Чтение 37–й страницы книги ~Наследство Фаэтонцев~

Счастливого пути, товарищи!

КАТАСТРОФА

Да, Мельников был совершенно прав! Вести фаэтонский звездолет оказалось
неизмеримо труднее, чем "СССР-КС3". Небольшой телескоп и самодельный пульт
- это все, чем мог пользоваться Белопольский, но этого было очень и очень
недостаточно. Не хватало электронно-счетной машины, и приходилось
полагаться на свои математические знания и опыт. А задача достигнуть Цереры
таила в себе огромные трудности.

Константин Евгеньевич хорошо понимал, какими соображениями руководствовался
Камов, давая согласие на перевод его, Белопольского, на борт "фаэтонца".
Как всегда, Сергей Александрович учитывал все. Во-первых, поведение
Белопольского после отлета с Венеры не могло не возмутить его. Оно
действительно было непростительно для командира звездолета и только
благодаря чудесной технике фаэтонцев не окончилось трагически. Смещение с
должности начальника экспедиции и назначение Мельникова на это место было
вполне обосновано. Старость? Это не оправдание.

Во-вторых, Камов ясно представлял себе трудности в управлении "фаэтонцем".
Можно было не сомневаться, что даже не зная подробностей, он понимал, в чем
заключаются трудности, и, естественно, учел глубокие познания Белопольского
и его математические способности. Мельников в этом отношении не мог
соперничать с ним. Как сказал Борис Николаевич, Белопольскому было "более
по плечу" выполнить эту трудную задачу.

Все было стройно, логично и продуманно. Вполне в стиле Камова.

Константин Евгеньевич принял "наказание" с чувством, похожим на облегчение.
Он был рад, что возвращение на Землю откладывалось, что ему предоставлена
возможность вернуться, хоть отчасти заслужив прощение.

Родина умела прощать, - он это знал!

И все свои знания, все силы своего ума он направил на достижение
поставленной цели.

По-прежнему изменять скорость и курс корабля мог один только Второв. Ни
Белопольского, ни Коржевского, взятого на "фаэтонец" в качестве врача,
фаэтонская техника не хотела слушаться. Только биотоки молодого инженера
соответствовали настройке механизмов. Случись с ним несчастье - и
Белопольский с Коржевским оказались бы совершенно беспомощными.

Сразу после того, как исчез в пустоте пространства "СССР-КС3", Белопольский
попросил Второва попытаться увеличить скорость "фаэтонца" до возможного
предела.

Попытка удалась, а ее результат превзошел все самые оптимистические
ожидания.

Корабль послушно полетел с ускорением, которое Белопольский определил в
двадцать четыре метра в секунду за секунду. Оно продолжалось один час сорок
девять и четырнадцать сотых секунды, и снова наступила невесомость.
Нетрудно было вычислить, что скорость звездолета достигла ста двадцати
километров в секунду.

Очевидно, это был "потолок" корабля. Больше чем вдвое он превосходил предел
скорости земных звездолетов. Теперь, если ничего не случится, они достигнут
Цереры меньше чем за один месяц. Это был огромный выигрыш во времени.

Белопольский не сомневался, что все обсерватории Земли продолжают наблюдать
за "фаэтонцем". Следит за ним и Сергей Александрович Камов. Ему сразу
станет известно, что кольцевой корабль увеличил скорость, и он сделает
отсюда нужные выводы.

Как хорошо чувствовать себя не одинокими, тесно связанными с родиной, хотя
бы зрительно!

Несколько дней Белопольский занимался расчетом пути. Он не мог еще видеть
Цереру в относительно слабый инструмент, но он хорошо знал, где она
находилась в момент их расставания с "СССР-КС3". Знал все элементы ее
орбиты и свое собственное место в космосе. Этого было вполне достаточно.

На четвертые сутки он попросил Второва немного изменить направление полета,
и успевший хорошо натренироваться инженер уверенно выполнил его указания.

"Фаэтонец" слушался Второва "беспрекословно".

- Мне кажется, - сказал Геннадий Андреевич, - что мы могли бы опуститься
прямо на Луне, минуя Цереру. Корабль очень послушен.

- Не обольщайтесь! - ответил Белопольский. - Одно дело маневрировать в
пустоте, а совсем другое - спуск. Здесь можно исправить ошибку, а там она
приведет к гибели корабля.

То же самое говорил Мельников. Второва поразило полное совпадение - слово в
слово! Значит, это так и есть. Незачем было высказывать свое мнение. Эти
люди знают что делают.

Среди вещей, погруженных на "фаэтонец", они обнаружили несколько книг и
очень обрадовались этой находке. Кто позаботился об этом?..

Полет протекал томительно однообразно. Книги оказались весьма кстати. Чтобы
не покончить с ними слишком скоро, Второв и Коржевский читали вслух, по
очереди.

Белопольский не нуждался ни в каких развлечениях. Часами и сутками он
занимался доступными ему наблюдениями, вися у телескопа или производил
вычисления. В мире астрономии и математики он чувствовал себя прекрасно.

Шли дни.

И вот позади осталась орбита Марса. Близок пояс астероидов обломков
погибшего Фаэтона. Корабль три раза за два дня изменил направление полета,
уклоняясь от встречи с мелкими, но для него достаточно крупными обломками.
Очевидно, их было много, несущихся по путям, неизвестным астрономам. Ведь
за орбитой Марса тело диаметром в десятки метров недоступно для наблюдения
с Земли.

Для Белопольского наступила горячая пора. Как не хватало ему счетной
машины! Но его математический ум сам работал подобно машине. Раз за разом
он вычислял новый маршрут и с помощью Второва исправлял путь корабля.

До, можно было уверенно сказать, что только он один из всего экипажа
"СССР-КС3" мог вести "фаэтонец" в таких условиях.

Церера была уже хорошо видна. Даже невооруженным глазом можно было заметить
крохотную звездочку, которая буквально по часам увеличивала свой блеск.

Звездолет подлетал к цели.

Своеобразный новогодний подарок преподнес науке итальянский астроном
Пиацци. В ночь на 1 января 1801 года он открыл первую из малых планет -
Цереру, оказавшуюся впоследствии самой крупной. Ее диаметр - семьсот
семьдесят километров, а масса составляет одну восьмитысячную массы Земли.
Планета очень ярка, и это заставляет думать, что она состоит из хорошо
отражающих свет минералов, а возможно, и металлов. Церера движется по почти
правильной круговой орбите, и ее скорость движения составляет около
двадцати километров в секунду.

Белопольский принял решение опуститься на Цереру по тому же плану, который
был осуществлен при посадке "СССР-КС3" на Венеру, - зайти на орбиту позади
планеты и догонять ее. При этом маневре должно было окончательно
выясниться, во всем ли послушен Второву звездолет и насколько точно он
выполняет мысленные приказы. Если подход к Церере удастся, то можно будет
надеяться на благополучное "приземление".

Даже с помощью прекрасно оборудованного пульта управления "СССР-КС3"
подобный маневр требовал большого труда и исключительной точности. А здесь
придется не самому управлять, а каждый раз действовать через Второва, так
объясняя ему нужный, угол поворота, чтобы молодой инженер мог, отчетливо
представив его в воображении, мысленно повернуть звездолет и без малейшей
ошибки.

У Константина Евгеньевича невольно возникали сомнения. В точности работы
механизмов корабля он не сомневался, несколько раз он видел, как они
реагируют на "приказы". Но вот четкость мысли Второва?..