Чтение 37–й страницы книги ~Ломовой кайф~

дворе увидела и в окно рукой помахала? Только ведь могла и голосом позвать,
верно?

Из прихожей донесся стук снимаемых ботинок - явно не женских туфель! - а
затем тяжеловатые, опять же явно мужские шаги. Потом Юрка услышал Надькино
бормотание:

- Ну проходи, проходи в кухню... Чего стал?

- Иду, иду... - Голос был то ли совсем незнакомый, то ли малознакомый. Но
то, что это был мужик, никакого сомнения не вызывало. И то, что это не
Полянин, не Хныч, не Чубик, не Лапоть и не Пыня, - тоже.

Вот только тут у Тарана в душе шевельнулись самые серьезные подозрения.

Та-ак! Значит, Надька сперва забежала в квартиру сама, чтобы проверить, не
вернулся ли муж и не появился ли в квартире кто-то из родителей. Юркиных
кроссовок в ящике для обуви она не приметила, присутствия его в шкафу
предположить не могла, а шифоньер заперла просто так, из аккуратности. Ну а
потом пошла в кухню и тихо помахала ручкой своему гостю. Звать голосом не
стала, потому что бабки, сидящие у подъезда, такой факт без внимания
нипочем не оставили бы. А так вошел в подъезд паренек - и хрен знает к
кому, на третий этаж или на четвертый. Тем более что дверь Надька открыла
загодя, чтобы ее кавалер не звонил и не привлекал внимание еще одной бабки,
живущей в квартире напротив. Она всегда подсматривала в "глазок", если
слышала, что к кому-то из соседей звонят, - просто из любопытства и от
нечего делать.

Вообще-то Таран, конечно, и раньше допускал, правда, чисто теоретически,
что жена у него - вполне обычная молоденькая баба из мяса и костей, которой
может понравиться кто-то посторонний, тем более что муж то из части по пять
дней не вылезает, то по командировкам катается. Одно время он даже немного
подозревал Витьку Полянина, бывшего одноклассника и приятеля. Витек часто
захаживал и в присутствии Тарана, и в его отсутствие, но он, хотя и
признался, что Надька ему когда-то нравилась, после того, как его
одноклассники поженились, никаких попыток испортить им супружескую жизнь не
предпринимал. Да и вообще он уже полтора года как ходил с Надькиной
приятельницей Майкой, и там была, похоже, жутко страстная любовь. Наконец,
ни Полянин, ни кто-либо из иных более юных дружков Тарана, старшему из
которых, Хнычу, только-только семнадцать стукнуло, просто не рискнул бы
посягать на его законную половину, даже если б Надька их сама в постель
потащила. Хотя эти ребята за два года прилично подросли, но авторитет
Тарана, давно уже не шатавшегося по дворовым тусовкам в поисках
приключений, был в их среде еще очень велик. Во всяком случае, на их счет
Юрка почти не волновался.

Конечно, у Юрки вполне хватило бы силенок, чтобы выбраться из своего
нечаянного заточения, посильнее надавив на дверь ногами или даже просто
крепко стукнув по ней кулаком.

Замочек-то хиленький!

Но со стороны кухни покамест ничего предосудительного не слышалось. Надька
и ее знакомый о чем-то говорили, часто хохотали-хихикали, звенели посудой,
вроде бы чокались - и все. Фиг его знает, может, и зря Юрка ревностью
исходит? Шли с работы, пригласила Надька кого-то пообедать, от щедроты
своей и рюмашку налила - чего тут такого? Побазарят малость о своих
рыночных делах - и пойдет этот товарищ домой, к родной жене, которую любит
и ценит. В конце концов, если бы они трахаться сюда пришли, то не стали бы
это в кухне делать - вон кровать пустая стоит. А что Надька предварительно
в квартиру забежала, так в том опять же прямого криминала нет. Ну,
встретила бы Юрку, если бы он ее как нормальный человек дожидался,
предупредила бы, что, мол, сейчас к нам Ваня или Степа придет, - и все.
Сидели бы они сейчас с этим Ваней или Степой, винцо попивали и салатики
кушали. А то, что попытались в квартиру тайком от бабок пройти, - и это
понятно. У бабуль этих фантазия богатейшая. Мигом весь двор будет знать,
что Надька к себе любовника приводила, хотя тот "любовник" ни сном ни духом
ни о чем таком не мечтал.

К тому же Таран вот еще о чем подумал. Ведь Птицын он, считай, не только
командир, но и почти родственник, как-никак Лешке крестным папой доводится,
кум, стало быть! - наверняка позвонил Надьке еще вчера и предупредил, что,
мол, завтра муж приезжает. Стала бы Надька хахаля в дом приводить, даже
если б у нее таковой действительно имелся? Какой кайф, если знаешь, что
Таран вот-вот в дверь позвонить может? Не дура же у него Надька в самом
деле?

Успокоив себя таким образом, Юрка не стал вышибать дверь. Во-первых, будешь
полным идиотом выглядеть и перед Надькой, и перед незнакомым, возможно,
очень приличным человеком, а во-вторых, замок поломанный самому же и чинить
придется. Нет уж, покамест можно и посидеть тут, подождать, пока этот гость
не уйдет с миром. Конечно, можно будет Надьке несколько вопросов задать
тет-а-тет, но это так, в профилактических целях. А вот если они с этим
гостем сюда заявятся и начнут "любовью заниматься" - тогда, пожалуй, можно
и замка не пожалеть...

Прошло примерно около получаса с тех пор, как Надька начала пировать с этим
типом. Таран сидел, напрягал уши, но все покамест ни о чем серьезном не
говорило. Разве что хиханьки-хаханьки настораживали - что-то участились
заметно. Судя по тому, как Надька хихикала, хмелек у нее чувствовался.
Возможно, ту бутылочку, на которую Таран облизывался, они уже уполовинили
на двоих.

А потом Юрка услышал, как в кухне брякнула посуда, затарахтели
передвигаемые стулья. Потом послышались шаги. Нетвердые, неровные да еще и
перемежавшиеся с Надькиными хохотунчиками. Вот сейчас они уже в прихожей...
Может, она его все-таки выпроводить собирается?

Недолго Таран тешил себя этой надеждой. Парочка, хихикая и невнятно
перешептываясь, явно приближалась к супружеской спальне семейства Таранов.
Скрипнула дверь, вошли. Тут уж можно было даже шепот хорошо расслышать...

Но сначала Юрка услышал вовсе не шепот, а сдавленное дыхание. И жадный звук
поцелуя взасос. А потом шорох одежды. Все, что там творилось, Таран не мог
видеть, Надька с хахалем через замочную скважину пока не просматривались,
ближе к двери стояли. Но вот Надькину майку, которую с нее стащил партнер и
бросил на коврик перед диваном-кроватью, Юрка прекрасно видел. И то, как
следом туда же полетела верхняя часть красного купальника, - тоже;

- М-м-м, - утробно урчал мужик, и в уши Тарану ворвался липкий, потный
шорох рук, жадно ползавших по телам. Фр-р! - и поверх Надькиных тряпок
шлепнулась незнакомая футболка - с номером, которого Юрка не разглядел, и
надписью "Figo". Само собой, Таран не подумал, будто ему этого Фигу на
квартиру привели, но и о том, что обладатель этой футболки собирается с
Надькой всего лишь аэробикой заняться, - тоже.

Казалось бы, самое оно: шарахнуть по двери, сломать парочке кайф, врезать
этому "Фиге" под дых и в рыло, пинком вышвырнуть за дверь, а уж потом
высказать Надьке все, что он думает о ее поведении. Но...

Ничего такого Таран делать не стал. И вовсе не потому, что подумал, будто
обладатель майки может оказаться ростом не с Фигу, а хотя бы с Мэджика
Джонсона. В принципе под такую ярость и ревность, которые сейчас бушевали в
душе у Юрки, он даже своих недавних кумиров - Тайсона и Холифилда не
испугался бы. Нет!

Тараном вдруг овладело мерзкое, даже, может быть, противоестественное
желание - посмотреть все до конца. Во всех подробностях. Вся кровать через
замочную скважину была видна, и коврик прямо перед глазами...

Да, он помнил, как тошно ему было два года назад, когда Жора Калмык
рассказал ему всю подноготную Даши - его первой и самой чистой любви! -
оказавшейся проституткой и порнушницей. И как он, пристегнутый наручниками
к столбу, вынужден был смотреть на то, что эта самая Даша вытворяла сразу с
несколькими мужиками. Ничего похожего на нынешнее Таран тогда не испытывал.
Это, нынешнее, было схоже с другим случаем, прошлой весной, на теплоходе,
когда экстрасенсиха Полина каким-то неведомым способом подчинила себе двух
здоровенных жлобов и стала играть с ними в "рабов и повелительницу" -
заставляла лизать себе пятки, топтала острыми шпильками босоножек, порола
ремнем, а потом заставила их себя трахать. А Таран на все это смотрел
сперва с омерзением, а потом с точно таким же пакостным, но жадным
ощущением, как сейчас. Более того, в конце "шоу", когда Полина прогнала
жлобов, он не погнушался и сам полез к ней... Правда, тогда Юрке казалось,
что Полина и на него свои чары навела. Кроме того, Полина эта не была Юрке
женой и матерью его сына. Но почему-то именно это обстоятельство - то, что
он воочию видит, как Надька ему изменяет, - необъяснимым образом возбуждало
Тарана. Нет, Юрка не перестал ревновать, и ярость продолжала палить его
душу, но паскудное желание было сильнее. Он смотрел на кучку белья, куда
следом за прочим прилетели мужские брюки, а потом и Надькины розовые шорты,
слушал шелест и шлепанье рук по влажной коже, поцелуйное чмоканье и жаркое,