мышления Платона и которое мы обнаруживаем не только в ранних, но и в более
поздних его диалогах: материя здесь выступает как "иное" единого, как
"множественность" или "неопределенная двоица". Если в качестве
"восприемницы", "кормилицы" всякого рождения материя мыслится как нечто
совершенно нейтральное по отношению к воплощаемым в ней "образцам" - идеям,
как необходимое условие, без которого эти образцы не могут чувственно
воплотиться, то в качестве "неопределенной двоицы", т.е. "природы иного",
она предстает как нечто, несущее в себе свой особый принцип,
противоположный тому, какой несет в себе единое. И хотя здесь единое тоже
не в силах "рождать" без соединения с "иным", но на характер порождаемого
кладет свою печать не только "отец" - единое, но и "мать" - иное: именно
благодаря "матери" все чувственное содержит в себе момент алогического,
непостижимого разумом. Такое понятие "матери" присутствует также и в
"Тимее". Собственно говоря, ведь и в материи-"кормилице" налицо определение
"иного": будучи способной принимать любую форму, она постоянно становится
иной, она сама по себе ничто, ибо в противном случае она сопротивлялась бы
одним формам и шла навстречу другим. Но здесь этот аспект материи (материя
"всегда иное") не выявлен в своем отрицательном смысле: Платон в этом
контексте не указывает на то, что природа иного несоизмерима с природой
тождественного; он подчеркивает только, что благодаря материи идеи могут
воплотиться, но не говорит о том, чего они при этом лишаются.
Повествуя о том, что прежде чем создавать тело космоса, демиург сотворил
его душу, Платон следующим образом описывает, как он это сделал: "...А
составил он ее вот из каких частей и вот каким образом: из той сущности,
которая неделима и вечно тождественна, и той, которая претерпевает
разделение в телах, он создал путем смешения третий, средний вид сущности,
причастный природе тождественного и природе иного, и подобным же образом
поставил его между тем, что неделимо, и тем, что претерпевает разделение в
телах. Затем, взяв эти три [начала], он слил их все в единую идею, силой
принудив не поддающуюся смешению природу иного к сопряжению с
тождественным" (курсив мой. - П.Г.). Этот отрывок проливает дополнительный
свет на многие вопросы, уже обсуждавшиеся нами ранее, в том числе и на
понимание Платоном онтологического статуса геометрических объектов.
посредством души как некоего промежуточного начала, "составленного" из
противоположностей: умопостигаемого - неделимого и вечно тождественного, с
одной стороны, и телесного - делимого и вечно иного Ч с другой. Душа потому
и служит связующим звеном между духом и телом, что она причастна и тому и
другому. После создания души демиург, по Платону, взял все три начала: ум
(образец), душу (смесь) и тело (иное) - и соединил их вместе в одну идею -
идею живого космоса, ибо космос у Платона - живое и одушевленное тело.
Образом и подобием этого живого и одушевленного космоса является и человек,
и, как можно видеть из дальнейшего рассуждения Платона, идея человека точно
так же состоит из этих трех "частей", которые пришлось богам "силой
принудить к соединению".
тождественного", - она ведет себя иначе, чем "кормилица", безропотно
принимающая любую форму. И не только сопротивляется в момент "сопряжения с
тождественным", но и после соединения с ним накладывает печать своего
присутствия на природу новообразованного соединения - космоса. Посмотрим,
каким образом из этого соединения космического ума, космической души и
космического тела демиург, по Платону, строит космос. Получив из трех одно
целое, демиург "в свою очередь разделил это целое на нужное число частей,
каждая из которых являла собой смесь тождественного, иного и сущности.
Делить же он начал следующим образом: прежде всего отнял от целого одну
долю, затем вторую, вдвое б(льшую, третью - в полтора раза больше второй и
в три раза больше первой, четвертую - вдвое больше второй, пятую - втрое
больше третьей, шестую Ч в восемь раз больше первой, а седьмую - больше
первой в двадцать семь раз. После этого он стал заполнять образовавшиеся
двойные и тройные промежутки, отсекая от той же смеси все новые доли и
помещая их между прежними долями таким образом, чтобы в каждом промежутке
было по два средних члена, из которых один превышал бы меньший из крайних
членов на такую же его часть, на какую часть превышал бы его больший, а
другой превышал бы меньший крайний член и уступал большему на одинаковое
число. Благодаря этим скрепам возникли новые промежутки по 3/2, 4/3 и 9/8
внутри прежних промежутков. Тогда он заполнил все промежутки по 4/3
промежутками по 9/8, оставляя от каждого промежутка частицу такой
протяженности, чтобы числа, разделенные этими оставшимися промежутками,
всякий раз относились друг к другу как 256 и 243. При этом смесь, от
которой бог брал упомянутые доли, была истрачена до конца".
как придется, а в соответствии с пифагорейским учением о пропорциональных
отношениях. Вот числовое выражение тех первоначальных "долей", на которые
Бог поделил "смесь": 1, 2, 3, 4, 9, 8, 27. Этот ряд чисел нам уже известен:
с ним постоянно имела дело пифагорейская математика и астрономия. Числа эти
можно расположить по схеме.
природу: согласно пифагорейцам, нечетные числа причастны пределу, четные -
беспредельному. Ряд 3, 9, 27 выражает, говоря языком Платона, "природу
тождественного", ряд 2, 4, 8 - природу "иного". То, что оба эти ряда
соединены, образуя последовательность чисел 1, 2, 3, 4, 9, 8, 27, как раз и
свидетельствует о том, что в "смеси", созданной демиургом, сказывается
присутствие обоих ее "компонентов" - "тождественного" и "иного". Далее
можно показать, что в этом ряду содержатся все виды пропорциональных
отношений между числами: геометрическая, арифметическая и гармоническая
пропорции.
одни и те же числовые отношения обнаруживаются в самых разных областях.
Так, числами 1, 2, 3, 4, 9, 8, 27 выражается отношение сфер, вращающихся
вокруг Земли, расположенной в центре. Всего сфер семь: 1 - самая близкая к
Земле сфера Луны, 2 - сфера Солнца. Затем идут сферы известных тогда пяти
планет: 3 - Венеры, 4 - Меркурия, 9 - Марса, 8 - Юпитера, 27 - Сатурна.
Последняя - сфера неподвижных звезд, которая занимает особое место среди
остальных сфер.
"тождественного" и "иного" - сказалось также в том, что все движения
космического тела имеют двойственный характер: в них обнаруживается наряду
с природой тождественного также и природа "иного". Вот как в мифологической
форме Платон описывает эту двойственность: "...рассекши весь образовавшийся
состав по длине на две части, он (демиург. - П.Г.) сложил обе части
крест-накрест наподобие буквы Х и согнул каждую из них в круг, заставив
концы сойтись в точке, противоположной точке их пересечения. После этого он
принудил их единообразно и в одном и том же месте двигаться по кругу,
причем сделал один из кругов внешним, а другой - внутренним. Внешнее
вращение он нарек природой тождественного, а внутреннее - природой иного.
Круг тождественного он заставил вращаться слева направо, вдоль сторон
[прямоугольника], а круги иного - справа налево, вдоль диагонали [того же
прямоугольника]; но перевес он даровал движению тождественного и подобного,
в то время как внутреннее движение шестикратно разделил на семь неравных
кругов, сохраняя число двойных и тройных промежутков..."
в экваториальной плоскости; этот круг движется слева направо, с востока на
запад и представляет собой природу тождественного. Другой круг, внутренний,
Платон располагает в плоскости эклиптики, и он вращается справа налево, с
запада на восток, воплощая в себе природу иного, непостоянного,
"беспредельного". Именно в плоскости эклиптики расположены семь планетных
сфер. Как говорит Платон, здесь движение "разделено на семь неравных
кругов". Знаменательно, что движение экваториального круга Платон называет
движением вдоль стороны четырехугольника, а движение эклиптики - движением
вдоль диагонали этого четырехугольника. Этим он хочет подчеркнуть, что
экваториальное и эклиптическое движение несоизмеримы; насильственно
соединив в космической душе тождественное и "иное", демиург не смог
устранить то, что привносит с собой "иное": момент алогического,
иррационального присутствует в космическом теле, пронизывая собой все
отношения в нем. Он воплощен уже в раздвоенности неба, в двойственности и
несоизмеримости его двух кругов и воспроизводится в каждой геометрической
фигуре - квадрате, где сторона несоизмерима с диагональю, треугольнике, где
катет несоизмерим с гипотенузой, круге, где диаметр несоизмерим с
окружностью, и т.д. Начало иррациональности входит в мир вместе с природой
"иного"; оно отныне неустранимо.
присутствует в математических объектах в виде несоизмеримости, обнаруживает
себя и в способах связи природных явлений и процессов: в них, кроме связи
телеологической (какой и подобает быть связи моментов внутри одной
системы), налицо также и связь необходимости, которую Платон отождествляет
с механической причинностью. Многое в природном мире, говорит Платон, не
может быть понято с помощью телеологического объяснения; это то, что
"возникло силой необходимости; ибо из сочетания ума и необходимости
произошло смешанное рождение нашего космоса. Правда, ум одержал верх над
необходимостью, убедив ее обратить к наилучшему большую часть того, что
рождалось". Поэтому при рассмотрении генезиса Вселенной, говорит Платон,
нужно иметь в виду не только то, что рождалось в соответствии с образцом,
т.е. под руководством "наилучшего", но "привнести также и вид беспорядочной
причины вместе со способом действия, который по природе этой причине
принадлежит".
Русанов Владислав
Мацумото Сэйте
Гуревич Георгий
Никитин Юрий
Перумов Ник
Перумов Ник