моменты этого перехода здесь не место, и мы остановимся только на общем
результате этого пути, то есть на чистом рационализме. Сущность его состоит
в признании, что разум человеческий не только самозаконен, но что он дает
законы и всему существующему в области практической и общественной. Этот
принцип выражается в требовании, чтобы вся жизнь, все общественные и
политические отношения были устроены и управляемы исключительно на
основаниях, выработанных личным человеческим разумом, помимо всякого
предания и всякой непосредственной веры,- требование, проникавшее собою все
так называемое просвещение XVIII века и послужившее руководящей идеей первой
французской революции. Теоретически начало рационализма выражается в
притязании вывести из чистого разума (a priori) все содержание {197}знания,
или построить умозрительно все науки: притязание это составляло сущность
германской философии - наивно предполагаемое Лейбницем и Вольфом,
сознательно, но в скромной форме и с ограничениями выставленное Кантом,
решительно заявленное Фихте и, наконец, с полною самоуверенностью и
самосознанием и с таким же полным неуспехом проведенное Гегелем.
знании есть явление ненормальное, это есть гордость ума, и западное
человечество в протестантстве и вышедшем из него рационализме подпало
второму искушению. Но ложность этого пути скоро обнаружилась, обнаружилась в
резком противоречии между чрезмерными притязаниями разума и его
действительным бессилием. В практической области разум оказался бессильным
против страстей и интересов, и возвещенное французской революцией царство
разума окончилось диким хаосом безумия и насилия; в области теоретической
разум оказался бессильным против эмпирического факта, и притязание создать
универсальную науку на началах чистого разума разрешилось построением
системы пустых отвлеченных понятий.
себе не доказывали бы еще несостоятельности рационализма. Но дело в том, что
историческое крушение рационализма было лишь выражением его внутреннего
логического противоречия, противоречия между относительною природою разума и
его безусловными притязаниями. Разум есть некоторое отношение (ratio) вещей,
сообщающее им некоторую форму. Но отношение предполагает относящихся, форма
предполагает содержание; рационализм же, ставя разум человеческий сам но
себе верховным началом, тем самым отвлекает его от всякого содержания и
имеет в разуме лишь пустую форму; но вместе с тем, вследствие такого
отвлечения разума от всякого содержания, от всего данного в жизни и знании,
все это данное остается для него неразумным, поэтому когда он с сознанием
своих верховных прав выходит против действительности в жизни и знании, то
находит в ней все для себя чуждым, темным, непроницаемым и ничего с нею
сделать не может; ибо разум, отвлеченный от всякого содержания, превращенный
в пустое понятие, естественно {198}не может иметь никакой власти над
действительностью. Таким образом, самовозвышение человеческого разума,
гордость ума - ведет неизбежно к его конечному падению и унижению.
человечеством, но оно освободилось от него только для того, чтобы подпасть
третьему, последнему искушению.
интересами человеческими, в науке - с фактами эмпирической действительности,
то есть и в жизни, и в знании он оказался бессильным против материального
начала: не следует ли заключить отсюда, что это материальное начало в жизни
и знании - животная природа человека, вещественный механизм мира - и
составляет истинную суть всего, что в возможно большем удовлетворении
материальных потребностей, в возможно полном познании эмпирических фактов и
состоит вся цель жизни и знания? И вот господство рационализма в политике и
науке европейской сменяется преобладанием материализма и эмпиризма. Этот
путь еще не пройден до конца, но ложность его уже сознана передовыми умами
на самом Западе. Так же как и предыдущий, этот путь страдает внутренним
противоречием. Исходя из материального начала, начала розни и случайности,
хотят достигнуть единства и цельности, создать правильное человеческое
общество и универсальную науку. Между тем материальная сторона
существующего, влечения и страсти человеческой природы, факты внешнего опыта
- все это составляет лишь общую подкладку жизни и знания, материал, из
которого они создаются; но для того чтобы из этого материала действительно
что-нибудь создалось, необходимо образующее, единящее начало и некоторая
форма единства, и если оказалось уже, что разум человеческий не в силах
служить таким образующим началом и не содержит в своей отвлеченности никакой
действительной формы единства; если оказалось, что начало рационализма не в
состоянии образовать ни правильной общественности, ни истинной науки, то
отсюда следует, что должно обратиться к другому, более могущественному
началу единства, а никак не то, что следует ограничиться материальной
стороною жизни и знания, которая сама по себе не образует ни общества
человеческого, ни науки. Поэтому когда мы видим, что экономический
{199}социализм хочет в основу всего общества положить материальный интерес,
а позитивизм в основу всей науки - эмпирическое познание, то мы можем
заранее предсказать неудачу обеим этим системам с такою же уверенностью, с
какою мы бы утверждали, что куча камней сама собою, без архитектора и плана,
не сложится в правильное и целесообразное здание.
материальное начало, попытка на деле и до конца осуществить ту ложь, что о
хлебе едином жив будет человек[15], такая попытка неизбежно привела бы к
распадению человечества, к уничтожению общественности и науки, к всеобщему
хаосу. В какой мере суждено западному человечеству, впавшему в последнее
искушение злого начала, испытать все эти его последствия, заранее сказать
нельзя. Во всяком случае, изведав на опыте ложность трех широких путей,
испытав обманчивость трех великих искушений, западное человечество рано или
поздно должно обратиться к богочеловеческой истине. Откуда же и в какой
форме явится теперь эта истина? и прежде всего, есть ли это сознательное, но
невольное обращение к истине путем испытания на деле всякой лжи единственный
возможный для человечества путь? Фактически не все христианское человечество
пошло этим путем: его избрал Рим и воспринявшие римскую культуру
германо-романские народы. Восток же, то есть Византия и воспринявшие
византийскую культуру народы с Россией во главе, остались в стороне.
Христову; но, храня ее в душе своих народов. Восточная церковь не
осуществила ее в внешней действительности, не дала ей реального выражения,
не создала христианской культуры, как Запад создал культуру
антихристианскую. И она не могла создать ее, не могла осуществить
христианскую истину. Ибо что должно разуметь под таким осуществлением, что
должно разуметь под истинно христианскою культурою? Установление во всем
обществе человеческом и во всех его деятельностях того отношения грех начал
человеческого существа, которое индивидуально осуществлено в лице Христа.
Это отношение, как мы знаем, состоит в свободном согласовании двух низших
начал (рационального и материального) высшему божественному чрез их
добровольное подчинение ему не как силе, а как благу. Для такого свободного
подчинения низших начал {200}высшему, для того, чтобы они сами от себя
пришли к признанию высшего начала как блага, нужно, чтоб они имели
самостоятельность. Иначе истине не на чем будет проявить свое действие, не
на чем будет осуществиться. Между тем в Православной церкви огромное
большинство ее членов было пленено в послушание истины непосредственным
влечением, а не пришло сознательным ходом своей внутренней жизни. Вследствие
этого собственно человеческий элемент оказался в обществе христианском
слишком слабым и недостаточным для свободного и разумного проведения
божественного начала во внешнюю действительность, а вследствие этого и
последняя (то есть материальная действительность) пребывала вне
божественного начала, и христианское сознание не было свободно от некоторого
дуализма между Богом и миром. Таким образом христианская истина, искаженная
и потом отвергнутая человеком западным, оставалась несовершенною в человеке
восточном. Это несовершенство, зависящее от слабости человеческого начала
(разума и личности), могло быть устранено только с полным развитием этого
последнего, которое и выпало на долю Запада. Таким образом, это великое
западное развитие, отрицательное в своих прямых результатах, имеет косвенным
образом положительное значение и цель.
самого Богочеловека, должно представлять свободное согласование
божественного и человеческого начал, то оно очевидно обусловливается как
действующею силою первого, так и содействующею силою второго. Требуется,
следовательно, чтобы общество, во-первых, сохраняло во всей чистоте и силе
божественное начало (Христову истину) и, во-вторых, со всею полнотою развило
начало человеческой самодеятельности. Но по закону развития или роста тела
Христова совместное исполнение этих двух требований, как высший идеал
общества, не могло быть дано разом, а должно быть достигаемо, то есть прежде
совершенного соединения является разделение, которое при солидарности
человечества и вытекающем из нее законе разделения исторического труда
выражается как распадение христианского мира на две половины, причем Восток
всеми силами своего духа привязывается к божественному и сохраняет его,
вырабатывая в себе необходимое для этого консервативное и аскетическое
настроение, {201}а Запад употребляет всю свою энергию на развитие
человеческого начала, что необходимо совершается в ущерб божественной
истине, сначала искажаемой, а потом и совсем отвергаемой. Отсюда видно, что
оба эти исторические направления не только не исключают друг друга, но
совершенно необходимы друг для друга и для полноты возраста Христова во всем
человечестве; ибо если бы история ограничилась одним западным развитием,
если бы за этим непрерывным потоком сменяющих друг друга движений и взаимно
уничтожающихся принципов не стояло неподвижное и безусловное начало
христианской истины, все западное развитие лишено было бы всякого
положительного смысла, и новая история оканчивалась бы распадением и хаосом.
С другой стороны, если бы история остановилась на одном византийском
христианстве, то истина Христова (богочеловечество) так и осталась бы
несовершенною за отсутствием самодеятельного человеческого начала,
Афанасьев Роман
Прозоров Александр
Зыков Виталий
Прозоров Александр
Русанов Владислав
Мурич Виктор