Чтение 37–й страницы книги ~Золотая девушка~

Грузовик ломился сквозь банановые деревья слева от него, доехал до края и
повернул назад. Трент рискнул встать, и Мигели-то увидел его. В небе возник
новый звук - шум вертолетного двигателя и свист лопастей.

Трент схватился за дверцу грузовика и запрыгнул на сиденье.

- Псих ненормальный! - крикнул он. Мигелито выжал полный газ и захохотал.

- Эй, мэленький сэбэка! Все виды транспорта тебе. Твои парни?

- Возможно.

- Надо сматываться, пока они не продырявили нам задницы.

Банановые деревья переламывались, как спички, когда русский таранил их
грузовиком, выжав полный газ на первой передаче. Из кустов, меньше чем в
десяти метрах от них, поднялись двое контрас. С автоматами Калашникова.
Русский нажал на клаксон и круто вывернул руль. Заднюю часть грузовика
занесло, и Трент увидел, как контрас прыгнули из-под колес в разные стороны.

Грузовик выскочил с плантации, пересек дорогу и въехал на кукурузное
поле. Трент замахал из окна желтым шелковым платком, который американец дал
ему в Канкуне. Вертолет повис прямо над головой. Еще четыре вертолета
выбивали контрас с плантации, а два других опустились за мыс в сторону
Пункта Английского Полковника.

Трент спрыгнул на землю, подняв над головой желтый платок. Он чувствовал
себя полным идиотом, размахивая им.

Мигелито захохотал:

- Эй, мужик, а я только начал немножко веселиться!

- Псих ненормальный, - сказал Трент. - Благодарю.

- Не за что. Я пришлю тебе почтовую открытку...

***

Трент сидел на освещенной солнцем подножке автомобиля. По какой-то
причине, по какой - он и сам не знал, он расстелил желтый платок на коленях
и положил на него руки. Марианна стояла рядом. Экипаж вертолета остановился
поодаль. Парни разговаривали между собой, отвернувшись от них. Они
напоминали Тренту врачебный консилиум, собравшийся около умирающего.
Интересно, а не пахнет ли от него смертью? Он знал одного такого майора
спецназа. Не смертью, поправил себя Трент, а убийством. Залах убийцы. Он
никогда не понимал стремления военных летчиков указывать на борту самолета
количество сбитых врагов. Может быть, скорость и расстояние делают убийство
более абстрактным. Менее кровавым...

Трент смотрел на свои руки, испачканные в крови. В его собственной, в
крови Луиса, Гомеса. И это еще не конец. Пока еще...

Совсем неудивительно, что он не осмеливался дотронуться до Марианны.

- Извини, - сказала она. - Я встретила полицейскую машину. Они предложили
меня подбросить, и я попросила их отвезти меня в Британскую верховную
комиссию.

- И они отвезли тебя к Каспару. Марианна кивнула.

- Теперь это уже не важно.

Высокий военный, старший экипажа вертолета, подошел к грузовику.
Вертолетчики не отдали ему честь и не прекратили разговор, хотя и
приосанились. По отсутствию погон Трент понял, что военный - из SAS
<Специальная воздушно-десантная служба Великобритании.>. Он не представился
и, едва кивнув, дружески приветствовал его.

- Трент? Мы дислоцировались в Бельпане. Простите, что припозднились.
Погода задержала.

- Все в порядке. Кто вам сообщил?

- Президент, через верховного комиссара. Молодец старик. Далеко за
шестьдесят, а перебрался через реку и прошел тридцать километров по горам
вслед за тайфуном до домика американца - любителя верховой езды. Передал по
радио.

Трент услышал, как Марианна шмыгнула носом. Из всего того, что выпало ей
за последние дни, это тяжелее всего. А он спокойно сидит на солнце и не
может просто взять ее за руку. Она вытащила желтый платок из-под его рук и
высморкалась.

- Кто был вашим напарником? - спросил военный, кивнув в сторону помятых
зарослей кукурузы.

- Каким напарником? - спросил Трент. Военный улыбнулся:

- Тем, кто исчез с кукурузного поля.

- И из вашего доклада, - сказал Трент.

- Как хотите.

Военный смотрел на Трента так, как ветеринар смотрит на лошадь, упавшую
на Бичерз-Брук.

- Давайте-ка мы лучше доставим вас в госпиталь. В военный или
гражданский?

- В военный, - ответил Трент. - "Мерида", в Мексике. Вам понадобится
разрешение на взлет. - Трент назвал ему частоту и поднял взгляд на Марианну.
Он должен сказать ей все быстро-быстро и так, чтобы это нельзя было
толковать двояко. Но он не нашел слов. Она легонько положила ему руку на
плечо, глядя на него своими карими глазами.

- Все в порядке, Трент. Я поняла. Ты извиняешься...

- Да, - сказал он. - То есть... Она поцеловала его в щеку. Даже не
поцеловала, а просто ткнулась.

- Иди.

- Да, - сказал он и попытался встать, но правая нога не слушалась.

Военный кивнул двоим из экипажа, и они подхватили его под руки. Один из
них был совсем молодой. Пожалуй, ему не было и двадцати.

- Я извиняюсь за кровь, - сказал Трент.

- Все в порядке, сэр. Работа такая...

Глава 16

Полковник Смит в ужасном настроении шел по главному коридору военного
госпиталя "Мерила". Молодой санитар, услышав стук ботинок о кафельный пол,
бросился вперед, словно за ним гнался ротвейлер.

Полковник ненавидел госпитали. Этот запах лекарств и вареная рыба по
воскресеньям! И разговаривают здесь только шепотом, как на исповеди у
католического священника. Он ненавидел жеманных медсестер, которые
чувствовали свое превосходство над мужчинами, потому что знали, как
подтирать им задницу и выбривать спереди. Он ненавидел гомосексуальную
походку мужского персонала госпиталя, вон молодой санитар точно из этой
породы - с гладкими щечками, которые нуждаются в бритве раз в неделю. Но
больше всего полковник ненавидел врачей.

Любую болезнь он считал или симуляцией, или доказательством слабоволия, а
обычно и тем и другим сразу. Госпитали были системой, поддерживающей
симулянтов, а врачи - союзниками симулянтов, бесстыдно наживавшимися на
этом. Вдобавок каждый из них был чертовым лжецом, претендовавшим на знания,
которых не было, и на тайны, на которые не имел никакого права.

Санитар открыл полковнику дверь и подобострастно отошел. Полковник смерил
его взглядом и торжественно вошел в приемную старшего хирурга. Хирург был
просто гигантом лет тридцати пяти, в белом халате, из нагрудного кармана
которого торчали шариковая ручка и зеркало из нержавеющей стали. "Похож на
пуделя, ставшего кошачьим ветеринаром", - подумал полковник.

Хирург - с зачесанными назад черными волосами, на руке - вульгарного вида
часы, из двухцветного золота, на носу квадратные очки без оправы - сидел во
вращающемся кресле с высокой спинкой, обтянутом черным кожзаменителем, за
огромным столом под черное дерево с мраморной крышкой. Стол зачастую
производил неизгладимое впечатление на дураков, которые соглашались лечь ему
под нож.

Два стула по другую сторону стола, тоже под черное дерево, маленькие,
вертикальные, без ручек и намеренно неудобные, дабы подчеркнуть разницу в
социальном положении врача и пациента.

Единственное окно комнаты выходило на лужайку, затененную жасмином. Экран
для просмотра рентгенограмм занимал стену позади стола. Другие стены
украшали картины в хромированных матово-черных рамах, подходивших по цвету к
столу и стульям. На картинах были изображены какие-то пересекающиеся друг с
другом силуэты неопределенных цветов. Так называемое современное искусство,
модерн, тоже принадлежало к разряду вещей, которые полковник люто ненавидел.
Пятнистый ковер показался ему изгаженным мышами.

- Смит, полковник. Вы Гонсалес? - рявкнул полковник.

- Майор Гонсалес, - сказал хирург скорее по привычке, чем из желания
поправить англичанина. Он привстал в кресле и протянул через стол огромную
руку. - Рад познакомиться, полковник Смит.

Полковник проигнорировал протянутую руку, и хирург сделал вид, что
указывает ею на один из стульев. - Присаживайтесь, пожалуйста. У него был
густой бас, да еще с калифорнийским акцентом, что совсем вывело полковника
из себя. Какого черта иностранцы заимствуют акцент и словарь нации
иммигрантов?

- Постою. Насиделся в чертовом самолете.

- Может быть, чашечку чаю?

- Какой чай! - Этот мексиканский доктор наверняка сумасшедший. -
Послушайте, сейчас два часа дня. Я хочу знать, что случилось с англичанином,
который у вас находится.

Хирург развел загоревшими мускулистыми руками:

- Я думал, что все объяснил по телефону, полковник...

- Мне не нужна вся эта медицинская тарабарщина. Мне нужна правда, которую
мне скажут на человеческом языке. Этот человек работает на меня. Его отец
был моим старым другом. Я его воспитал.

Хирург вздохнул и опустился в кресло, тяжело заскрипевшее под ним.

- Пациент получил перелом четырех ребер с правой стороны, - спокойно
сказал он, поставив локти на стол. - В этом, конечно, нет ничего хорошего,
полковник, но в обычных условиях ничего опасного для такого выносливого и
физически развитого пациента. К сожалению, он продолжал активную
деятельность после того, как получил первую травму. Без сомнения, было еще