эвдемонистический расчет сводится к нулю, и всякое возможное преимущество
благоразумных наслаждений перед безумными (с эвдемонистической точки зрения)
совершенно исчезает. Так как все наслаждения, становясь прошедшими,
перестают быть наслаждениями, и э то заранее известно, то понятие "сумма
наслаждений" лишено действительного смысла: сумма нулей нисколько не больше
простого нуля.
минуты, так и в виде более прочного счастия, мнимообеспеченного
благоразумием, - оказывается обманчивым и несостоятельным, то не заключается
ли истинное благополучие, или высшее благо, в
порабощая человека, делают его несчастным? Все внешние блага или оказываются
не стоящими желания, или еще раньше обнаружения своей существенной
неудовлетворительности эти мнимые бла га, завися от внешних причин, не
находящихся во власти человека, отнимаются у него, делая его вдвойне
несчастным. Никто не может быть избавлен от несчастия, следовательно, не
может быть счастливым, пока его воля связана с такими предметами, обладание
кот орыми для него случайно. Если истинное благополучие есть состояние
прочной удовлетворенности, то истинно благополучным может быть лишь человек,
находящий себе удовлетворение в том, что не может быть у него отнято, т.е. в
себе самом.
и случайным предметам, и он будет неизменно удовлетворен и благополучен. Не
подчиняясь ничему постороннему, всецело обладая самим собою, он обладает
всем, и даже больше, чем всем. Е сли я свободен от хождения известной вещи,
то я в большей степени ее господин, чем тот, кто обладает ею с желанием;
если я равнодушен к власти, я больше, чем властитель, к ней привязанный;
если я равнодушен ко всему миру, я выше всемирного владыки.
требование, имеет на самом деле лишь отрицательную и условную силу.
Во-первых, его действие обусловлено теми самыми внешними благами, которые он
отрицает. Пока человек к ним привязан, освобо ждение от этой привязанности
желательно для его высшего сознания и дает содержание его деятельности.
Точно так же, пока человек чувствителен к случайным страданиям внешней
жизни, торжество над ними, непоколебимость в бедствиях может давать ему
высшее удо влетворение. Но когда он возвысился над привязанностью к внешним
благам и над страхом внешнего злополучия, то в чем же будет состоять
положительное содержание его жизни? Неужели только в чувстве услаждения этою
победою? Но тогда принцип самодостаточности превращается в пустое
самодовольство, вместо грандиозного получает комический характер. При этой
неудовлетворительности окончательного результата нет надобности настаивать
на том, что сила духа, необходимая для его достижения, дается не всякому, да
и у
самодостаточности не имеет в самом себе достаточной силы своего
осуществления, оказываясь и с этой стороны лишь мнимым принципом.
Освобождение от рабства низшим, случайным благам может бы ть только условием
для получения высшего блага, а не самим этим благом; храм, из которого
выброшены идолы, его наполнявшие, через это одно не становится еще святынею
Божией, - сам по себе он остается только пустым местом66.
благополучия ни во внешних житейских благах, ни в себе самой (т.е. пустой
форме самосознания). Единственный для нее выход представляется, по-видимому,
в том соображении, что человек
свое настоящее благополучие, положительный интерес своей жизни он находит в
служении общему благу или общей пользе.
нравственным принципом альтруизма, который требует жить для других, помогать
по возможности всем и служить чужому благу как своему собственному. По мысли
самих представителей утилитаризма , их учение должно в практическом
применении совпадать с альтруистическую моралью, или с заповедями
справедливости и милосердия. "Я должен, - пишет, например, Милль, - опять
повторить то, что противники утилитаризма редко имеют справедливость за ним
приз нать, - именно, что счастие (happiness), образующее утилитарное мерило
правильного поведения, не есть собственное счастие действующего лица (в
отдельности взятого), а счастие всех тех, к кому относится его деятельность.
Между своим собственным счастием и счастием других он, по требованию
утилитаризма, должен быть так же беспристрастным, как если бы он был
незаинтересованным и благосклонным зрителем. Этика пользы находит всецелое
выражение своего духа в золотом правиле Иисуса Назаретского. Поступать так,
как желаешь, чтобы с тобой поступали, и любить ближнего, как самого себя, -
вот что составляет идеальное совершенство утилитарной нравственности"
(J.S.Mill, Utilitarism, 5 ed. Lond., 1874, pp. 24 - 25)86.
альтруистическим - состоит в том, что правило жить для других предписывается
альтруизмом как должное отношение человека к подобным ему, или как
нравственный долг в силу чистой идеи добра, тогда как по учению утилитаризма
человек хотя и должен служить общему благу и беспристрастно судить между
своими и чужими интересами, но в последнем основании лишь потому, что такое
отношение (будто бы) всего полезнее или выгоднее ему самому, так что
нравственная деятельность не нуждается в каком-нибудь особом,
самостоятельном принципе, противуположном эгоизму, а есть следствие того же
эгоизма, правильно понятого; а так как эгоизм есть у всякого, то утилитарная
мораль годится для всех без исключ ения и, таким образом, имеет в глазах
своих последователей преимущество перед моралью прямого альтруизма,
утверждается ли этот последний в силу простого симпатического чувства или же
во имя чистого долга. С этим связано другое преимущество утилитаризма,
совершенно соответствует действительному историческому происхождению
нравственных чувств и идей, которые все явились лишь результатом
последовательно расширяемых и развиваемых соображе ний собственной пользы,
так что самая высокая система нравственности есть лишь наиболее сложная
трансформация первоначальных побуждений себялюбия. Если бы это утверждение и
было справедливо, то вытекающее отсюда преимущество для утилитаризма было бы
все- таки лишь кажущимся. Из того, что дуб происходит от желудя, а желудями
кормят свиней, никак не следует, чтобы и сами дубы могли служить пищею
свиньям. Точно так же, предполагая, что высшее нравственное учение имеет
генетическую связь с эгоизмом, т.е. про изошло из него путем
последовательных видоизменений в прошедшем, мы не имеем права заключать, что
эта высшая мораль и в настоящем, совершенном своем виде может опираться на
своекорыстие, или быть пригодною и для эгоистов. Очевидный опыт этому
противоречи т: большинство людей - ныне, как и во все времена, - находили
для себя более полезным отделять свою пользу от пользы общей. А с другой
стороны, самое предположение о первоначальном значении себялюбия,
единственного основания всякой деятельности, противор ечит истине.
достаточно опровергается тем простым фактом, что именно первоначально
господствующее значение в жизни существ принадлежит не индивидуальному, а
родовому самоутверждению, которое для отдель ных особей есть самоотречение.
Какую пользу себе или какое удовлетворение своему индивидуальному эгоизму
может находить птица, полагающая свою жизнь за птенцов, или рабочая пчела,
умирающая за общую матку?67 Решительное преобладание индивидуальных побужд
ений над родовыми и вместе с тем возможность принципиального и
последовательного своекорыстия являются лишь в человечестве на известной
ступени развития личного сознания, а поэтому и утилитаризм, поскольку он
требует от личности самоограничения и самопож ертвования не во имя
каких-нибудь более сильных, чем она сама, начал, а лишь во имя ее
собственного правильно понятого себялюбия, - такой утилитаризм может иметь
смысл лишь как практическое учение, обращенное к отдельным людям в данном
состоянии человече ства. С этой только стороны нам и следует его здесь
рассмотреть, тем более что вопросы об эмпирическом происхождении тех или
других чувств и понятий не относятся прямо к предмету нравственной
философии.
служить общей пользе; следовательно, всякий должен служить общей пользе". В
этой формуле чистого утилитаризма верно только заключение, но его
действительные основания вовсе не содержатся
неверны сами по себе и притом поставлены в ложное соотношение между собою.
того, что им доставляет непосредственное удовольствие, и находят это свое
удовольствие в предметах совершенно бесполезных и даже вредных - в пьянстве,
карточной игре, порнографии и
но при этом необходимо основываться на чем-нибудь другом, а никак не на их
собственных желаниях.
удовлетворения над минутными наслаждениями, полагают свою пользу совсем не
там, где указывает утилитаризм. Скупец отлично понимает, что все мимолетные
удовольствия суть прах и тлен перед настоящими прочными благами, которые он
и заключает в прочный несгораемый сундук, и в распоряжении утилитаристов нет
таких аргументов, которые заставили бы его опорожнить этот сундук для целей
филантропических. Скажут ли они ему, что собственная польза
это требование. Положим, в самом деле, что он добыл свое богатство, давая
деньги в рост; это значит, что он оказывал услуги своим ближним, помогал им
Пехов Алексей
Свержин Владимир
Круз Андрей
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений
Орловский Гай Юлий