Чтение 37–й страницы книги ~Дурак умер, да здравствует дурак!~

верно говоришь: по большому счету они тебе без надобности. Но... ну... не
знаю... Кажется, что, отказавшись от них, ты позволишь этому миру победить
себя.

-- Это пустяки, -- сказал я. -- Во мне нет мученической жилки. Я не
одержимый. Окажусь на лопатках -- позову на помощь дядю.

-- Ну, а куда ты денешь эти деньги, если не оставишь их себе?

-- Не знаю. Отдам на благотворительность. Может, обществу заботы о
заключенных, если они пообещают рассылать бандероли со снедью по всем
городским тюрьмам. Или Красному кресту. Жаль, дядя Мэтт сам этого не сделал.
Пусть бы тогда Коппо срывали зло на Армии спасения.

-- Это несправедливо, -- сказала Карен.

Собственно, вот и весь разговор. С вариациями и перепевами. Мы
поддерживали его целый вечер. В каком-то смысле я был согласен с Карен:
отдать деньги -- значит, признать поражение. Но что проку в гордыне? Мне эти
деньги не нужны. По сути дела, я даже не хочу их. Так не глупо ли идти на
поводу у собственного упрямства и оставлять себе богатство, обладание
которым сулит верную гибель?

Вот чем мы занимались весь вечер. А еще -- тем, что не отвечали на
телефонные звонки. Однажды Карен сняла трубку, но тотчас бросила, потому что
звонил Джек Райли.

-- Ты раскрыл мне глаза на этого человека, -- сказала она.

На что я рассеянно ответил:

-- Может, отдать деньги Объединенному Обществу Офтальмологов?

Часть вечера я провел в раздумьях о том, что буду делать завтра.
Во-первых, схожу к Уилксу (сегодня меня освободили слишком поздно, и я уже
не успел к нему), во-вторых, в библиотеку. Поищу сведения о братьях Коппо.

А может, разумнее всего самому выйти на связь с ними? С братьями Коппо.
Может, позвонить им, сказать, что я в жизни не видел дядю Мэтта, что мне не
нужны эти деньги, и я отдаю их на благотворительные нужды? Глядишь, они от
меня и отстанут.

Если, конечно, не пролезут ко мне по телефонному кабелю и не схватят за
глотку.

М-да. При этой мысли я тотчас отказался от своей затеи.

А еще я посвятил довольно много времени попыткам не отвечать на
замечание Карен о Джоне Элдене. Я едва знал эту девушку, она крутила любовь
с моим другом (или, по крайней мере, с моим бывшим другом), а со мной
никогда не встречалась, и тем не менее, упоминание о Джоне Элдене означало,
что я должен сделать шаг в ее сторону. Не буду врать, я действительно один
раз поцеловал ее, но это произошло при несколько необычных обстоятельствах,
и я не рассматривал тот поцелуй как начало ухаживаний.

Скажу больше: в моем отношении к Карен царили такие же двойственность и
сумятица, как и в моем отношении к деньгам. В каком-то смысле мне очень
хотелось пойти по стопам Джона Элдена, но в то же время меня весьма страшили
красота Карен и ее... как бы это назвать? -- ее сексуальная эмансипация, да
простится мне вся эта латынь. Как бы там ни было, я не предпринимал никаких
новых шагов, а Карен больше не роняла намеков, но наш разговор прекрасно
клеился и без этого.

Незадолго до полуночи мне пришло в голову снова позвонить Герти.

-- Надежды мало, -- объяснил я Карен. -- Но все равно я звоню ей раз
или два на дню.

-- Пойду налью нам выпить, -- ответила Карен и понесла наши стаканы на
кухню.

Я набрал номер, выслушал два гудка, затем раздался щелчок, и голос,
который, несомненно, принадлежал Герти, произнес:

-- Алло?

¶35§

-- Герти?

-- Фред?

-- Герти, это вы?

-- Это ты, Фред?

-- Вы убежали! -- заорал я, и Карен прибежала с кухни узнать, в чем
дело.

-- Я звонила тебе домой, Фред, -- сказала Герти. -- Ты у себя или где?

-- Когда вы от них удрали? Как вам это удалось?

-- Вылезла в окно. Ты бы меня видел. Чертовка Герти, Человек-Муха.
Только что вошла.

-- Герти, вам лучше покинуть дом. Наверняка они опять придут за вами.

-- Я подумываю с утра пораньше отправиться в ГПП.

Карен лихорадочно махала одной рукой, а другой указывала на пол. Я
кивнул и сказал в трубку:

-- Герти, приходите сюда. Тут безопасно, и можно поговорить.

-- Сюда? Куда -- сюда?

-- Я у Карен Смит.

-- О, правда? У вас с ней делишки, да?

-- Записывайте адрес, -- сказал я. -- Карандаш и бумага есть?

-- Погоди.

Герти бродила чертовски долго, я уже начал думать, что ее опять
умыкнули, но в конце концов она вернулась к телефону, и я продиктовал адрес.
Герти обещала тотчас же приехать.

-- Попетляйте как заяц, -- посоветовал я ей.

-- Чего-чего?

-- Убедитесь, что за вами не следят.

-- Ах... Еще бы!

Я положил трубку и сказал Карен:

-- Она скоро будет.

-- Ну... -- ответила Карен. На ее лице появилась очень странная
выжидательная мина, эдакая смесь радости и покорности судьбе.

Я понятия не имел, что значит это "ну", а посему спросил:

-- Что -- ну?

-- Фред, -- со смиренным вздохом отвечала она, -- я знаю, с тобой будет
чертовски трудно. Надеюсь, хотя бы, что ты того стоишь.

-- Карен, я не...

-- Неужели ты не понимаешь, что, если хочешь успеть поцеловать меня до
прихода Герти, то начинать надо без промедления?

Выходит, своим "ну" она понукала меня? Ну-и-ну!

¶36§

Время шло. Впрочем, это волновало только меня одного.

Герти прибыла спустя три четверти часа. Пережитое никак не отразилось
на ее прекрасном облике. Она твердой поступью вошла в комнату, улыбнулась
Карен и сказала:

-- Так вот кто моя соперница? Пожалуй, мне стоит сбросить несколько
фунтов.

-- А я как раз подумывала малость поправиться, -- отвечала Карен. --
Присаживайтесь.

-- Расскажите, что случилось, -- попросил я. -- Мы уж думали, вас нет в
живых.

Герти упала в кресло, оправила юбку, поставила рядом с собой свою
патентованную сумочку и сказала:

-- Если вас интересует мое мнение, они и сами не знали, что им делать.
Поначалу я думала так же, как ты: что маленькой Герти пришел конец. Но нет,
они отвезли меня куда-то в Куинс, в трущобы, где были одни закопченные
хибары, и заперли в каморке на верхнем этаже. Тогда я подумала: ого-го, да
меня ждет нечто похуже смерти. Мы уже и не такое проходили. Однако и этого
тоже не было. Они просто держали меня там и все время куда-то звонили. Эти
двое парней были шестерками, они и сами не ведали, что творили и зачем. Я им
так и сказала.

-- Двое?

-- Ага. Те, что меня схватили. В подъезде они усыпили меня хлороформом,
иначе вдвоем не справились бы.

-- Так вот почему я не слышал вашего крика.

-- Ты шутишь? Мне и пикнуть не дали. Скажи, Фред, ты слыхал о человеке
по имени Коппо? Какая-то такая фамилия.

-- Еще бы не слыхал! -- ответил я. -- А вы их откуда знаете?

-- Туда-то они и названивали. Я подслушивала у замочной скважины и
кое-что разобрала. Они все больше бурчали, что им неохота меня стеречь,
спрашивали, как развиваются события, что им со мной делать, и так далее.
Чаще всего они разговаривали с этим самым Коппо. Раз десять слышала эти
слова: "Позовите Коппо".

-- Их двое, -- пояснил я. -- Эти Коппо -- братья. Я слышал о них от
профессора Килроя.

Герти вздрогнула.

-- Килрой? Этот старый хрыч здесь? Я-то думала, он и посейчас где-то в
Южной Америке.

-- Нет, -- ответил я. -- Он в Нью-Йорке и уже виделся со мной.

Я рассказал ей о моей встрече с профессором Килроем, о Педро Коппо и
его сыновьях. Когда я умолк, Герти спросила:

-- Стало быть, они охотятся за деньгами?

-- Профессор Килрой считает, что я должен пожертвовать на
благотворительные цели.

-- Иными словами, отдать все бездельникам и холявщикам, -- поправила
меня Герти.

-- А что полиция? Вы там уже были?

-- Ты шутишь? Без легавых тут не обошлось. Я своими ушами слышала, как
эти два дурака говорили друг дружке, что легавых окоротили. И то, мол, слава
богу.

-- Так я и думал! -- я вскочил на ноги, взволнованный и сердитый