Чтение 37–й страницы книги ~Батумский связной~

Мистер Солсбери согласно прикрыл глаза, потом отхлебнул чаю.

- К сожалению, моя миссия скоро закончится, я должен буду вернуться в
Лондон. Сэр Уинстон ждет моего доклада.

- Как я понимаю, твердая позиция Первого лорда Адмиралтейства не находит
сейчас понимания в вашем правительстве? - Аркадий Петрович в свою очередь
отхлебнул чаю и приготовился к неспешной беседе.

- К сожалению, Ллойд Джордж находится в зависимости от профсоюзных
лидеров. Мы выводим свои войска из Закавказья. Счастье еще, что убедительное
выступление закавказских делегатов на Парижской мирной конференции заставило
премьер-министра сохранить контингент в Батумской области. Наши солдаты
придадут некоторую уверенность либеральному правительству Грузии.

- Я думаю, батумская нефть также была достаточно убедительным аргументом,
- вставил Горецкий.

Он откусил кусочек крекера, намазанного мармеладом из жестяной банки, и
поморщился украдкой. Мармелад отдавал горечью апельсиновой корки.

- Конечно, это так, - продолжал Солсбери. - Немаловажную роль сыграли
ваши последние успехи на фронте?

Горецкий помрачнел и заговорил:

- Наши армии продвигаются вперед, но, боюсь, это
продлится недолго. Тылы наши плохо организованы и заворовались, снабжение
войск поставлено из рук вон плохо, а красные проводят мобилизацию за
мобилизацией, собирают против нас колоссальные силы. Конечно, у них большой
недостаток опытных военных кадров, но огромный численный перевес, большое
преимущество в артиллерии. Сейчас, когда Колчак отброшен, Южный фронт стал
для Троцкого и Ленина направлением главного удара.

- Я говорил вам, что генерал Деникин не справится со стоящей перед ним
огромной задачей. Если бы на его месте был Лукомский?

- Александр Васильевич не пойдет на это, - твердо произнес Горецкий, - да
кроме этого, его кандидатуру не поддержат высшие офицерские круги. Насколько
мне удалось прощупать настроения генералов, они скорее согласились бы с
кандидатурой барона Врангеля.

Откусив пресный крекер, он вспомнил пироги Марфы Ипатьевны, а также
варенье - абрикосовое, кизиловое, алычовое - и посмотрел на англичанина с
плохо скрытым чувством превосходства.

Солсбери поднял на своего собеседника внимательный взгляд.

- Может быть, это действительно интересный вариант. Петр Николаевич
Врангель - сильный решительный человек, прекрасный организатор. Либералом
его не назовешь. Но вместе с тем он готов в случае политической
необходимости пойти на серьезные реформы. В войсках у него огромный
авторитет?

- Я смотрю, вы прекрасно осведомлены обо всех наших делах, -
констатировал Горецкий.

- Ноблес оближ, - ответил Солсбери и тут же повторил по-русски:

- Положение обязывает. Что ж, немедленно по прибытии в Лондон я передам
Первому лорду Адмиралтейства то, что вы мне сообщили.

***

Борис прошел по ухоженной подъездной аллее, обрамленной кипарисами, и
вышел к белому дому в мавританском стиле. Дом был невелик, причудливой
архитектуры. После бесчисленных разграбленных имений России и Украины этот
прекрасно сохранившийся богатый и ухоженный дом и парк казались Борису
удивительными, словно он попал в дореволюционное, а то и в довоенное время.

Дальше чудеса продолжались. Когда Борис ударил в дверь прекрасно
начищенным медным дверным молотком, перед ним возник на пороге самый
настоящий дворецкий в сильно потертой, но все же ливрее. Борис почувствовал
себя даже не в довоенной эпохе, а чуть ли не в восемнадцатом веке.

- К госпоже княгине, - сказал он дворецкому, невольно стушевавшись перед
его потертым великолепием.

Дворецкий, не шелохнувшись, внимательно осмотрел Бориса с ног до головы и
чуть неприязненно спросил:

- Как доложить?

- Ордынцев Борис Андреевич, из Петербурга.

- Извольте подождать. - И дверь захлопнулась.

Ждать пришлось достаточно долго, Борис уже подумал, что о нем забыли.
Наконец дверь снова отворилась, тот же дворецкий взглянул на Бориса ещ"
более высокомерно и вымолвил:

- Пожалуйте! - таким тоном, что всем становилось ясно: его бы,
дворецкого, воля, он бы такого ничтожного посетителя и на порог не пустил.

Княгиня ожидала посетителя в небольшой, полутемной из-за опущенных штор
комнате, сплошь заставленной фарфоровыми безделушками и пыльными рамочками с
фотографиями. Сама хозяйка величественно восседала в высоком кресле
восемнадцатого века и казалась едва ли не его ровесницей. Она была толста,
величественна и надменна.

Взглянув на вошедшего гостя через лорнет, как на редкостное насекомое,
она пробасила голосом, мощным, как пароходная труба:

- Ордынцев? Это из каких же Ордынцевых?

- Андрея Никитича Ордынцева сын, - отрекомендовался Борис, с трудом
сдержав невольное побуждение щелкнуть каблуками.

- Андрея Никитича? - переспросила старуха, пожевала губами и протрубила:

- Не помню.

Еще немного подумав, она снова заговорила, с силой впечатывая слова:

- Нет, не помню. Но коли уж приехали к старухе, то погостите
денек-другой? Все-таки, Петербург вспомню за разговором-то? Какие бывали
балы, приемы! Да, впрочем, что я говорю - вы ещ" слишком молоды, тех,
настоящих, балов не помните, это ведь ещ" при государе Александре
Николаевиче?

Старуха ушла в воспоминания, посчитав Бориса за своего родственника. Как
видно, е" не очень беспокоило, было ли у них родство, или молодой человек
придумал его (как и было на самом деле). В смутное время не нужно было
никаких особенных рекомендаций, а Борис на всякий случай решил сказать, что
письмо, которым его снабдили родственники, пришлось уничтожить по дороге,
чтобы не попалось на глаза красным. Старуха приняла его, и это было хорошо.
Но в данный момент она совершенно забыла про гостя, возможно, просто
задремала. Борис, чтобы напомнить о своем существовании, тихонько кашлянул.

- Да-да, - невпопад пробасила княгиня, - это вы верно заметили, хорошую
прислугу сейчас нипочем не найдешь? Так что бишь, вы хотели?

- Хотел спросить вас, - начал Борис издалека, - возможно, кто-нибудь
говорил вам? может быть, хоть какой-то след? Видите ли, я разыскиваю сестру
свою, Варю. Дошли до меня слухи, что видели е" в Крыму, а вы здесь, должно
быть, всех знаете?

Княгиня снова задумалась, и Борис уверился было, что она точно спит, как
вдруг совершенно бодрым голосом старуха ответила:

- Ордынцева Варвара Андреевна? Не слышала, ни от кого не слышала?

- А вот еще: мне говорили, что у вас в имении гостил некий Махарадзе из
Батума, так вот он как будто может что-то знать?

Княгиню будто подменили. Она окончательно проснулась, выпучила на Бориса
круглые, выпуклые, как у попугая, глаза и поджала губы. Лицо е" стало так
подозрительно-недовольно, будто она по нечаянности проглотила лягушку и ещ"
не разобралась в своих чувствах по этому поводу.

- Какой ещ" Махарадзе? Не знаю такого! - И тут же она позвонила в
колокольчик и протрубила мгновенно возникшей девушке:

- Покажи гостю его комнату! Ту, красную, в дальнем крыле!

К этому времени уже изрядно стемнело. Хотя в доме было проведено
электричество, длинные извилистые коридоры не освещались, и девушка вела по
ним Бориса со свечой в руке. Неровное пламя свечи вызывало к жизни странные
живые тени, создавало ощущение тайны и неясного страха.

Девушка вдруг обернулась к Борису, прикрывая свечу рукой. Ее некрасивое
блеклое лицо от слабого колеблющегося освещения стало совсем уродливым и
каким-то зловещим.

- Зря вы, барин, здесь ночевать остались, - еле слышно проговорила
девушка, - нехороший здесь дом. Особенно в том крыле, где вас поселили - там
и вовсе нехорошо?

- Что ты, милая, выдумываешь! - усмехнулся Борис, стараясь напускной
веселостью развеять мрачное впечатление, которое производил дом. - Что же
здесь такого нехорошего?

Горничная расслышала легкую насмешку в его голосе и обиженно произнесла:

- Вот вы, барин, насмехаетесь, а как Егор Егорыч-то старого барина
увидел, так еле его в чувства привели! Сперва водой брызгали, а потом уж,
как очувствовался, чаю чуть не целый самовар выпил, тогда только успокоился!

- Кто это - Егор Егорыч?

Девушка посмотрела на него как на дикого: как можно не знать таких
общеизвестных вещей!

- Егор Егорыч - дворецкий! Вы же его видели.

Борис представил себе внушительного важного дворецкого, лежащего на полу
без чувств, и восхитился.

- Кого, говоришь, он увидел?

- Да старого барина же! Идет по коридору, как на портрете!

- А что же барина самого, в живых нет?

Девушка снова поразилась неосведомленности Бориса:

- Да что вы! Его уж лет пятнадцать, как похоронили. Здесь же, в имении,
возле часовни - знаете, часовня на краю парка, на утесе? Возле этой часовни
похоронили и памятник поставили? Около часовни этой ночью никто не пройдет,
ни за какие коврижки!

- А что, там тоже нехорошо? - догадался Борис.

Девушка подозрительно на него покосилась - опять, что ли, насмехается, -
но, не заметив усмешки, ответила:

- Еще как нехорошо! Там иногда и старого барина видят, и женщину белую?
Там совсем плохое место! Егор Егорыч говорил, что оттуда барышня молодая
бросилась, от любви? прямо из окна - и в море! Часовня же на утесе стоит,