Чтение 37–й страницы книги ~Всегда вчерашнее завтра~

Дронго поспешил уйти с балкона, затянул галстук, снова надел пиджак и вышел из комнаты, чтобы встретить Потапчука.

— Где вы были? — спросил он, когда Потапчук вышел из лифта.

Тот понял, почему Дронго не стал ждать его в номере. Появление английской и российской разведок предполагало возможность установки их номеров на прослушивание. Напарники спустились на первый этаж, прошли в парадный зал большого холла.

— Мне позвонил Семенов, и я поспешил с ним на встречу, — торопливо сказал Потапчук. — У нас большие проблемы. Кто-то задушил брата Савельева. Того самого, с которым мы встречались. И самое неприятное — его задушили именно после нашего приезда.

— Игнат нас подозревает?

— Не знаю. Во всяком случае, теперь он ненавидит нас еще больше. Я не виделся с Семеновым столько лет и сейчас даже не узнал его. Этот человек совершенно изменился. Он всегда был осторожным и внимательным, хладнокровным и выдержанным, что и требовалось в нашей профессии. А теперь какой-то нервный, дергающийся, как будто подменили человека.

— Может, это игра?

— Не похоже. Зачем ему играть со мной? Мы слишком много знаем друг о друге такого, о чем известно только богу. Он рассказал мне об убийстве Олега Савельева.

— Об убийстве я уже знаю, — хмуро сказал Дронго, — и могу вас тоже обрадовать. В Москве считают, что это мы с вами проложили такую кровавую дорожку, убрав сначала вашего бывшего сотрудника группы Лозинского, потом придя на встречу с Сарычевым и уже затем выехав в Берлин для последующего убийства. В три совпадения никто не верит. Иевлев считает это просто невероятным.

— Почему три? — мрачно спросил Потапчук. — К Лозинскому мы прибыли, когда он был убит. Нашли там телеграмму и узнали о встрече. А Олега Савельева убили через два дня после нашего отъезда. При чем тут мы?

— Это вы расскажите Иевлеву. Учитывая вашу репутацию, ваши слова прозвучат особенно убедительно. Я думаю, если мы не сумеем доказать, что не виновны в обоих убийствах, у нас возникнут определенные сложности с возвращением. Я уже не говорю о том, что на Украине и в Германии мы скоро станем особо подозреваемыми лицами и въезд в эти страны нам запретят.

— Он хочет устроить аукцион. Аукцион по продаже документов, — пояснил Потапчук. — Плата будет состоять из двух частей. Первая часть — деньги. А вторая…

— Не делайте эффектных пауз. Вы не артист, — разозлился Дронго. — Он желает получить информацию?

— Да. А как вы догадались?

— Случайно. Информацию о смерти своего двоюродного брата?

— Конечно. Ему нужно знать, кто убил его. Семенов рассказывал: когда в девяносто первом они переехали в Германию, Олег Савельев встретил их очень радушно, много для них сделал. В те времена у такого должностного лица в Германии, как начальник штаба дивизии, имелись немалые возможности.

— И Савельев хочет вычислить, кто виноват в убийстве его двоюродного брата? — подвел итог Дронго.

— Да. Ему важно знать, кто дал санкцию на убийство — российская разведка, англичане, или это сделали мы.

— Неужели он подозревает и нас?

— Да. И, по-моему, в первую очередь. В нынешней Европе агенты разведслужб уже давно никого не убивают. Это раньше «ликвидаторы» месяцами пропадали в командировках. Сейчас отпала необходимость в подобного рода услугах. Мир четко разделен на две части, и каждый ищет собственную защиту в своей части мира.

Сейчас в Европе царит мир. Все благоденствуют. И разведчики похожи на обожравшихся котов, которые добывают информацию, не выходя из своих офисов. Это раньше, чтобы попасть из Восточного Берлина в Западный, требовалось разрешение начальника управления КГБ СССР. А сейчас можно переезжать из одной части в другую на такси, даже не замечая саму эту границу.

— Кажется, вы сожалеете о вчерашнем дне, — заметил Дронго.

— Можно подумать, вы не сожалеете, — желчно парировал Потапчук. — Раньше вы были уважаемым человеком, профессионалом, требующимся для разрешения особо сложных задач по всему миру. Сейчас вы просто подозрительный тип с неопределенным паспортом исчезнувшей страны. Чтобы получить разрешение на убийство, разведчик вынужден теперь выполнить целый ряд бюрократических процедур. Запрос, обоснование, разбор ситуации, анализ, выводы, новый запрос, снова изучение обстановки на месте, еще раз анализ и новые выводы. И только потом и то лишь в исключительных случаях — строго согласованное разрешение на ликвидацию.

Дронго посмотрел на вход. Там показалась Марианна Олтмен. Молодая женщина вошла и, бросив на Дронго полный презрения взгляд, села за дальний столик и заказала подскочившему официанту какой-то напиток. Недалеко от нее немедленно уселись на диван два типа с одинаковым выражением лиц.

— Поэтому Игнат Савельев считает, что в данном случае мы могли оказаться мобильнее неповоротливых монстров, какими являются английская и российская разведки. Там просто не успели бы согласовать разрешение на убийство за столь короткий срок.

— Логика своеобразная, но оригинальная, — вынужден был согласиться Дронго.

— Надеюсь, вы его разубедили?

— Он не стал меня слушать. Сегодня вечером у нас встреча в казино «Рулл».

Туда же приглашены и наши конкуренты. Похоже, он действительно намерен объявить аукцион.

— А зачем Семенов вам все это рассказал?

— Этого я не знаю. Может, по старой дружбе, а может, по приказу полковника. Иезуит всегда планирует свои операции очень тщательно.

Марианна Олтмен, получив свой напиток, сидела, демонстративно отвернувшись от них и разглядывая сувениры в витрине магазина, находившегося за колоннами парадного зала.

— Казино находится в отеле «Меридиан», — вспомнил Дронго, следя за женщиной. — Кажется, там остановился наш знакомый Иевлев. Как вы думаете, это случайно?

— Откуда я знаю? Мне не нравится ни этот город, ни наша встреча, ни наш отель. Говорят, у «ликвидаторов» есть нюх. Мы словно предчувствуем убийство, грядущую кровь. Если у меня возникало такое чувство, я не выходил на операцию.

А сегодня у меня появилось мрачное предчувствие новой крови. Мне не по душе этот аукцион, Дронго. Очень не по душе.

Женщина по-прежнему сидела вполоборота к Дронго, красивая и очень молодая.

А он, расположившись в своем кресле рядом с профессиональным убийцей, спокойно обсуждал, как можно спастись от других убийц, пытаясь разгадать и понять их игру. И вмешивать в это страшное противостояние молодую даму он не хотел и не мог. Даже несмотря на ее телохранителей.

— Во всяком случае, мы обязаны попытаться наладить свою игру. Зачем-то же вас вызывал Семенов. Как вы считаете, почему он пригласил вас на встречу?

— По-моему, он чего-то боится. Но точно сказать не могу. Он просто передал предложение Игната Савельева снова увидеться в казино. Вам ведь вчера там повезло. И в любви, и в картах, — засмеялся Потапчук, кивая на женщину, сидевшую в другом конце зала. — Может, сегодня повезет уже мне?

— Надеюсь, — пробормотал Дронго. — Мне, честно говоря, не совсем понятно поведение Игната. У такого профессионала, как полковник Савельев, не могут сдать нервы. Он не станет устраивать аукцион из-за желания отомстить. Это просто не в его стиле. Вчера я с ним немного поговорил и не представляю себе полковника мечущимся неврастеником. Значит, он задумал нечто непредсказуемое. И в этой игре придется участвовать всем.

— Вот-вот, — снова помрачнел Потапчук, — поэтому я и говорю, что чувствую новую кровь.

— А где Маир?

— Он пошел в сауну. Я не встречал другого такого жизнерадостного человека.

Даже немного завидую ему, — угрюмо закончил Потапчук.

— А вы поднимитесь к себе в номер, переоденьтесь и тоже идите купаться, — посоветовал Дронго. — Все равно до вечера еще много времени, вполне можете побывать в сауне.

— Надеюсь, до этого времени меня не задушат, как Олега Савельева, — пробормотал вдруг Потапчук.

— У вас очень мрачные мысли, Виктор Николаевич. Сходите лучше в сауну.

Кстати, в отеле делают замечательный массаж. Есть очень профессиональные массажистки. Если захотите, можете вызвать к себе.

— Я не люблю проституток, — поморщился Потапчук.

— Как вам не стыдно, — покачал головой Дронго, — в таком отеле не держат женщин легкого поведения. Это настоящие профессиональные массажистки. Ничего грязного.

— Вы все шутите, — махнул рукой Потапчук, тяжело поднимаясь из кресла. — Лучше я пойду в бар. Там хоть можно спокойно посидеть.

Дронго проводил его взглядом и, поднявшись, подошел к молодой женщине. Она по-прежнему не поворачивала головы. Сидевшие за соседним столиком телохранители вскочили на ноги. В их обязанности входило никого не допускать к охраняемому объекту.

— Я хотел извиниться, — осторожно сказал Дронго. — Сегодня ночью я вел себя не лучшим образом.

Она повернула голову. Потом снова отвернулась. Заметив ее жест, один из телохранителей сделал два уверенных шага к Дронго.

— Леди не хочет с вами разговаривать, — заявил он, положив руку на плечо Дронго.

Оба парня ростом были почти с Дронго и неплохо подготовлены.

— Я хочу услышать это от самой леди, — процедил Дронго.

Она даже не взглянула в его сторону.

«Надеюсь, Потапчук не появится здесь и не вмешается в наш разговор», — подумал Дронго.

Первый телохранитель потянул его на себя. Дронго обернулся и нанес удар несчастному охраннику прямо в лицо. Тот отлетел в сторону. Второй бросился на Дронго, но тоже полетел на ковер. Дронго просто чуть наклонился, перебрасывая нападавшего через себя. Тягаться парням с Дронго все же было нелегко. Много лет назад он дрался с великим Мурой и хотя проиграл ему, тем не менее сохранил неплохие навыки. И сегодня этот несколько располневший, почти сорокалетний мужчина еще сохранил в своих больших кулаках сокрушительную силу, к которой почти никогда не прибегал.

Оба телохранителя поднялись с ковра, намереваясь взять реванш. На шум уже спешили охранники отеля. Когда несколько молодых людей подступили к Дронго, он понял, что все равно проиграет, и шутливо поднял руки. Именно в этот момент один из телохранителей шагнул к нему с разъяренным лицом.

— Стойте! — повелительно крикнула Марианна Олтмен. — Это мой друг, оставьте его в покое.

Телохранители, бросая на Дронго свирепые взгляды, отступили. Служащие отеля поспешили стушеваться.

— Вам никто не говорил, что так не выпроваживают женщину из номера, что это хамство? — вдруг спросила она.

— Говорили. — Он по-прежнему стоял перед ней. — Но, видимо, меня плохо учили в детстве. Я с детства немного боялся женщин.

— Если это шутка, то явно неудачная, — осуждающе сказала она. — Вы можете сесть в другое кресло. На вас обращают внимание.

Он опустился в кресло. Немного болели мышцы правой руки. Он уже давно не дрался.

— Вы не сказали вчера, чем занимаетесь, — усмехнулась Марианна. — Но, кажется, я уже догадалась.

— И чем?

— Вы профессиональный игрок? Правильно? Я видела, как вы разговариваете со своими партнерами, как они нервничают. Видела, как вы умеете играть. Очевидно, вы приехали в Ниццу, чтобы заработать деньги, а я помешала вам во время вашей работы. Только у игроков бывает такой внимательный взгляд, такие длинные пальцы музыканта и, наконец, такое полное отрешение от женщин.

Дронго рассмеялся.

— Вам никто не рекомендовал заняться психоанализом? — спросил он шутливо.

— Вы достаточно наблюдательны.

— А я и занимаюсь психоанализом, — сказала она, — я училась в Сорбонне и Кембридже. И тема моей работы «Поведение личности в экстремальных условиях». Вы считаете, что я слишком молода?

— Вы слишком красивы, — признался Дронго. — Настолько красивы, что я вчера повел себя не лучшим образом.