Чтение 37–й страницы книги ~Юность полководца~

- Эй живее там! - послышался голос с улицы, и железный отточенный
конец копья просунулся в окно.

- Возьми топор, вон у печки, - показала хозяйка, - а я пойду им зубы
заговаривать. Иду, иду! - крикнула она во весь голос и, крестясь, выбежала
из избы.

Конец копья исчез. Путник снова припал к окну. Он увидел, что оба
рыцаря направились было в сторону озера, но вдруг, повернув коней,
помчались прочь. Сперва они волочили за собой пленного, потом веревка
оборвалась, и пленник остался лежать на снегу. Хозяйка вбежала в избу и
сказала:

- Услышала слезную мольбу нашу матерь пресвятая богородица! С озера
наши рыбаки идут, а за ними воины, тоже наши, на конях. Видно, и хозяин
мой вертается.

Услышав, что мужики возвращаются, старый Микола поспешил к себе
домой.

ПЛЕННЫЙ ИЗ РИГИ

Дружинники развязали пленного, брошенного немцами, и, подхватив его
под руки, втащили в избу. Хозяйка растерла салом его обмороженное лицо.
Уши распухли и обвисли. Он сидел на скамье и вполголоса хныкал:

- Конец мой пришел! Для чего меня мать родила! Поди слезами
обливается, горемычная! Пропал я почем зря!

- Подожди, милый, горевать! - сказал чернобородый ратник.

- Да ведь они меня чуть насмерть не убили! Копьями подкалывали, чтобы
я шибче за конем бежал... Добро, что снег был глубокий, а то на гладком
месте они всё скоком, и я скоком. Им легко торопиться на конях, а каково
было мне поспешать за ними?

- Бог не без милости! - вздохнула хозяйка. - Вот добрые люди тебя,
вишь, и подобрали. На, поешь пирога из снетковой муки*, другой нет. Сразу
отойдешь. А там и к родной мамоньке доберешься...

_______________

* Ввиду частых неурожаев ржи и ячменя вследствие морозов

прибрежные жители Чудского озера обыкновенно мололи сушеных снетков и

полученной мукой пользовались для печения хлеба и лепешек.

- А далеко ли живет твоя мамонька? - спросил один дружинник.

- Во Пскову. Она слезами зальется, когда увидит меня такого
вислоухого.

- А ты и в самом деле, кажись, мамонькин сынок, - заметил ратник,
первый пришедший на лыжах. - Перестань подвывать. Негоже это для доброго
молодца. Поступай в нашу дружину, садись на коня, пока у тебя ноги плохо
ходят.

- А я уж послужу честью. Только не бросай, Христа ради, меня здесь
одного!

- Ладно уж! Теперь рассказывай скорее, как ты из Пскова попал к
немцам. И почему тебя рыдели сюда приволокли.

- Прошлый год немцы навалились на Псков. Набрали у нас около сотни
мальцов и отроков. Всех погнали, как гусей, в ихний город Ригу.

- А в Риге вас в латынскую веру переиначили?

- Об этом старались их монахи и всех нас к тому понуждали: и больших
и малых отдали в латынский монастырь. Там мы должны были все делать, что
нам указывали монахи: и учиться читать латынский часослов, и молитвы ихние
петь, и дрова рубить, и стены класть каменные, и четыре раза в день ходить
в ихнюю церковь.

- Как же ты сюда попал? Бежал, верно?

- Я бы рад был убежать, да уж больно крепко за нами присматривали и
пороли мокрыми прутьями всех, кто выходил за монастырскую ограду.

- И тебя пороли?

- А то как же! Два раза пороли. Я потом долго сидеть не мог, все на
брюхе лежал! - И пленный стал хныкать, утирая нос рукавом.

- Ну, ну, не реви! Рассказывай дальше.

- Стали наши между собою шептаться, что рыдели собираются в большой
поход. Замыслили они захватить Новгород. Там, сказывали, есть молодой
ратный князь Александр. Нужно, говорили они, ему рога обломать, его войско
разметать и так же, как во Пскову, посадить по всей Новгородской земле
своих хвохтов - это старост, значит.

- Пускай попробуют! - рассмеялись дружинники. - А мы увидим, у кого
рога прежде обломаются.

- Теперь рассказывай, зачем ты сюда попал.

- Стали немцы расспрашивать, кто из нас умеет говорить по-чудински,
кто побывал в Юрьеве, Гдове или на Чудь-озере. Тех отобрали и погнали с
ихними отрядами дорогу показывать и говорить с чудинцами.

- Все я понял! А что ты по дороге видел и где побывал?

- Проходили мы через Юрьев. Туда согнали летьголу и чудинцев.
Видимо-невидимо. Одни кладут стены и камни обтесывают, других учат рыдели,
как ходить рядком в бой, выставив вперед копье. Видел я там и отряд с
самострелами: лук привязан к рукояти, в желобок кладется стрелка. Тетиву
нужно натянуть и зацепить за язычок, стрелка летит далеко и попадает дюже
метко - в куриное яйцо али в воробья.

- Ишь ты? - заметили дружинники. - У нас еще до этого не додумались.

- Видел еще, как рыдели поставили в ряд две сотни леттов, которых
собирались вешать.

- За что? Чем они не полюбились рыделям?

- Ихней веры принять не хотели. Вот и вешали их или связанных жгли на
кострах. В пути я видел - целые деревни полыхали огнем. Еще видел
немецкого попа голого. Его летты посадили на кобылу, привязали, да и
погнали обратно в Ригу.

- А много ли ты видел немцев? Как смекаешь: много ли их всех?

- Немцев немало. В Юрьеве я их видел многое множество, а возле
каждого немца - пять, шесть, а то и побольше финнов, - чуди или летьголы.
Если всех их вместе свести, то получится туча. И они валом валят к
Чудь-озеру. Как довелось мне слышать, у Чудь-озера быть должен главный
сбор всего войска рыделей. Там же хвалились они показать такой бой, в
котором русские будут иссечены, и вся наша земля станет немецкой.

Один из дружинников заметил:

- Хвалилась корова все озеро выпить, попробовала, да околела.

В БОГОМОЛЬНОЙ РОЩЕ

Путник вышел из избы. Прибывшие с озера рыбаки торопились разгрузить
возы и сбрасывали рогожные мешки с наловленной рыбой. Рыбаки говорили:

- Надо бы все укрыть подальше в лесу, в тайниках, пока немец не
навалился и не отобрал всю рыбу, да поспеем ли? Он шарит вокруг, никак от
него не убережешься.

Гость, держа Савоську за руку, подошел к отцу его, дюжему рыбаку
Петру:

- Бог на помощь, хозяин!

- Просим милости!

- Как бы мне пройти в богомольную рощу? Сам я, один, тут, в сугробах,
пожалуй, заплутаюсь.

- А вот Савоська тебя и проведет к дедушке Миколе.

- За этим я и пришел!

- Ступай с дяденькой, Савоська.

Мальчик повел гостя протоптанной в снегу тропинкой. Впереди бежал и
прыгал Колобок. Пройдя сосновым лесом, вскоре подошли к холму на береговом
мысу, заросшем старыми дубами.

На склоне холма из снега поднимались каменные, грубо высеченные
идолы. Наполовину, от земли до пояса, это были столбы, а выше были
высечены и руки, и голова с выпуклыми глазами. Среди них были и
деревянные, размалеванные пестрыми красками, с черными лицами. Близ
высокого, необычайной толщины и древности дуба с оголенными сучьями
врылась в снежный сугроб покосившаяся землянка с одним небольшим оконцем.

- Дедушка поди уж дома, - сказал уверенно Савоська. - Вишь, из трубы
дымок вьется. - И мальчик закричал, стуча в окно: - Дед Микола, выходи, к
тебе гости пришли.

Дверь, отодвигая пушистый снег, приоткрылась, из щели сперва
показалась длинная седая борода, а за ней протиснулся и сам Микола,
вглядываясь белесыми глазами во вновь прибывших.

- Не узнал меня, что ли? - спросил путник. - Я с тобой, дедушка, уже
беседу держал в избе рыбака Петра.

- Узнал, узнал! Али помолиться пришел? - дребезжащим голосом спросил
старик. - Только моих богов не тронь. А то старый Пеко осерчает и такую
бурю подымет на озере, такие волны на берег выкатит, что всех нас, как
щепки, смоет.

- Упаси господи! Зачем богов гневить! Я не за тем пришел, а хотел у
тебя разузнать, долго ли еще на озере лед простоит. Говорят, что скоро
<мокрик> подует и ледоходом озеро взбаламутит.

- Да я уж тебе сказывал: на святого Федула <мокрик> подует - и по
реке Великой лед вспучится и приплывет в озеро. Тут и шуга пойдет. Вода
поверх льда потечет. Лед станет ломаться, и тогда ни проходу, ни проезду
по озеру Пейпусу уже не будет, пока лед не затолкается в реку Нарову, а
оттуда - в море. Тогда без боязни спускай челны на воду.

Путник все посматривал то на древний дуб, на его вершину, то на
белую, засыпанную снегом гладь озера.

- Как, летом дуб покрывается листьями али стоит сухой?

- Какой там сухой! Весна придет - и дуб зазеленеет, а осенью желудей
насыплет цельный куль.