подумали, что есть, вероятно, разные виды храбрости.
веревку до самого верха, палачи внезапно ослабляли ее, и тело падало почти
до земли. От резкого толчка руки казнимого отпускали петлю, за которую
тщетно цеплялись. Многие солдаты рукоплескали, развлекаясь, как в театре.
Из уместной осторожности славяне держались кучкой. Лагерь томился скукой,
забияки искали повода для любой потехи, а славяне привлекали внимание
блестящим вооружением, которое им позволили увезти из Палатия. Подраться
можно, но здесь били и в спину.
женщин, рабынь, наемниц, - солдату все равно. Но этот сухой плод, быстро
приедавшийся, привлекал не всех. Торговля дешевой любовью была подобна
водопою, затоптанному скотом.
сидели на земле как придется. Северяне ложились на бок, подпираясь локтем.
Южане умели скрещивать ноги. Степняки опускались на корточки и ловко
садились на пятки.
Плохо перебродившее пиво отдавало мукой. Но ничего другого не было.
Солдатское жалованье легко тратится в ожидании добычи. Проигравшиеся в
кости пили за счет счастливчиков или в долг, под поручительство товарищей.
За убитого заплатит уцелевший.
поручень щита. Вяленое мясо резали тончайшими ломтиками, чтобы сберечь
зубы. Торгаши приберегали лучшие припасы к дням успеха.
жесты стрелка, он издавал странные звуки:
единственного города в Сицилии, оказавшего сопротивление. Заметив, как
низки стены Панорма около порта, Велизарий приказал подтянуть лодки на
корабельные мачты. Сверху стрелки подавили сопротивление готского
гарнизона.
солдаты.
низеньком стуле, с высоко задранными коленями, он мог показаться
исполинским кузнечиком в образе человека. Он приглашал:
славянам.
его странно высоким. Прислужник торгаша, крупный, тяжелый, ловко направил
в оловянную чашу струю вина из меха. Зенон коснулся руки прислужника,
толстой как бревно, и отдернул пальцы, будто ожегшись.
стену!
воевать. По договору с хозяином он владеет долей в доходах. Зенон обнял
Индульфа. Щекоча жесткой бородой его щеку, исавр шептал:
вместе ночью. Я помогу тебе.
акведук от скуки.
шум и крики. Случилось нечто необычайное, лагерь пришел в движение. Зенон
вцепился в руку Индульфа:
руки.
Зенона. Индульф помешал удару. Исавр яростно повернулся к славянину.
Индульф поразился цвету лица Зенона. Вся кровь отхлынула, оставив на коже
грязноватый загар. Страшно не было. Индульф приготовился выбить нож и
свалить с ног безумца. Но тот опомнился и бросил прислужнику серебряную
монету:
ничего не случилось. Его глаза напомнили бобра, не черные бусинки на морде
умного зверя, а цвет рыжей шкурки. Подбросив нож, Зенон поймал клинок
ножнами с завидной ловкостью.
Велизарием, солдаты устроили им проводы по своему вкусу. Это была
настоящая травля. Солдаты свистели, улюлюкали, изощрялись в ругательствах.
оберегала тела, но не уши послов.
неаполитанцы послали своих для праздной болтовни.
неостывшая надежда на грабеж и страх перед неприступными стенами.
Безразличие Стефана не было позой опытного магистрата, привыкшего
сохранять выраженье бесстрастного безразличия. Стефан нес неаполитанцам
последнее предложение о сдаче.
долгого, единственного в бурной истории Италии. Больше сорока лет мира.
Стефан не мог не видеть, как процвела Италия. Готы казались надежной
охраной. Однако же Стефан, как почти все, считавшие себя римлянами,
презирал варваров. Их власть оскорбляла самолюбие. Кроме того, они были
схизматики-ариане. Кафолическая церковь внушала греховность подчинения
еретикам, куда худшим, чем язычники. Те не знали слова божия - эти его
исказили. Смертный грех, неискупимый...
события, вольно и невольно раздутые литературой и преданием. Современник
видит редкие колосья на иссохшем поле и скорбит о пустыне своих дней.
Потомки же, собрав одно целое наследство столетий, восхищаются богатством
прошлого.
желал переворота и - не желал. Сделалось страшно.
всевышнего. Перед землетрясением на карнизах горных пещер появляются
странные фигуры. Они недостижимы и неподвижны. Совы узнали, что своды
вечных пещер сделались ненадежными и ждут, ослепленные солнцем, но в
безопасности. Они никогда не ошибаются. Бог подал знак, имеющий уши да
слышит.
смерти Феодориха? А истребление вандалов и манифесты Юстиниана? Весть о
мученической смерти дочери Феодориха Амалазунты прозвучала военной трубой.
Как искушение, пришла мысль: не лучше ли готы, чем война? Что можно
сделать...
штурмом.
поставлен был город Новый: старый, первый, был заложен в небольшом
удалении от моря.
Известь, скрепившая кладку, от времени сделалась прочнее камня. Несколько
готских вождей усилили неаполитанский гарнизон, а большинство направилось
на север. Новый рекс Феодат, как передавали, хотел склонить Юстиниана к
миру обещаниями и уступками.
вандалами и после погибла большая часть населения. Логофеты Юстиниана так
тщательно изымали налоги, что, как недавно рассказывал Стефану прибывший
из Карфагена купец, можно скакать на лошади от Карфагена на восход солнца
восемь дней, не встречая ничего, кроме развалин, сухих цистерн, полей,
занесенных песком, и вырубленных садов.