не находилось.
сковородок; особенно вспоминался ему громадный медный котел, в котором он,
бывало, наваривал целые горы мяса, море разливанное горохового супа.
крайней мере, надолго. Правда, приверженцы "науки" и пустые болтуны пытаются
утверждать, что его расе присуще отсутствие высокого интеллекта, хотя сами
они куда бездарнее представителей этой расы. Снежок же был одарен редкой
изобретательностью, особенно во всем, что касалось кухни и кулинарного
искусства. Не прошло и десяти минут, как возник вопрос о печи, а негр уже
предложил свой план, который мог бы конкурировать с любым из патентов, столь
широковещательно разрекламированных торговцами скобяным товаром, но при
первой же проверке далеко не оправдывающих ожиданий. Этот план оказался
подходящим для обстановки, в которой находился изобретатель, и, по-видимому,
в данных условиях это был единственно возможный проект.
всеуслышание.
-- К чему нам котел?
на собеседника.
разрубали их на части.
разводить огонь, раз у нас все равно нет посуды: ни котла, ни сковороды...
повар.-- Погодите, масса Брас, вот я покажу вам, как смастерить такой котел,
что чудо! Туда можно будет собрать весь жир из туши нашего
старичины-кашалота, как вы его зовете.
принялся за работу над тушей и несколькими ударами хорошо отточенного
инструмента прорубил в жировом слое большую полость.
видом победителя, размахивая топором, -- что вы на это скажете?! Вот вам
жаровня! Разве не войдет туда весь жир, столько, сколько нам вздумается? Как
прикажете рыть яму -- шире, глубже, как вам угодно? Хотите -- живо сделаю
глубокую, как колодец, и широкую, как колея от фургона? Ну что, масса Брас?
там ни толкуй о вашем брате эти горе-философы! Я вот белый, а мне в жизни
такая выдумка на ум не взбредет. Лучшего очага нам и не требуется. Живо лей
сюда спермацет, бросай паклю и поджигай! И сразу же давай стряпать.
жиром из спермацетового "мешка".
напоминающее колодезный журавль. С одной стороны подставили гандшпуг, с
другой-- весло. Сам "журавль" был сделан из длинной железной стрелы гарпуна,
найденного в туше кашалота.
зажжен.
спиной у кашалота на несколько футов вверх взвилось яркое пламя. Бифштексы
аппетитно шипели и румянились над огнем, обещая в недалеком будущем
поджариться в самую меру.
чем дело, мог бы подумать, что кашалот в огне.
Глава LXVI. БОЛЬШОЙ ПЛОТ
зрелищу--пылающему костру на спине у кашалота -- милях в двадцати отсюда им
бы представилась совсем иная картина.
характер, то здесь происходила подлинная трагедия, трагедия жизни и смерти.
корабельных брусьев,--короче говоря, плот. Действующие лица были мужчины --
только мужчины. Правда, чтобы признать их человеческими существами,
требовалось известное усилие воображения, да еще знакомство с теми
обстоятельствами, которые привели их сюда. Человек посторонний, помня,
какими они были ранее, или взглянув на верно изображавшие их портреты,
пожалуй, усомнился бы в том, что это люди. Да и как можно было бы его
порицать за подобную ошибку!
некоторой степени еще походили на людей, то по духовному облику они были
сущими дьяволами. Был здесь среди них даже и не труп, а голый остов, с
которого начисто ободрали мясо. Окровавленные кости с сохранившимися на них
кое-где кусочками хряща свидетельствовали, что труп был освежеван совсем
недавно. Впрочем, скелет был неполный -- некоторых костей не хватало,
кое-какие из них валялись тут же рядом, на бревнах, а иные приходилось
искать в таких местах, что при одном взгляде волосы вставали дыбом.
пятнадцати в ширину. Он был сколочен из обломков мачт и бревен. Сверху
устроен неровный помост из досок, кусков фальшборта, крышек от люков,
каютных дверей, сорванных с петель, планок от ящиков с чаем, клеток и
прочего корабельного имущества. На плоту стояла огромная бочка и два-три
небольших бочонка. По краям привязано было несколько пустых бочонков,
служивших поплавками, чтобы плот устойчивее держался на воде. В центре
возвышалась одинокая мачта, где небрежно был укреплен большой треугольный
парус--не то контрбизань, не то крюйс-брамсель.
гандшпуги, выломанные доски, спутанные обрывки троса, два топора, с
полдюжины котелков и чарочек, какие обычно в ходу у моряков, множество
начисто обглоданных позвонков акул и... две-три кости совсем иного рода,
подобные тем, о которых мы уже упоминали. Их форма и размеры не оставляли
места сомнениям: то были берцовые кости человека.
двадцать-тридцать. Одни из них сидели или стояли, другие лежали,
растянувшись во весь рост, или бродили, пошатываясь, -- то ли под влиянием
винных паров, то ли потому, что от слабости на ногах не держались. Отнюдь не
качка была виной их странной походки. Океан был совершенно спокойным, и
грубо сколоченный плот лежал на воде неподвижно, как колода.
там стоял небольшой бочонок, издававший сильный запах рома.
излишествах, а скорее сменивший их нервный упадок сил.
бред и хихикание сумасшедших. И не мудрено: ведь некоторые из них обезумели,
допившись до белой горячки.
дьявольского зелья.
повсюду, что-то бессвязно бормоча; их речь, обильно уснащенная проклятиями и
богохульствами, изредка прерывалась воплями, взрывами дикого хохота.
"экзальтированного" или когда двое из них случайно зaтeвaли ссору,
разыгрывалась дикая сцена, в которой принимали участие все. Кончалось обычно
тем, что одного из драчунов сбрасывали в море и заставляли поплавать, покуда
ему не удавалось вскарабкаться обратно на утлый плот. Впрочем, сброшенный в
море никогда не оставался за бортом. Как бы пьян он ни был, все же инстинкты
не настолько отупели в нем, чтобы заставить забыть о самосохранении. В дико
блуждавшем взгляде еще теплилась искорка разума, подсказывавшего, что черные
треугольники, которые десятками мелькают вокруг плота, стремительно и круто
рассекая волны, -- это спинные плавники страшных акул. Достаточно было
увидеть хотя бы одну из них, чтобы привычный ужас оледенил каждого матроса,
даже мертвецки пьяного.
в сознание. Во всяком случае, на плоту водворялось спокойствие, до тех пор
пока вскоре не затевалась новая, еще более безобразная драка.
скрылся из виду, то читатель мог и позабыть о нем. Однако ни плот, ни его
команда не погибли. Уцелели, правда, не все, но большинство еще оставалось в
живых, и это были наиболее сильные, энергичные и злобные люди.
капитана и его пяти спутников, бежавших на гичке. Понятно также отсутствие
бывшего кока, английского матроса и юнги, а также крошки Лали.
шести, а может быть, и больше человек. Их отсутствие могло показаться
загадочным не посвященному во все подробности этого злополучного рейса.
Правда, обглоданный скелет и разбросанные повсюду человеческие кости могли
бы порассказать кое-что об исчезнувших, по крайней мере тому, кто знает, до
каких крайностей может довести свои жертвы голод.
разговорам на плоту в этот самый момент, когда мы хотим снова продолжать