Чтение 37–й страницы книги ~Авантюрист~

ответ перед разъяренным Черно...

Разговор двух названных сестер длился почти час, и после него Алана
повеселела, стряхнула сонное оцепенение, без капризов согласилась ехать; Танталь
тоже пребывала в хорошем настроении, и, заглядывая ей в лицо, я понял почти с
ужасом, что моя юная жена так ничего ей и не открыла.

- Мы ведь вернемся сюда? - спросила Алана полчаса спустя, когда мы вдвоем
стояли на стене, провожая за горизонт красное холодное солнце.- Ты ведь не
можешь отказаться... ведь он обещал избавить тебя от Приговора. Разве ты можешь
отказаться от его помощи?

Я помрачнел.

Не далее как сегодня утром я уединился со своим деревянным календарем и
вычеркнул иголкой все эти суматошные прожитые дни; дни, проведенные в поисках
Аланы. Дни, проведенные в подвале, в цепях, и множество других, не столь
примечательных, но все равно уже прожитых, ушедших, все...

Алана пошатнулась; я испуганно поддержал ее под локоть. Она вышла на
воздух впервые за последнюю неделю, немудрено, что у нее кружится голова-После
путешествия в Преддверье "обыкновенный маг" надорвался бы. А пятнадцатилетняя
девчонка?!

Взрыв ненависти к Черно заставил меня судорожно сжать зубы. Аланина
слабость, Аланина бледность; мне воочию представилась картинка: ухмыляющийся
Черно укладывает безвольное тело моей жены, укладывает, будто мостик, через
расщелину, преспокойно ступает ей на спину, идет по плечам, по голове...

- Что ты так смотришь? - слабо улыбнулась Алана.

- Он использовал тебя,- сказал я глухо.

Ее передернуло; я испугался снова, быстро обнял ее за плечи:

- Что с тобой?!

- Использовал,- проговорила она через силу.- Мерзкое слово. Они его
тоже... говорили... комедианты.

Я прижал Алану к себе. Угрюмо глянул на солнце, уже навалившееся на
горизонт своим красным недобрым брюхом. Так злобно взглянул, как будто это
солнце было во всем виновато.

- Алана... Больше тебя никто не тронет. Никогда в жизни. Я клянусь...

Налетел холодный ветер, заставил меня подавиться клятвой и мучительно
закашляться.

Как там говорила о Черно Да Скоро та старушка-колдунья? "У него не то что
совести - подсовестка мелкого нету"? У меня, выходит, тоже нету подсовестка. Что
за клятвы такие - после всего, что Алана обо мне знает?!

- Мы вернемся потом? - упрямо переспросила моя жена.

- Алана,- пробормотал я хрипло.- А почему ты не сказала... Танталь...
почему не рассказала... правду?

Ветер налетел снова; завтра тоже будет ветер, и, возможно, со снегом. Как
мы только поедем - в такую погоду?

Алана судорожно вздохнула. Вцепилась в мой рукав:

- У меня голова кружится... Мне бы лечь, наверное... Пойдем.

На другой день племянник Итера принес ошеломляющую, по его мнению, весть:
в деревню пришли комедианты! Две повозки, вечером дадут представление во дворе
трактира, а если много денег насобирают - то и на завтра останутся...

- Нищая труппа,- усмехнулась Танталь в ответ на известие.- Все, кто
поблагополучней, зиму в городах зимуют... это же надо - в морозы по дорогам
таскаться!..

Я промолчал.

Две повозки...

Я не верил в совпадения, но верил в судьбу.

Можно было бы прихватить с собой двенадцать выкормышей Солля - узнав, в
чем дело, они помогли бы мне с радостью... Но я отбросил мысль о чужой помощи.
Прошлый раз мне хватило одной шпаги - теперь же я облачен еще и властью: как ни
оскудел род, а моих прав здешнего властителя никто пока не отменял...

- О чем вы думаете? - спросила Танталь с беспокойством.

Алана спала. Последнее время она почти постоянно спит, и это нравится мне
все меньше и меньше... "Использовал. Мерзкое слово"...

- Ретано... Что случилось?!

Вероятно, на лице моем проступила совсем уж зверская ухмылка.
Сладострастная в своей жестокости. Привезти мерзавцев в замок...

- Пойду поглядеть на представленьице,- сказал я голосом белого ягненка.-
Люблю... театр. Всей душой. Танталь нахмурилась:

- Ретано... Ты... вы умом рехнулись, по-вашему, это те самие ?!

Я счастливо улыбнулся.

- Я пойду с вами,- сказала она жестко.- Я и Аген,мы...

Вероятно, выражение моего лица оказалось красноречивее слов, и потому
Танталь не закончила фразу. Осеклась; пробормотала миролюбиво:

- Ладно. Я одна... можно?

- Знаю, что вы тоже любите театр,- сказал я еще более нежно. Прямо-таки
проблеял.

Мы явились в поселок за час до заката; приготовления к спектаклю были в
самом разгаре. Две повозки стояли впритык, одна, лишенная полога и с опущенными
бортами, превратилась уже в подмостки. Высокий, хорошо сложенный мужчина
неторопливо вбивал гвозди, собираясь, по-видимому, навешивать занавес; он был
обращен к нам спиной - я сам почувствовал, как хищно раздуваются мои ноздри. Это
был тот, бастард, подавшийся в комедианты, но не растерявший умения обращаться с
ножом. Тот, что бил натихую...

Прочих не было видно, но из второй повозки явственно доносились голоса; я
глянул на Танталь. Моя спутница была странно сосредоточена, как будто ей
предстояло ответить на трудный вопрос, и от ответа зависела жизнь.

Я сжал губы. Тяжелой походкой властелина двинулся по направлению к
повозкам, и ранние зеваки, понемногу заполнявшие двор, мстнулись кто куда.
Наверное, я выглядел эффектно.

Бастард все бил и бил молотком, не подозревая, какие черные тучи
сгущаются в этот момент над его красивой головой. Танталь - я слышал - спешила
следом за мной; одним движением я вскочил на подмостки, телега качнулась,
трудолюбивый комедиант наконец-то отвлекся от своего занятия, вздрогнул и
обернулся.

Судьба приготовила мне неприятный сюрприз. Это был не бастард; смазливый
мужчина лет двадцати пяти, черноволосый, с манерным лицом избалованного дамского
любимца, прямо-таки на лбу написано - "комедиант"...

Я сжал зубы. Под пологом второй повозки возились тени; мне слишком не
хотелось верить в ошибку, потому я оскалился:

- Где хозяин? Живо!

Комедиант привык, по-видимому, к внезапным появлениям всякого рода
самодуров. Слово "власть" не было для него пустым звуком, а потому он поспешно
изобразил поклон и даже изящно махнул молотком - будто шляпой:

- Там, благородный господин, в повозке... Мы всего лишь смиренные
комедианты. Мы исправно платим на-логи...

Я оттолкнул его - в конце концов его не было среди обидчиков Аланы - и
грубо рванул занавеску, при- крывающую вход под размалеванный полог.

Затрещала, разрываясь, ткань. Охнула за моей спиной Танталь - как, и она
взобралась на подмостки? Без посторонней помощи?..

Здесь было темно и душно, пахло потом и, кажется, пудрой; взвизгнула,
прикрываясь, какая-то полуголая дамочка, я хищно обернулся к ней, ожидая увидеть
томную красавицу, не так давно приглашавшую меня на представление.

Меня схватили за плечо:

- Позвольте! По какому праву?!

Я обернулся.

Нет, я никогда его не видел. Это не он, это не его я мечтал поймать и
доставить в замок; даже полумрак, даже нарисованные на лице морщины не могли
сбить меня с толку. Это не он.

- Сейчас объясню, по какому праву! - рявкнул я, уже не сдерживая злобы.
Комедианты представлялись мне обманщиками, насмешниками, сознательно решившими
надо мной поиздеваться. Кажется, та девица в темном уголке уже хихикает: что,
благородный господин, обознался?!

- Сейчас я объясню,- прорычал я, давясь густым запахом грима.- Кто
предводитель? Ко мне! Кажется, кто-то всхлипнул.

- Я предводитель,- медленно сказал тот, что был загримирован под старика.
На самом деле ему было лет сорок с небольшим.

Возбужденно гудела толпа. Со всех сторон сбегались новые зеваки -
наверное, никакое представление не привлекает так, как настоящая драка.
Настоящее унижение. Настоящее насилие, без игры.

- Чем мы провинились, господин?

При дневном свете грим на лице предводителя казался уродливой маской.

Я еще не знал, чем они провинились. Наверное тем, что комедианты; все
комедианты одинаковы, то, что случилось с Аланой, могло произойти и с другой
девочкой, и под этим самым, надорванным мною пологом...

- Господин, у нас есть грамота... позволяющая играть... в городах и
поселках... мы платим налоги, мы...

- Бариан,- сказали у меня за плечом. Вроде бы незнакомый голос; только
секунду спустя я понял, что говорит Танталь.

Предводитель вздрогнул. С трудом оторвал взгляд от моего лица и глянул
мне за спину.

- Бариан,- повторила Танталь с каким-то не то смешком, не то всхлипом.-
Привет.

Покрытое гримом лицо несколько мгновений пребывало в неподвижности. Потом
я увидел, как подведенные белым глаза раскрываются, явно собираясь вылезти из
орбит:

-Ты?!

Ночевали комедианты уже в замке. Танталь накупила в поселке провизии;
двенадцать ее телохранителей недовольно хмурились, разглядывая повозки и их
обитателей.

Танталь и тот, кого она звала Барианом, допоздна сидели в большом зале
перед камином; прочие члены труппы примостились на тюфяках, милостиво выданных
Итером, время от времени кто-нибудь из них просыпался, поднимался на локте,
пытаясь сообразить, куда попал; потом, убедившись, что сон продолжается, с