но это была палка-хлопушка: она только громко хлопала и пугала людей, а
вреда от нее никому не было. Люди толпились и толкались, стараясь про-
тиснуться одни - вперед, другие - назад; мальчишки и девчонки спотыка-
лись и летели прямо в канаву, а пожилые кумушки отчаянно работали локтя-
ми, сердито озирались по сторонам и бранились. Всюду слышались говор и
смех. Люди стояли на лестницах, высовывались из окон, а иные даже заби-
рались на крышу. На небе ярко светило солнышко. Правда, случалось, что
на процессию попрыскает небольшой дождик, но ведь дождь крестьянину не
помеха: пусть хоть весь город насквозь промокнет, зато урожай будет бо-
гаче!
маленьким мальчиком он все это видел своими глазами. Старший цеховой
подмастерье всегда залезал на помост, построенный под самой вывеской, и
говорил речь - да не как-нибудь, а в стихах, словно по вдохновенью.
Впрочем, тут и вправду не обходилось без вдохновенья: ведь речь он сочи-
нял вместе с двумя друзьями, и работу они начинали с того, что осушали
целую кружку пунша - для пользы дела, конечно. Народ встречал эту речь
криками "ура". Но еще громче кричали "ура" арлекину, когда он тоже выле-
зал на помост и передразнивал оратора. Все хохотали до упаду, а он попи-
вал себе мед из водочных рюмок и бросал рюмки в толпу, и люди ловили их
на лету. У дедушки была такая рюмочка: ее поймал какой-то штукатур и по-
дарил ему на память. Да, вот это было веселье так веселье! А вывеска,
вся в цветах и зелени, красовалась на новом месте.
душка.
празднеств и торжеств на своем веку. Много коечего мог он порассказать,
но забавнее всего рассказывал о том, как в одном большом городе перено-
сили вывески.
город, самый большой в стране. На улицах было полным-полно народа, и де-
душка даже подумал, что здесь тоже будут торжественно переносить вывес-
ки, которых, к слову сказать, здесь оказалось великое множество, - сотни
комнат можно было бы заполнить этими картинками, если бы их вешали не
снаружи, а внутри дома. На вывеске портного было изображено разное
платье, и если бы он захотел, то мог бы даже перекроить самого неказис-
того человека в самого красивого. А на вывеске торговца табаком - хоро-
шенькие мальчики с сигарами в зубах, эдакие озорники! Были тут вывески с
маслом и селедками, были вывески с пасторскими воротниками и гробами, а
сколько всюду висело объявлений и афиш - видимо-невидимо! Ходи себе це-
лый день взад и вперед по улицам да любуйся сколько душе угодно - ведь
картинки. А заодно узнаешь и что за люди живут на улице - ведь они сами
вывесили свои вывески.
лезно и поучительно знать, что кроется за толстыми каменными стенами до-
мов.
раз в тот день, когда в город приехал дедушка. Он сам рассказывал об
этом, и очень складно, хоть мама и уверяла, что он морочит мне голову.
Нет, на этот раз дедушка говорил всерьез.
ная буря, до того страшная, что такой ни в газетах никогда не описывали,
ни старожилы не помнили. Ветер срывал черепицу с крыш, трещали и вали-
лись старые заборы, а одна тачка вдруг взяла да и покатилась по улице,
чтобы убежать от бури. А буря бушевала все сильнее и сильнее, ветер дико
завывал, ревел и стучал в ставни, стены и крыши. Вода в каналах вышла из
берегов и теперь просто не знала, куда ей деваться. Буря неслась над го-
родом, ломала и уносила трубы. А сколько старых высокомерных церковных
шпилей согнулось в эту ночь - просто не сосчитать! И они так никогда и
не выпрямились.
от строения оставались только головешки, стояла караульная будка. Так
вот, буря почему-то захотела лишить его этого скромного символа пожарной
доблести и, опрокинув будку, с грохотом покатила ее по улице. Как ни
странно, будка остановилась перед домом бедного плотникатого самого, ко-
торый во время последнего пожара вынес из огня трех человек, - да так и
осталась там стоять, но, конечно, без всякого умысла.
ник дома советника юстиции. Вот это было сделано уж явно с целью, пого-
варивали соседи, ибо все-все, даже самые близкие приятельницы его жены,
называли госпожу советницу "бритвой". Она была такая умная, такая умная,
что знала о людях куда больше, чем они сами о себе знали.
редактора одной газеты. Подумать только, какая нелепость! Буря, как вид-
но, забыла, что с журналистом шутки плохи: ведь в своей газете он сам
себе голова и никакой закон ему не писан.
с каким-то злым умыслом, конечно, говорили соседи. Бочка бондаря очути-
лась под вывеской "Дамские моды". Меню, висевшее у входа в кухмистерс-
кую, ветер перенес к подъезду театра, в который редко кто захаживал. Ни-
чего себе, забавная получилась афиша: "Суп из хрена и фаршированная ка-
пуста". Публика валом повалила в театр.
рей одного молодого человека, который исправно ходил в церковь, вел себя
тише воды, ниже травы, стремился к истине и всем служил примером, по
словам его тетки.
клубе, а на питейном заведении появилась вывеска детского врача: "Здесь
дети приучаются к бутылочке". И вовсе это было не остроумно, а просто
невежливо! Но уж если буря захочет что-нибудь натворить, то натворит
непременно, и ничего ты с ней не поделаешь.
в городе поменялись местами, а кое-где получилось такое безобразие, что
дедушка, уж как ни хотелось ему рассказать об этом, только помалкивал да
посмеивался про себя - я это сразу заметил, - а значит, у него что-ни-
будь да было на уме.
шенно сбились с толку и ходили как потерянные. Да иначе и быть не могло:
ведь они привыкли искать дорогу по вывескам! Например, кто-нибудь хотел
попасть на заседание деятелей, обсуждающих важнейшие государственные
вопросы, а попадал в школу к мальчишкам, которые изо всех сил старались
перекричать друг друга и только что не ходили на головах.
в театр.
повидать, и то тогда он был еще мальчишкой. Да и вряд ли такая буря пов-
торится при нас; разве что при наших внуках. А мы дадим им благой совет:
"Пока буря перевешивает вывески, сидите-ка лучше дома".
ком, и изящной ручкою - веем-веем, и об этом говорил. А вот что крышка у
него разбита и склеена - об этом он не говорил, это ведь недостаток, а
кто же любит говорить о своих недостатках, на то есть другие. Весь чай-
ный сервиз - чашки, сливочник, сахарница охотнее говорили о хилости чай-
ника, чем о его добротной ручке и великолепном носике. Чайнику это было
известно.
наю его, и в этом - мое смирение и скромность. Недостатки есть у всех
нас, зато у каждого есть и свои преимущества. У чашек есть ручка, у са-
харницы - крышка, а у меня и то и другое да и еще кое-что, чего у них
никогда не будет, - носик. Благодаря ему я - король всего чайного стола.
Сахарнице и сливочнице тоже выпало на долю услаждать вкус, но только я
истинный дар, я главный, я услада всего жаждущего человечества: во мне
кипящая безвкусная вода перерабатывается в китайский ароматный напиток".
он на столе, чай разливает чья-то тонкая изящная рука. Неловка оказалась
рука: чайник выскользнул из нее, упал - и носика как не бывало, ручки
тоже, о крышке же и говорить нечего, о ней сказано уже достаточно. Чай-
ник лежал без чувств на полу, из него бежал кипяток. Ему был нанесен тя-
желый удар, и тяжелее всего было то, что смеялись-то не над неловкою ру-
кой, а над ним самим.
ледствии свою биографию самому себе. - Меня прозвали калекою, сунули ку-
да-то в угол, а на другой день подарили женщине, просившей немного сала.
И вот попал я в бедную обстановку и пропадал без пользы, без всякой цели
- внутренней и внешней. Так стоял я и стоял, как вдруг для меня началась
новая, лучшая жизнь... Да, бываешь одним, а становишься другим. Меня на-
били землею - для чайника это все равно что быть закопанным, - а в землю
посадили цветочную луковицу. Кто посадил, кто подарил ее мне, не знаю,
но дали мне ее взамен китайских листочков и кипятка, взамен отбитой руч-
ки и носика. Луковица лежала в земле, лежала во мне, стала моим сердцем,
моим живым сердцем, какого прежде во мне никогда не было. И во мне заро-
дилась жизнь, закипели силы, забился пульс. Луковица пустила ростки, она
готова была лопнуть от избытка мыслей и чувств. И они вылились в цветке.
его красоты. Какое блаженство забывать себя ради других! А цветок даже
не сказал мне спасибо, он и не думал обо мне, - им все восхищались, и
Маккарти Кормак
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Муркок Майкл
Зыков Виталий
Корнев Павел