Разумихин и круто повернулся с продолжением давешнего разговора к Зосимову.
поверить. Он, впрочем, решил через две минуты уйти.
Раскольникову, - после вашего выздоровления и ввиду известных вам
обстоятельств укрепится еще более... Особенно желаю здоровья...
стула.
не выдает, а закладчиков все-таки допрашивает...
иные и сами пришли, как прослышали...
решимость!
сбивает с пути. А я говорю - неловкий, неопытный и, наверно, это был первый
шаг! Предположи расчет и ловкую каналью, и выйдет невероятно. Предположи же
неопытного, и выйдет, что один только случай его из беды и вынес, а случай
чего не делает? Помилуй, да он и препятствий-то, может быть не предвидел! А
как дело ведет? - берет десяти-двадцатирублевые вещи, набивает ими карман,
роется в бабьей укладке, в тряпье, - а в комоде в верхнем ящике, в
шкатулке, одних чистых денег на полторы тысячи нашли, кроме билетов! И
ограбить-то не умел, только и сумел, что убить! Первый шаг, говорю тебе,
первый шаг; потерялся! И не расчетом, а случаем вывернулся!
обращаясь к Зосимову, Петр Петрович, уже стоя со шляпой в руке и
перчатками, но перед уходом пожелав бросить еще несколько умных слов. Он,
видимо, хлопотал о выгодном впечатлении, и тщеславие перебороло
благоразумие.
так сказать, целый вопрос. Не говорю уже о том, что преступления в низшем
классе, в последние лет пять, увеличились; не говорю о повсеместных и
беспрерывных грабежах и пожарах; страннее всего то для меня, что
преступления и в высших классах таким же образом увеличиваются и, так
сказать, параллельно. Там, слышно, бывший студент на большой дороге почту
разбил; там передовые, по общественному своему положению, люди фальшивые
бумажки делают; там, в Москве, ловят целую компанию подделывателей билетов
последнего займа с лотереей, - и в главных участниках один лектор всемирной
истории; там убивают нашего секретаря за границей, по причине денежной и
загадочной... И если теперь эта старуха процентщица убита одним из
закладчиков, то и это, стало быть, был человек из общества более высшего, -
ибо мужики не закладывают золотых вещей, - то чем же объяснить эту с одной
стороны распущенность цивилизованной части нашего общества?
слишком неделовитостью и можно бы объяснить.
подделывал: "Все богатеют разными способами, так и мне поскорей захотелось
разбогатеть". Точных слов не помню, но смысл, что на даровщинку, поскорей,
без труда! На всем готовом привыкли жить, на чужих помочах ходить, жеваное
есть. Ну, а пробил час великий, тут всяк и объявился, чем смотрит...
вашей же вышло теории!
что людей можно резать...
дышал.
идея еще не есть приглашение к убийству, и если только предположить...
злобы голосом, в котором слышалась какая-то радость обиды, - правда ль, что
вы сказали вашей невесте... в тот самый час, как от нее согласие получили,
что всего больше рады тому... что она нищая... потому что выгоднее брать
жену из нищеты, чтоб потом над ней властвовать... и попрекать тем, что она
вами облагодетельствована?..
вспыхнув и смешавшись, - милостивый государь... так исказить мысль!
Извините меня, но я должен вам высказать, что слухи, до вас дошедшие или,
лучше сказать, до вас доведенные, не имеют и тени здравого основания, и
я... подозреваю, кто... одним словом... эта стрела... одним словом, ваша
мамаша... Она и без того показалась мне, при всех, впрочем, своих
превосходных качествах, несколько восторженного и романического оттенка в
мыслях... Но я все-таки был в тысяче верстах от предположения, что она в
таком извращенном фантазией виде могла понять и представить дело... И
наконец... наконец...
смотря на него в упор пронзительным, сверкающим взглядом, - знаете что?
Несколько секунд длилось молчание.
о моей матери... то я вас с лестницы кувырком спущу!
сударь, меня, - начал он с расстановкой и сдерживая себя всеми силами, но
все-таки задыхаясь, - я еще давеча, с первого шагу, разгадал вашу
неприязнь, но нарочно оставался здесь, чтоб узнать еще более. Многое я бы
мог простить больному и родственнику, но теперь... вам... никогда-с...
столом и стулом; Разумихин на этот раз встал, чтобы пропустить его. Не
глядя ни на кого и даже не кивнув головой Зосимову, который давно уже кивал
ему, чтоб он оставил в покое больного, Лужин вышел, приподняв из
осторожности рядом с плечом свою шляпу, когда, принагнувшись, проходил в
дверь. И даже в изгибе спины его как бы выражалось при этом случае, что он