Чтение 37–й страницы книги ~Дети полнолуния~

звериной лапы. И больше ничего...

- Мамочка моя! - охнул прибывший на место загадочного происшествия
детектив Бартон. - Да ведь это же львиная лапа! Будь я проклят, если не
видел таких же следов в одном заповеднике!.. Вот вам и волк...

За ужином к Селене подошел старший мальчишка Дугласа - Алехандро и
протянул ей газеты.

Некоторое время основательница колонии молча вглядывалась в лист,
затем резко встала и швырнула газету Элу.

- Ульфнон, - строго произнесла она, - почему ты не сказал, что ты
убивал? Я должна была знать об этом первой...

- Я хотел, - глухо прорычал Ульфнон, прижимая к голове волчьи уши. -
Нужно - кровь... очень нужно, изредка... Не могу иначе. Ягнята - не то.

- Ульфнон, - Селена не верила собственным ушам, - ты понимаешь, что
ты говоришь?

- Они - плохие. Их не жалко. Они сами убивают. Они - это много крови,
больше, чем взял я, - после недолгой растерянности оборотень вновь обрел
бодрый вид. Человеческие глаза хмуро смотрели на начальника из-под бровей.

- Но ведь ты... Неужели ты так и не понял? То, что дневные люди
прощают своим, никогда не простится нашим... - Селена говорила это совсем
тихо, и негромкий шелест слов бил сильнее, чем любой крик или ее обычный
строгий холод.

Она и не могла говорить по-другому. Все, что Селена с таким трудом
создавала долгие годы, расползалось по швам на глазах.

Или сотрудничество с теми, живущими вне закона остальных "солнечных"
людей, еще может что-то спасти?

Разоблачение, гибель Джулио, пролитая Ульфноном кровь - все отдаляло
ее от мечты.

А Эл уже впился взглядом в совершенно другую заметку.

- Он умер, - произнес Джоунс, и все разом повернулись к нему.

- Тот человек, которого мучила Чанита.

- Еще один... - еще тише произнесла Селена. - Что дальше?

Ей никто не ответил.

- Так ему и надо! - вдруг зло крикнула Чанита. - Он начал первым! - и
осеклась. Нет, ее никто не одернул - просто что-то внутри заставило ее
замолчать и сесть, согнув спину и опустив голову.

В комнате стало тихо. Очень тихо.

- И все же, друзья, - даже голос фермера, обычно раскатисто
грохотавший под потолком, не набрал и десятой доли своей обычной силы, -
на всякий случай знайте - я с вами. С вами до конца, чего бы мне это ни
стоило.

- Спасибо, - чуть слышно прошептала Селена, и ее глаза наполнились
слезами благодарности.

И было молчание.

И была тишина...

Когда Джейкобс добрался до дома, у него глаза слипались от усталости,
и все же, добравшись до кровати, он не смог уснуть. Тело ломило от
усталости, ныли мышцы на ногах, ломило спину - но сон не шел.

За окном стояла глубокая ночь, и за пару часов бесцельного лежания в
кровати Камилл, казалось, вымотался сильнее, чем за два дня работы. Ночь
не приносила облегчения - наоборот, даже легкую простынь превращала она в
настоящий гнет. И еще она дарила тоску. Все, что днем казалось удачей,
представлялось теперь совсем в другом свете.

"Я - никто... Я полное ничтожество. Мне нет места в этом мире... Я
хочу умереть сейчас... забыться и больше ни о чем не думать, не знать этой
унизительной слабости и этого мучительного стыда... Я больше не могу
прятаться от себя. Даже если я уничтожу Джоунса, это меня не спасет -
найдется другой, третий... Нет - лучше уснуть... или стать снова
маленьким, каким я был в детстве. Где ты, мама? Зачем ты бросила своего
неповзрослевшего малыша?.."

Такие приступы случались с ним в последнее время все чаще. Ему
казалось, что жизнь действительно поломана безвозвратно, он начинал
понимать, что серьезно болен, - но тогда вновь включался защитный механизм
ненависти. Усталость только делала обычные мысли еще глупее и ярче.

Именно таким услышало их подкравшееся к дому существо.

Горечь - на горечь, обида - на обиду... Словно резонанс установился
между двумя душами - ушибленной полузвериной и болеющей людской. И
ненависть мстительницы стала таять.

Он убил - потому что боялся себя. Он не хотел убивать - он просто
спасался от чего-то малопонятного, от чего спасаются и они. Ее народ тоже
часто убивал, чтобы избежать разоблачения.

Но на этот раз разоблачившему их и самому есть что прятать, от чего
страдать, значит... Значит... Хвост забил по веткам кустов, когти начали
разгребать землю - она не знала, что это может значить. Для нее,
нечеловека, это означало одно: она не сможет поднять на него лапу.

И тоска, болезненная, но все же похожая на ее собственную, проникала
в ее душу, заставляя почувствовать и собственную слабость. Ей тоже
захотелось сделаться крошечным, незаметным никому существом, подбежать к
матери и уткнуться лицом в ее колени - и почувствовать, как большая добрая
рука гладит ее по голове.

Гладит? После того как она, поддавшись ненависти, нарушила главный
запрет их колонии?

От испуга существо подскочило. Нет, у нее нет пути домой. Если мать
рассердится - а она наверняка это сделает, как делала это последнее время
без всякой причины, - она уйдет. Лучше расстаться с близкими, чем пережить
разочарование, способное оборвать последние связующие нити. Понимания уже
нет - и не ее в том вина. Если бы ей хоть раз сделали шаг навстречу,
поговорили не как с несмышленышем, не способным ни мыслить, ни
чувствовать, - она отдала бы за это все. Но этого нет... Ею снова будут
командовать, снова помыкать - того нельзя, сего...

И она побежала по улице, стараясь обогнать или заглушить свою горечь.

Она больше не знала, чего хочет. Мести не получилось - ей было только
стыдно за то, что она нарушила запрет и напала на дневного человека. Да,
она понимала, что значит желание того, второго, скрыть свой поступок...
вообще что-то скрыть, когда ради этого можно пойти и на новое
преступление.

Если Селена узнает - ей не будет возврата... Но куда пойдет она в
одиночку, если единственный город, координаты которого она приблизительно
знала, исчез с лица земли?

Она бежала в открытую: после всего случившегося ей казалось, что
терять больше нечего. Поступком больше, поступком меньше... Какая разница,
если за все один ответ - одиночество?

Или, может, найдется во Вселенной хоть одна живая душа, которая
простит, которая пригреет?

Может быть...

И все же не привиделся ли ему тот горящий взгляд?

Витторио Реа остановился напротив окна лучшей в городе (и в то же
время довольно ужасной) гостиницы и молча уставился на фонарь, удивительно
похожий на вторую, приклеенную к подпорке, луну. Это круглое светлое пятно
на ножке вместе с рыжими отдельными листочками на вытянутых к небу ветках
ближайших деревьев будоражило душу. Две луны, далекие горы, силуэты
деревьев и причудливый запах утомленных жарой роз... И мечты - о чем-то
другом, не похожем на настоящую жизнь, далеком...

Это было слабостью, и он старался не думать об этом.

"И еще один обманывает себя - но сумел с собой совладать", - подумало
проскальзывающее мимо балкона существо.

Именно в этот момент Реа перегнулся через перила.

Перед ним был сфинкс! То чудо, которое он хотел увидеть собственными
глазами, наконец явилось ему, но собиралось тут же исчезнуть!

"Остановись! Подожди!" - изумленный и потрясенный увиденным, мысленно
обратился он к существу... и оно услышало!!!

Для нее это было откровением: незнакомый человек хотел ее видеть.
Видеть такой, какой она была на самом деле. И он не желал ей зла. Мало
того - он восхищался!!! Она притормозила и специально прошлась под
балконом еще раз, позволяя рассмотреть получше ее звериное гибкое тело. И
вновь стоящий рядом человек не проявил ни ненависти, ни страха. Он просто
любовался!

"Как здорово! - подумала она и воспряла духом. - Просто не верится!"

Она подняла голову и улыбнулась незнакомцу, чтобы через секунду
смутиться: он показался ей удивительно красивым.

"А я? - одернула она себя. - Что он думает обо мне?"

Попытка прощупать мысли сообщила ей, что он любуется ею искренне, и
заставила смутиться еще больше. Она не знала, куда деваться от этого
нового неуловимого чувства, настолько неожиданного, что ей подумалось: "А
не любовь ли это?" - и сердце заколотилось еще сильнее.

- Подожди меня! - вдруг произнесла она вслух. - Сейчас вернусь!