караулить.
позабочусь! Как все случилось?
сознание, а когда пришли в себя, то лежали связанными в кустах. Потом нам
удалось освободиться от пут... Лодки и варраулы исчезли... Это дело рук
злых духов, сеньор, это темное дело...
взгляд. - Знаем мы этих духов!
то и дело со страхом оглядываясь назад, и наконец заключил:
ружья!
перед собой. Вероятно, малоутешительные мысли бродили у него в голове.
продолжал я прерванную фразу с тех слов, на которых остановился, не меняя
ни тона голоса, ни выражения лица, словно и не было никакого эпизода с
Фернандо, - и требую, чтобы ваша милость, как и коррегидор в Ангостуре, в
ваших же интересах признали мою верховную власть над племенами северных
араваков и варраулов...
торжественный союз, и теперь мы как бы один народ. Враг варраула тем самым
и наш враг независимо от того, акавой он, голландец или кто другой...
без раздражения, спросил дон Эстебан.
повысил я голос. - И ставлю вашу милость в известность - отныне, хотите вы
этого или не хотите, все селения варраулов и всех северных араваков
находятся под моей защитой и под защитой моих мушкетов!
давно и понимали - это не пустые слова, брошенные на ветер, ибо сами
убедились, хотя бы на примере сегодняшних событий, что при необходимости я
умею добиться превосходства над противником, навязать ему свою волю. Со
всех сторон ловил я взгляды, исполненные благодарности и почтения, и даже
старейшины одаривали меня более благосклонными взглядами, хотя в то же
время с опаской поглядывали на дона Эстебана, полагая, что горячий испанец
вот-вот разразится гневом и еще покажет мне свои зубы.
но... в широкой улыбке. Он встал и протянул мне руку. Мы обменялись
рукопожатием.
согласен с вашей милостью: правьте обоями племенами. Дон Хуан, ты дьявол,
говорю я еще раз! Лучше не быть твоим врагом! Пусть между нами царят мир и
согласие! Отбивайтесь от акавоев, бог с вами, я ничего от вас больше не
требую!
симпатии, но взгляд его снова, как и прежде, стал чужим и загадочным,
леденившим кровь.
таится предательство? Разрази его гром с его двуличием в облике, возможно,
и мнимым, случайным, но все же жутким!"
араваков поднялась буря ликования. Радостные клики неслись со всех сторон
и эхом рассыпались среди хижин. Неустанно повторялось одно слово: "Ху-ан!
Ху-ан!" - произносимое толпой то ритмично, то напевно. Это было мое имя в
переводе на испанский. Повсюду вплоть до самого леса знали уже, что
фортуна повернулась и в Ангостуру испанцы никого не уведут. Двадцать три
пленника давно разбежались по своим хижинам и, собрав оружие и домашний
скарб, спешили со своими семьями перебраться из Серимы в наш поселок.
дела, приготовил богатое пиршество для испанцев и нашего рода. Я едва
пригублял кашири и друзей своих тоже призывал к воздержанности. Потом
начались пляски и песни, средь которых то и дело громко и радостно
звучало, словно лозунг, все то же слово: "Ху-ан!"
пирующие веселились среди всеобщего возбуждения, в других частях Серимы
шли лихорадочные сборы. Там осуществлялся переворот, в племени дотоле
невиданный и возвещавший коренные перемены в родовом укладе жизни. Все
семьи, подвергшиеся преследованиям мстительного шамана Карапаны и
никчемного Конесо, собирали свои пожитки и уходили в наш поселок. Никто не
смел им в этом помешать: в данный момент все признавали нашу силу.
ознаменовался блестящей победой, добытой к тому же без кровопролития,
сердца наши были исполнены радости. Я от всей души поочередно благодарил
наших воинов, ибо все они проявили себя как нельзя лучше, но особенно
сердечно обнимал я четырех метких стрелков, которым так редкостно повезло
в стрельбе по целям. Тепло обнимал я и троицу стрелявших в лесу. Вдоволь
насмеявшись над страхом, какого мы нагнали на испанцев, все принялись за
ждавшие нас неотложные дела: Арнак, замещая все еще отсутствующего
Манаури, размещал прибывших по хижинам. Вагуру и часть наших воинов я
выслал в дозор, а всех остальных держал под ружьем - рассчитывать на мир,
пока хоть один испанец оставался на берегу Итамаки, было нельзя.
продолжался дотемна, а потом люди разошлись спать: испанцы и индейцы чаима
- к лодкам на берегу реки, араваки - в хижины. Когда наступила тьма, лишь
лес и прибрежные заросли оглашались обычными ночными звуками.
грохот мушкетных выстрелов, раздававшихся на серимской площади с короткими
неравными интервалами: там явно завязалась какая-то схватка. Мы выскочили
из хижин и, вооружившись, группой в десяток человек что было духу
бросились к месту событий.
Несколько торопливо разведенных костров освещали берег реки, а в их
отблесках, как в растревоженном муравейнике, метались люди. В десятке
шагов от лагеря я приказал отряду укрыться в кустах, а сам с Арнаком
двинулся дальше.
вступили в круг света. - Измена! Позор!
не знаешь или притворяешься?
милости, аравакские бандиты вашей милости.
взгляни сюда.
заплатите мне за предательство!..
был взбешен не менее дона Эстебана и так поражен, что никак не мог
собраться с мыслями. Все ужасно запуталось. Что за дикие безумцы заварили
эту кашу? Я распорядился поднести труп ближе к костру и взглянул ему в
лицо. Убитый был нам незнаком: ни мне, ни Арнаку.
глупой и перепуганной миной на обрюзгшем лице. Он долго всматривался в
труп, перевернул его с боку на бок, потом наконец поднял глаза на дона
Эстебана и, скривив губы, произнес:
жители Серимы столь горячо поддержали слова вождя, что дон Эстебан
заколебался.
хорошо их знаю. Это варраул.
У меня закралось подозрение. Ничем, однако, не выдавая своей догадки, я
обратился к испанцу: