Совета за нарушенные запреты, стоит им только появиться в Городе. С другой
стороны, где еще она сможет жить?.. Она с беспокойством ощутила в себе острую
тоску по дому... Вернется ли она в город? Она нашла правильный ответ: - Без тебя
- нет.
волосы.
был мертвым?
тихонько покусывать кончики его пальцев.
мы полетим дальше.
сел. - Может быть, на Земле есть и другие Города, куда мы могли бы лететь без
страха?
покрыта водой. Огромный, безбрежный и угрюмый океан. И маленький-маленький
клочок суши в нем.
какой-то шорох.
Ни разу до сих пор никто не нарушал их уединения, и у Ливьен защемило сердце.
Она сразу догадалась о причине, которая заставила Сейну искать их.
Наконец это сделала Сейна.
имя.
твердо произнесла:
переглянулись.
холодную сухую ладонь Сейны. - Отныне мы с тобой - две матери одного сына.
цифру - Вайла Третий, Вайла Четвертый... - (Ливьен вспомнила, что именно так -
Вайла - звали девушку, которую Рамбай любил когда-то...) - Так пусть же нашего
сына зовут Лабастьер Первый.
такой традиции нет. Но разве мы живем по законам Города?"
Рамбаем могилы с полными тоски, но сухими глазами. Не плакали и Ливьен, и
Рамбай.
всему, беспощадный, хладнокровный махаон. Зрелище это было нереальным, а потому
- страшным.
опустившись на колени, бросил вниз то, что Ливьен привыкла называть про себя
"перстнем Хелоу". Затем заговорил. Голос его был тих:
небытия. Вот второй.
погребения был завершен, Ливьен спросила сына (впервые она обращалась к нему с
вопросом):
таких слов не помню.
до того, как погиб их мир. Его звали почти как бабочку - Федерико из семьи
Лорка. Он жил мало, его убили другие бескрылые. За то, что по-своему он все же
был крылат...
НИКОГДА не научится понимать Лабастьера Первого в той мере, в какой матери
хочется понимать сына. Он был ДРУГОЙ. Юный, но отягощенный мудростью веков.
все собрались возле костра, Лабастьер Первый, появившийся на свет меньше месяца
назад, поднялся и сказал:
страшитесь. Я знаю, как заставить слушаться нас. Мы будем править Городом, а
затем и всем миром бабочек. Я знаю, как прекратить войны между видами, как
сделать жизнь каждой бабочки изобильной, счастливой и насыщенной. Я знаю, как
достичь других планет и как строить города под водой. Я знаю ВСЁ, отец. - Он
ладонью остановил Рамбая, который только приоткрыл рот, чтобы что-то сказать. -
И вы поможете мне.
Мы лишь воспользуемся их знаниями. Мы другие, и у нас есть их пример.
одернула себя: - Он ЗНАЕТ, что нужно делать дальше. А я - не знаю. Стоит ли
предаваться сомнениям? Нет. Я должна просто поверить". Она взглянула на сына с
восхищением и страхом. Лабастьер Первый. Чем не имя для императора?
были устремлены на ее сына. Во взглядах Сейны и Дент-Байана читалось суеверное
обожание. Во взгляде Рамбая - честолюбивая гордость.
которое заставило его призадуматься. В Солнечную систему, а точнее - прямо к
Земле, вернулся первый и единственный межзвездный корабль бескрылых.
системы вышли из строя ? Или эти посланники древности двигались со сверхсветовой
скоростью, и, в то время как на Земле минули миллионы лет, на борту звездолета
прошел сравнительно небольшой срок? Никто, кроме его обитателей - двухсот
находящихся в анабиозе особей, - не мог бы дать ответ на эти вопросы.
сделать, лишь вмешавшись извне...
нескольких лет всерьез раздумывал над тем, не разбудить ли астронавтов...
Лабастьер Шестой со смертоносной миссией отправил на Землю своего двоюродного
деда.
Невест провинции Фоли.
уснуть этой ненастной ночью. Дождь колотил в овальный свод храма, и молнии,
притянутые землеводным шестом, непрерывно трещали на его серебряном шаровом
наконечнике. Раньше она радовалась бы такой погоде. И не только потому, что
гроза - это красиво и романтично... Дождь приносит урожай, а молнии - изобилие
энергии, а значит, и развлечений.
почтения, заочной любви и болезненного страха представляла она себе встречу с
Лабастьером Первым, точнее, с одним из его телесных воплощений. В этом сезоне
избыток энергии в Храме означал для нее прежде всего то, что именно сюда в
первую очередь может прибыть император для выбора жены. И, Наан почему-то была
уверена, что из четырехсот сорока четырех самок он обратит внимание прежде всего
на нее.
счастливейшая? Почему всякая из них бывала беременна от него, но никто не видел
его взрослых детей? Почему, в конце концов, никто не спросил Наан, когда она