с нечеловеческой силой съежилось в отчаянном усилии вместиться в замкнутое
пространство поезда. Обрывки воспоминаний заметались в голове Эрика, как
раненые птицы. Слепые бельма выключенных телевизоров немигающе уставились
на него из-под потолка вагона. Эрик почувствовал, что его сознание меркнет,
но не испугался -- ибо знал, что его тело развило способность к
самостоятельному существованию.
настолько густая, что было почти темно. Тело дошагало до угла, повернуло
налево, пересекло улицу и вошло в какой-то двор -- четко и целеустремленно,
будто имея перед собой ясно поставленную задачу. Что оно собирается делать?
Осторожно оглядываясь, тело выбралось через какую-то калитку в узкий
переулок и оказалось перед высоченным бетонным забором с колючей проволокой
наверху. "Что это?... -- удивился Эрик, -- Похоже на тюрьму." Из
расположенного рядом подъезда выползла крошечная оборванная старушонка и,
сгибаясь под ударами вьюги и бременем лет, поковыляла по тротуару. Из-под
ворот заброшенного гаража выскочила мутантная кошка-летяга, повела шальными
желтыми очами, взлетела по забору, перемахнула через колючую проволоку и
исчезла на той стороне. Эрик проследил взглядом ее траекторию и остолбенел
-- заполняя весь горизонт, за забором высилась башня Лефортовской тюрьмы.
Зачем его сюда принесло?!... Он перехватил бразды правления своим телом,
резко повернулся и пошел в обратном направлении.
метро на станции Арбатская. Он прошел мимо кинотеатра "Художественный",
пересек Бульварное Кольцо и углубился в лабиринт арбатских переулков.
Некоторое время он блуждал без цели и направления ... и, наконец, обнаружил
себя в центре какого-то двора, созерцающим странный -- круглый, как
колонна, -- дом. Эрик дернул входную дверь -- та распахнулась. Преодолевая
непонятно откуда взявшийся неимоверно сильный ветер, Эрик поднялся по
винтовой лестнице на крышу -- круглую площадку радиусом метров десять. Там
стоял одетый в черную каракулевую шубу старик. "Хотите, я почитаю вам
стихи?" -- спросил старик, потирая изборожденный морщинами лоб. Тут-то Эрик
и понял, что старик является галлюцинацией -- скорее всего, безвредной ...
так что можно расслабиться и отдаться поэзии! (И словно в доказательство
его умозаключения тучи на небе превратились в гроздья голубой ваты, а
падавший из них снег -- в лепестки роз.) "С удовольствием!" -- ответил Эрик
и отошел в сторонку, чтобы не мешать.
...
мира.
шагнул вперед Эрик, -- Когда написано это стихотворение и от чьего лица?"
Тучи на небе вернулись к своему естественному состоянию, а лепестки роз
опять стали снежинками. "На прошлой неделе. -- лаконично отвечал старик, --
От моего." "Я не хочу показаться невежливым, -- удивился Эрик, -- но 'Сорок
лет', упомянутые в стихотворении, никак не могут быть вашим возрастом."
Несколько долгих секунд царило неловкое молчание, потом старик разлепил
свои тусклые и морщинистые, но невидимые под респиратором, губы: "Н-да ...
-- он, очевидно, был смущен из-за вскрывшегося обмана, -- В таком случае,
молодой человек, стихотворение написано от вашего лица!" "Этого тоже не
может быть. -- не согласился Эрик, -- Во-первых, мне не сорок, а только
тридцать, лет. Во-вторых, у меня нет родных. И в-третьих, все мои близкие
живут в Москве -- а вовсе не 'рассеяны по земному шару'! -- он помолчал, а
потом добавил, -- Кстати, их всего трое ... так что слово 'рассеяны' в
любом случае является преувеличением ..."
заметил старик, -- Может, вы просто не любите и не понимаете поэзии?" Эрик
заколебался ... его придирчивость действительно могла быть обусловлена
неприятием всего жанра, а вовсе не низким качеством данного его образца.
"Если вы предпочитаете прозу, -- продолжал старик, -- я могу прочитать вам
рассказ или сказку ... -- он на мгновение закатил глаза, видимо, выбирая
подходящее прозаическое произведение, -- ... скажем, легенду о бездетной
чете колибри ... хотите?" "Э-э ... -- промямлил Эрик, не желая оскорбить
пожилого человека, -- ... я, вообще-то ..." "Это очень красивая, очень
старинная и очень редкая легенда! -- торопливо заговорил старик, --
Давым-давно на берегу безграничного океана жила молодая чета колибри. Они
очень любили друг друга и были счастливы во всех отношениях, за исключением
одного: у них никак не заводились птенцы. Как-то раз, в одно прекрасное
росистое утро самка колибри нашла на песчаном берегу океана крупную
жемчужину и отнесла ее в гнездо. Она хотела, чтоб ее возлюбленный
полюбовался находкой, но тот улетел собирать нектар цветов. Сидя на краю
гнезда, самка созерцала блестевшую в лучах утреннего солнца жемчужину ... С
окена дул легкий бриз, воздух был напоен ароматами тропических растений.
Вокруг шелестели пальмы, светло-голубое тропическое небо покрывало мир
ласковым шатром. 'Смотри, дорогой, -- шутливо прощебетала самка, когда ее
возлюбленный вернулся в гнездо, -- Я наконец снесла яйцо!'; 'О как я рад,
как безмерно счастлив!' -- воскликнул самец ..."
... -- он на мгновение задумался, -- Точно слышал! Я знаю, что случится
Русанов Владислав
Сертаков Виталий
Аникина Наталья
Круз Андрей
Пехов Алексей
Афанасьев Роман