаил, - позвал его Горохов, - будь осторожен. Не нужно рисковать.

Постарайся продержаться до утра. С другой стороны тоже работают люди.

- Не могу, - пожал плечами Звягинцев, - они разбираются между собой,
а я должен найти и наказать тех, кто убил моих ребят.

- Михаил, - снова позвал его Горохов. Но тот уже вышел из палаты.
Когда Горохов допрыгал до дверей, там уже никого не было.

"Он не остановится", - подумал полковник. Ему было немного стыдно,
что он согласился на эту аварию. Получалось, что он дезертировал в самый
решающий момент, оставив товарищей одних. Ему было стыдно и неприятно.
Он сел. Нога нестерпимо болела. "Идите вы все к черту, - решительно
подумал Горохов. - Будь что будет, но я вернусь на работу. Я обязан быть
там. Михаил один не справится.

Против него будут брошены такие силы". Он допрыгал до дверей и,
открыв их, крикнул в коридор:

- Сестра, где вы? - За его спиной сразу раздался мужской голос:

- Вам что-нибудь нужно, товарищ полковник? Он обернулся. Это, видимо,
был тот самый охранник, которого оставил Бурлаков.

- Позовите мне дежурную сестру, - раздраженно сказал Горохов, - пусть
срочно придет. И принесет мою одежду. Я возвращаюсь на работу. Так и
передайте вашему шефу.

Глава 30

Я сидел на диване и обдумывал сложившуюся ситуацию. Никуда мне идти
было нельзя, меня повсюду могли найти. Я продумывал всякие варианты, но
каждый раз получалось, что единственно безопасное место - это здесь, в
чужой квартире, где меня не будут искать. Горячий чай и таблетка
аспирина сказались на мне не лучшим образом. Не забывайте, что я был на
ногах уже вторые сутки. Я вдруг почувствовал, что проваливаюсь в сон, и
последней ясной мыслью была вина за Дятлова.

Проспал я недолго, все-таки не мог я спокойно спать в чужой квартире.
А когда проснулся, то увидел, что она накрыла меня каким-то пледом. На
часах была уже половина двенадцатого. В соседней комнате работал
телевизор. Странные вкусы, подумал я. Обычно телевизор ставят в
гостиной, а она поставила телевизор у себя в спальне. Или там ее
кабинет?

Я пошевелился, поднимаясь на ноги. Очевидно, она услышала.

- Уже проснулись? - спросила она, входя в комнату.

- Извините, - пробормотал я, - кажется, ваше лекарство на меня так
сильно подействовало.

- Вам никто не говорил, что вы ужасно храпите? - спросила она,
улыбаясь.

- Вообще-то нет. Но теперь буду знать. Она села в кресло напротив
меня.

- Уже полночь, - показала она на настенные часы, - по-моему,
воспитанные люди в это время уходят домой.

- Мне некуда идти, - пожал я плечами.

- У вас нет дома? Или московской прописки? Как я не люблю таких
острых на язык женщин. Они, как правило, феминистки и дуры, считающие,
что все мужчины только и норовят залезть им под юбку. Или в данном
случае - в джинсы.

- У меня есть прописка, - буркнул я, - это некрасиво. Я у вас в
гостях, а вы издеваетесь, зная, что мне некуда уйти.

- Извините, - пожала она плечами, - а что, вам действительно некуда
идти? Я потер затекшую руку.

- Вы же уже поняли, что у нас неприятности, - проворчал я.

- Это я поняла еще сегодня утром, когда увидела, как один из бандитов
вывалился в окно. А потом оказалось, что он не бандит, а работник
Кабинета Министров. Если бы вы не украли мою кассету, я могла бы сделать
очень забавный репортаж о том, где ночью бродят наши ответственные
чиновники.

- Какой он, к черту, ответственный чиновник, - пожал я плечами, - он
типичный клерк, которого подставили. Все было продумано на гораздо более
высоком уровне.

- Вы можете рассказать?

- Принесите магнитофон, я запишу на него сообщение.

Она посмотрела на меня:

- Опять врете?

- Нет. Вы останетесь единственным свидетелем всего случившегося, если
мы все погибнем.

- Это так серьезно? - спросила она. Я мрачно кивнул. Она вышла в
другую комнату и вернулась с магнитофоном, включила и поставила передо
мной. Я начал говорить:

- Я старший лейтенант специальной группы особого назначения
подполковника Звягинцева. Меня зовут Никита Шувалов. Сегодня ночью в
составе группы мы брали квартиру, где находился известный рецидивист
Коробков со своими людьми. Во время операции нами был обнаружен некий
Скрибенко, который, увидев наших офицеров, выпрыгнул в окно. Когда мы
осмотрели машину, на которой он приехал, там оказалось восемьдесят тысяч
долларов. Машина принадлежала заведующему секретариатом Кабинета
Министров Липатову.

Я передохнул и посмотрел на Людмилу. Она молча слушала.

- Мы поняли, что это была рассчитанная провокация, - продолжал я, -
на квартире Скрибенко мы обнаружили фотографию хозяина квартиры, снятого
с полковником Гороховым. Фотография оказалась фальшивкой.

Я заколебался на мгновение, рассказывать ли про Горохова, но решил,
что не стоит. Это может только все испортить.

- Мы решили выяснить, почему нам дали сообщение о квартире, на
которой в этот момент, кроме Коробкова, был и Скрибенко. Несколько наших
офицеров поехали к Метелиной, которая информировала уголовный розыск об
этой квартире.

Но там произошел взрыв, в результате которого погибли два наших
офицера: майор Зуев и старший лейтенант Байрамов. Нам удалось выяснить,
что взрыв был организован сотрудником ФСБ майором Шурыгиным.

Я видел лицо Людмилы. Она не испугалась, это мне понравилось. Она
заинтересовалась, в ней проснулся профессиональный журналист.

- Мы попытались поговорить с Шурыгиным, который хотел отвезти нас на
явочную квартиру, где находилась Метелина. Однако в дороге он был убит.
Погиб и капитан Ион Петрашку.

Я хотел сказать и о предателе в наших рядах, но решил не говорить.

- Во время преследования погиб также сотрудник уголовного розыска
Леонид Свиридов, а в здании управления был убит раненый старший
лейтенант Дятлов. Заявляю, что все было организовано по приказу
полковника ФСБ Баркова.

Я перевел дыхание и вытер лоб. Кажется, я сказал все. Все самое
главное. Она посмотрела на меня и выключила магнитофон.

- Круто, - сказала она уважительно.

- Включите еще раз, - вспомнил я о Липатове. Она включила.

- Заведующий секретариатом Георгий Сергеевич Липатов не умер от
инфаркта, - сказал я, - он был убит сегодня утром на даче. Ему ввели
какое-то лекарство, очевидно, для того, чтобы обвинить в каких-то
преступлениях.

Я замолчал. Магнитофон продолжал работать.

- И все это произошло сегодня? - спросила Людмила.

Я выключил магнитофон.

- Теперь вы понимаете, как меня ищут по всему городу?

Она достала кассету. Посмотрела на меня:

- И что мне с ней делать?

- Оставить у себя. И если я умру, опубликуйте. Она посмотрела мне в
глаза:

- Только в случае вашей смерти?

- Да. Только в этом случае. Мы сидели и обсуждали мою смерть. Ничего
более дурацкого я не смог бы представить.

- Спрячьте пока эту кассету. Я скоро уйду, - пробормотал я.

- Куда вы пойдете?

- Не знаю. Но в любом случае мне нужно что-то придумать, связаться с
моими товарищами, найти Михалыча.

- Кого?

- Подполковника Звягинцева. Она снова посмотрела на меня. Почему я не
замечал, что у нее такие глаза, лучистые и мягкие?

- Хотите чаю? - спросила она. Я пожал плечами и улыбнулся.

- Можно я у вас попрошу одну вещь?

- Еще одну кассету? - засмеялась она. - Вы уже использовали две. Одну
стащили, а на вторую записали свой трагический текст. - Она решила, что
я немного сгустил краски. Пусть думает так.

- Мне не нужна кассета, - сказал я несколько смущенно, - просто я
хочу искупаться. Я управлял машиной, в которой не было ни одного целого
стекла. Я весь в грязи и в копоти.

- Идите в ванную. Сейчас я включу горячую воду, надо немного
подождать, у нас газовая колонка.

- А почему у вас такое необычное расположение комнат? - спросил я. -
Обычно ванная бывает при входе, а у вас она между столовой и спальней?

- Как в хороших аристократических домах, - засмеялась она, - да нет,
все просто. Раньше это была одна большая пятикомнатная квартира, и вход
был с другой стороны, а потом ее разделили, и две с половиной комнаты
достались мне.

Я сделала обмен. Мы переехали сюда с мужем.

Я выразительно посмотрел на нее. Только не хватало мне иметь дело с
ревнивым супругом.

- Нет, - покачала она головой, поняв, о чем я думаю, - мы развелись