Лика - стройная, яснолицая. Бедра ее были до колен влиты в темно-серые
брючки - без единого шва, с приглушенным змеиным узором. Кольчужно мерцала
плетеная короткая безрукавочка.
я... Так, с самим собой... Д-досада, знаете, взяла... - Он отважился
взглянуть на Лику. Та улыбалась.
самом деле, что вел с надзоркой душеспасительные беседы, да еще и с
искусствоведческим уклоном... К счастью, блуждающий взгляд его вовремя
коснулся глыбы, где лежали отбитый у врага ломик и сетка с пятью
капсулами.
оправдание. - Теперь менять надо...
не различаете оттенков. Алые называете красненькими, салатные -
серенькими...
То есть ставила на одну доску с Крестом, Василием, Ромкой... И даже не в
этом суть! Она видела в нем человека. И с Никитой немедленно приключился
приступ высокого, чреватого откровениями идиотизма.
слышал, вы и сами художница. Значит, вы должны чувствовать это особенно
тонко... Ну скажите: как такое вообще можно ломать?
удивляет? У них прекрасно все. Даже то, что идет на слом...
доверился. Когда влез в летающую тарелку...
высматривая что-то вдали. Разговор становился все неприятнее и
неприятнее...
недружелюбным взглядом. - Вас, по-моему, просто обуяла гордыня. Я понимаю,
вам здесь приходится трудно. Но поверьте, что во всех ваших бедах виноваты
вы сами. Поймите: хозяева каждому воздают по заслугам...
глаза. Сейчас он почти ненавидел ее - красивую, холеную, благополучную.
звуках собственного пронзительно-скрипучего голоса, начал он, - чтобы со
мной обращались, как... как с этими... Как вы их называете?.. Побирушками!
обогнув Кляпова, надзорку и глыбу, пошла, не оглядываясь, прочь.
из-за ломика с этим... лупоглазым..."
Лике. - Ладно...
стоял, бессмысленно глядя на авоську и ломик.
как выяснилось, тюбиков.
нанес сильный колющий удар. Золотистая, словно набранная из латунных
стерженьков стена оказалась куда менее прочной, чем те же глыбы. Ломик
вошел в нее чуть ли не до половины.
не надо будет... А петлю можно из кабеля..."
без ручки, и выборочно перебила несколько световодов. В результате
ритмичное биение стеклистых труб пошло на убыль, а две из них (не толще
женского мизинца) вспыхнули, как раскаленные добела стальные прутья. Опору
наполнил тихий шепелявый свист.
словами, в самом что ни на есть рабочем состоянии.
косицами и пучками Бог знает где вырванных с корнем кабелей и световодов.
Иные из них отдавали фиолетовым, иные - вишневым, но в основном
преобладали неопределенные серовато-мутные тона. На полу воздвиглась
торчком полутораметровая глыба фаллических очертаний. Слегка уплощенная
голова ее имела определенное сходство с женским торсом и была облачена в
незавершенную разлохмаченную понизу плетенку.
на растяжках меж двух светоносных стволов, что-то вроде гетры с подошвой.
- Ну-ка прикинь!
торопилась. Сначала она поднесла изделие к одному из раскаленных добела
световодов, осмотрела, ощупала до последнего проводка, потом недоверчиво
взглянула на Машу.
глянь! Ты на подошву глянь!
Околдованная зрелищем, Лика приблизилась к толстому смоляному кабелю и,
присев на отвердевший вокруг лоснящегося ствола воздух, осторожно продела
ладную ножку в плотное кольчужное голенище. Натянула почти до колена.
Обувь была, мягко выражаясь, оригинальна, и все же это была именно обувь.
Пальцы ноги - открыты, ступня - охвачена тугим плетением. Ближе к подошве
проводки, словно расплавленные, каким-то образом сливались в плотную
чернозернистую ткань.
делается? Во! - И мастерица торжествующе ткнула пальцем в глубоко
взрезанный участок кольцевой трубы, где так и кишели слизняки,
наращивающие на страшную рану новую кожицу. - Перво-наперво - что?
Обдираешь до самого до железа. Ну и тут же наползают эти... сопливые... и
давай трубу по новой обмазывать. Тогда берешь подошву вязаную - и туда! С
одной стороны проклеят - переверни. И так раза четыре... Потом
накладываешь проводки - и опять туда, к ним... А сплетешь - опять то же
самое. Они тогда еще и вязку прихватят. А там, где проклеено, уже не
тянется - проверяла... И пол такую подошву не проедает! А? - Мастерица
подбоченилась. - Так бы сама себя в лоб и чмокнула - жаль, губы коротки!
Кто еще кроме Маши додумается? Ну, Ромка твой... Штаны вон, вижу,
сделал... Ничего штаны... Так ведь Ромка-то - лентяй! Все мужики лентяи...
Ладно. Снимай давай, если по ноге.
голенище.
Хмыкнула, задумалась. - А что ж ты думаешь? Вот выпью - и с каблуком
что-нибудь соображу! Будешь тогда на каблуках ходить...
Смешной какой-то... Как ни встретишь - все ломает, ломает... Копит, что
ли?
расплачивается...
Однорукой ее изделие. - Да послал бы он этого Креста куда подальше!
изделие в корзинку на растяжках.
уже нащупали друг друга и слились, образуя на месте стыка этакую рюмочную
талию. Света в помещении стало меньше, стеклистые трубы помаленьку
усиливали биение.
оказалась на изумление рыхлой. Вдобавок внутри ее, как выяснилось, сплошь
и рядом имелись пустоты, в одну из которых ломик чуть было не улетел с