снимались с ночевки.
светлые рощи и медные дубравы Тумани треть северян неожиданно направилась
на юг; остальные продолжали резво топать к восходу. Какая группа несла
ларец с Книгами гадать было бесполезно, а посему Боромир с Тарусом
порешили пустить по их следу шестерых чикмов - Роксалана, Пристеня,
Дементия, Палеха, Атяша, и Прона, и вдобавок Омута; сами же поспешили за
остальными. Спустя три дня история повторилась: оставшиеся даты
разделились поровну, половина свернула к югу, другая двинулась по плавной
дуге, все больше склоняясь к юго-востоку. Теперь на юг отправили шестерку
венедов с Яром. Тарус велел Бограду присматривать за хлопцем. Неровен час
случится что... Темный клинок, плащ, рубины...
юг. Зачем понадобилось им делиться, чтобы идти тремя группами в одном и
том же направлении? Может, хотят разделить и людей Боромира? Какая группа
несет Книги? И зачем, скажите на милость, было забираться так далеко к
северу? Шли бы сразу на восток от пещер дулебских, и все тут. Так нет
же... Тарус терялся в догадках.
деревьев. Небо словно выцвело: куда подевалась его бездонная голубизна?
Стало оно белесым, жарким. Справа все явственней обозначалась река.
Сначала малый ручей, после - речушка-озорнушка, а потом - могучий плавный
поток, впитывающий в себя другие реки и ручьи. Лес редел, распадаясь на
отдельные группы деревьев. Это значило лишь одно: приближались путники к
печенежским землям. Все труднее отыскивались дрова для костра, меньше
зверья попадалось навстречь, зато вдоволь лойдяне ели необычайно вкусной
востроносой рыбы, черной и крупной, которой кишели местные воды. Славута
легко добывал ее, насадив на костяной крючок длинных речных червей. Вечера
выдавались все чаще тихие; легкий дымок костра столбом поднимался прямо
вверх. Купава обычно возилась у костра, готовила снедь; Боромир, Тарус,
Похил, Озарич, Вишена и Славута, выкупавшись, некоторое время
блаженствовали на песке у воды, давая отдых натруженным ногам. Так же,
вероятно, поступали и венеды, если шли недалеко от противоположного
берега. Хотя, вряд ли. Свернули они раньше, чем приблизились к реке.
свежим следам датов. Похоже на то, что северяне, непривычные к пешим
переходам, все сильнее уставали и лойдяне их постепенно нагоняли. Впереди
всегда шел Тарус, замыкал семерку обычно Боромир. Крохотное облачко пыли
вздымалось до уровня колен при каждом шаге. Часто попадались крупные
камни, рыжие, угловатые, шершавые. Вишена привык к гладким ледниковым
валунам, серым и округлым; эти же непривычные глазу глыбы казались
осколками чужих неведомых миров.
громадной Реке от венедов, сам же доселе ни разу ее не видел. И не слыхал,
чтобы кто-нибудь из венедов переправлялся на левый печенежский берег.
Смутное чувство вселилось в Пожарского: далеко родной край; скоро ли
доведется его увидеть?
зеленоватые волны. Над путниками кружила пустельга, высматривая добычу;
Тарус наблюдал за ней, прищурив глаз.
остальные. Подошли Боромир с дреговичем. Птица тем временем слетала к
северу, туда, откуда пришли лойдяне, покружилась там и вернулась. Теперь
парила точно над головами путников.
песиголовцы. Последние дни дым их костра был ясно заметен. Так же, как и
дым костра датов.
виднелись на земле; шли те никуда не сворачивая, вдоль Реки.
порой обрывающиеся прямо в воду.
руны. Гэнмар, руна судьбы, и Морк, верности и постоянства. Первая была
перевернута. Внизу, под рунами, виднелась стрелка, указывающая влево,
прочь от реки.
нет, печалиться ли, он еще не знал.
Даты тоже, видать, почуяли неладное, следы их изменились.
Неприступные стены вздымались с двух сторон, стиснув путников в узком
рукаве.
надписями на многих языках. Ход огибал ее и справа, и слева.
знакомые руны, и незнакомые руны, и южная вязь, и угловатые значки
горцев-кочевников Шакташа, и понятные буквы ветхой глаголицы,
складывающиеся в непонятные слова. Вишена не смог прочесть ни одного
текста, остальные, видимо, тоже; потому все с надеждой воззрились на
Таруса. А тот шарил взглядом по надписям, все чаще возвращаясь к
центральному рисунку, изображавшему ларец со знакомым до странности знаком
на крышке. Тот же знак венчал всю глыбу.
древним, как истертые ветрами надписи, как сами скалы:
зеленые звезды и три серебряные молнии. Тогда отворятся врата и те, кто
смел - последуют за мною."
мыслю, это она же.
своим добром расставаться.
ним. Но где? Может, в пещере рубинового клада? Звезды еще... И не
какие-нибудь: зеленые! При чем здесь звезды? Подземная страна - и вдруг
звезды...
Выбрал левый. За "говорящей" глыбой ход расширился и вывел в широкую
котловину, окаймленную отовсюду скалистыми грядами. Вдали виднелись люди,
шестеро.
далеко.
рассказать, что видит с высоты, поведала бы она вот что.
кольцом окружили ларец и стояли в центре каменного мешка, ожидая семерку
Боромира, как раз показавшуюся из хода.
Матс, Гунн и Эспен; по пятам их преследовали венеды во главе с Боградом;
те и другие недавно свернули к Реке, кое-как переправились и, влекомые
неведомой силой, поспешили именно сюда, к ларцу.
даты из первой отколовшейся группы - Свен, Стрид, Херцог, Огрис и Юргорд;
вот-вот сюда же должны были поспеть люди Роксалана и Омут.
и стрелкой, резво нагоняя Боромирову семерку.
Волки остались внизу, по ту сторону гряды.
Саятом, пробравшиеся сюда еще вчера, хоронились в жидких кустиках у стен
по всей окружности котловины.
птица пустельга, крылатый степной охотник.
урусам, хотя не особо и огорчился. В свою силу он верил.
него, Алликаса, в руках! Не подкачал Саят-Могучий, привел северян прямо в
печенежские степи, и ходить никуда не пришлось.
кто-кого!