томила неустанная тревога. Она бродила по окрестностям, целыми днями гу-
ляла с псом Убоем, отдаваясь беспредметным мечтам. Иногда она просижива-
ла полдня, глядя на море с высоты кряжа; иногда спускалась лесом до Ипо-
ра, повторяя давние прогулки, воспоминание о которых преследовало ее.
Как далеко, как далеко было то время, когда она блуждала по этим местам
девушкой, опьяненной грезами.
разлуке десять лет. Он мужал с каждым месяцем; она с каждым месяцем ста-
рела. Барона можно было счесть за ее брата, а тетю Лизон за старшую
сестру, потому что, увянув в двадцать пять лет, Лизон больше не меня-
лась.
год; третий вытянул кое-как; во втором опять сидел два года и только к
двадцати годам добрался до класса риторики.
и намеком на усы. Теперь он сам приезжал на воскресенье в Тополя. Так
как он уже давно обучался верховой езде, то попросту нанимал лошадь и
проделывал весь путь за два часа.
ном, который горбился все больше и ходил по-стариковски, заложив руки за
спину, словно для того, чтобы не упасть ничком.
рели вдаль; не видно ли уже всадника. Едва он показывался черной точкой
на белой колее, как все трое принимались махать платками, а он пускал
лошадь в галоп и вихрем подлетал к ним; Жанна и Лизон ужасались, а дед
восхищался и в бессильном восторге кричал "браво".
ним, как с младенцем, и все еще спрашивала: "У тебя не озябли ноги. Пу-
ле?" - а когда он прогуливался после завтрака перед крыльцом, куря папи-
роску, она открывала окно и кричала ему: "Ради бога, не ходи с непокры-
той головой, ты схватишь насморк".
страха:
Я не вынесу, если с тобой стрясется беда.
тором он сообщал, что не приедет завтра, потому что знакомые устраивают
пикник и пригласили его.
минуемой беды; потом не выдержала и в четверг поехала в Гавр.
был оживлен, говорил более мужественным голосом. И вдруг объявил ей как
нечто вполне естественное:
воскресенье домой, потому что мы собираемся повторить прогулку.
Америку; наконец, придя в себя, она спросила:
венно в моем возрасте.
овладели ею. Она не узнавала своего Пуле, своего прежнего маленького Пу-
ле. Впервые она увидела, что он стал взрослым, что он больше не принад-
лежит ей и будет впредь жить по-своему, не думая о стариках. Ей каза-
лось, что он преобразился в один день Как, этот большой, статный мужчи-
на, утверждающий свою волю, - ее сын, ее дорогой малыш, который застав-
лял ее когда-то рассаживать салат!
явно стремился уехать как можно скорее, выгадать вечером хотя бы часок.
Жанна волновалась, а барон только и знал, что утешал ее, повторяя
спросил госпожу виконтессу.
ный бумажник и заявил:
речла, взглянула на еврея, перечла снова и спросила:
я знал, что вы добрая мать, и давал ему, сколько ему было нужно, - самый
пустяк.
торый надо было заплатить на следующий день, и что никто бы не дал взай-
мы Полю, как несовершеннолетнему, "честь молодого человека был бы загуб-
лен", если бы не "маленький одолженьице", оказанное им
конец она сказала ростовщику:
дя молча друг против друга
тысячи франков. Он уплатил тысячу и сказал, глядя в упор на ростовщика:
узнали, что Поль целый месяц не являлся туда. Директор получил четыре
письма за подписью Жанны, где сообщалось о болезни Поля, а затем о сос-
тоянии его здоровья; ко всем письмам были приложены свидетельства от
врача, разумеется, подложные, как и все остальное.
Они остались ночевать в гостинице.
и мать увезли его в Тополя, и всю дорогу никто из них не проронил ни
слова Жанна плакала, уткнув лицо в носовой платок. Поль с равнодушным
видом смотрел по сторонам.
гов на пятнадцать тысяч франков. Кредиторы не спешили объявляться, зная,
что он скоро будет совершеннолетним.
Его закармливали деликатесами, нежили, баловали. Дело было весной; нес-
мотря на все страхи Жанны, ему наняли в Ипоре лодку, чтобы он мог, когда
хотел, кататься по морю
что он не кончил курса. Жанна сходила с ума при мысли о новой разлуке и
все-таки задумывалась над тем, как с ним быть дальше.
на баркасе с двумя матросами. Обезумевшая мать ночью с непокрытой голо-
вой побежала в Ипор.
залось. Он высадился в Гавре.
рой он скрывался в первый раз, тоже исчезла бесследно, продав обстановку
и уплатив за квартиру. В комнате Поля в Тополях обнаружили два письма от
этой особы, из которых явствовало, что она без ума от него. Она предла-
гала ему уехать в Англию, для чего, по ее словам, добыла нужные
средства.
мрачном аду душевных пыток. Волосы Жанны, и без того седые, побелели
совсем. Она задавала себе наивный вопрос: за что ее так наказывает
судьба?
он, в свой черед, взял его у вас, чтобы отдать проститутке. Неужто этот
урок, преподанный вам свыше, не вразумит вас? Милосердие господне бесп-
редельно. Быть может, господь помилует вашу если вы вернетесь к нему и
падете перед ним ниц. Я, его смиренный слуга, отворю вам дверь его оби-
тели, когда вы постучитесь в нее".
говорил правду? И все религиозные недоумения вновь принялись терзать ее
совесть. Может ли бог быть мстителен и завистлив, как люди? Но если он
не покажет себя завистливым, никто не устрашится его и не станет покло-
няться ему. Возможно, он обнаруживает перед смертными свойственные им
чувства для того, чтобы мы лучше познали его. Трусливое сомнение, толка-
ющее в церковь колеблющихся, смятенных, проникло в нее, и однажды вече-
ром, когда стемнело, она украдкой побежала в церковный дом и, припав к
ногам тощего аббата, стала молить об отпущении грехов.
благодать на кров, под которым находит приют такой человек, как барон.