чванливо игнорировали "Зеркало". Притворялись, что его не
существует.
Правда, он заговорил крикливым, истерическим голосом.
С неясными витиеватыми формулировками:
бульварный листок... " А также -- "некий господин из бывших
вертухаев... ".
победа демократии. И надеюсь, разговор будет продолжен.
Честный и доброжелательный разговор о наших эмигрантских
проблемах.
редактировать, вычеркивая отдельные строки. Исправить
опечатки будет невозможно.
конечно, отравлял нам существование. Но и сами мы
делали разнообразные глупости.
Отсутствие денег порождало легкую нервозность.
Мы начали ссориться.
Баскин, например, постепенно возненавидел Мокера. Он
называл его "кипучим бездельником". А ведь Мокер
казался поначалу самым энергичным. И деньги раздобыл
фактически он. Наверное, это была вершина его
жизнедеятельности. Единственная могучая вспышка
предприимчивости и упорства.
После этого Мокер не то чтобы стал лентяем. Но
ему категорически претили будничные административные
заботы. Он ненавидел счета, бумаги, ведомости,
прейскуранты. Реагировал на одно письмо из
десяти. При этом забывал наклеивать марки. Его часами
дожидались люди, которым Мокер назначил
свидание. Короче, Виля был чересчур одухотворенной
личностью для простой работы.
Зато целыми днями, куря сигару, говорил по телефону.
Разговоры велись по-английски. Содержание
их было нам малодоступно. Однако, беседуя, Мокер
то и дело принимался хохотать. На этом основании
Баскин считал все его разговоры праздными.
Мокер оправдывался:
Баскина раздражало слово "генерирую".
Мокер тоже не жаловал Баскина. Он называл его
"товарищем Сталиным". Обвинял в тирании и
деспотизме.
миротворцем. Я говорил Баскину:
взаимных уступок ради общего дела".
таков. Мокер становится на колени и при всех обещает
честно работать. Тогда я его, может быть, и прощу... "
был готов писать на любые темы. В любых существующих
жанрах. А главное -- с любых позиций.
Случалось мне давать ему на рецензию книги.
Дроздов уточнял:
Однажды Баскин заявил:
конфликта!
Дроздов заинтересованно приподнялся:
румыны и китайцы еще хуже... "
Первые месяцы вел себя деликатнейшим образом.
Казалось, газета его совершенно не интересует. Важно,
что она есть. Фигурирует в соответствующих
документах. Для чего ему газета, я так и не понял.
Затем он стал более придирчивым. Видимо, у
него появились советики и консультанты.
Как-то раз мы давали израильский путевой очерк.
Сопроводили его картой Иерусалима.
На следующее утро в редакции появился Швейцер:
гнусная антисемитская карта?! Там обозначены
крестиками православные церкви.
Баскин сказал:
в Иерусалиме десятки церквей.
Тогда Ларри Швейцер закричал:
собственный еженедельник! А мы будем издавать
еврейскую газету. Без всяких православных крестов.
Этого еще не хватало!
заинтересовался Швейцер.
командировки по Америке, Оказываясь в незнакомом
городе, Изя первым делом брал телефонную книгу.
Его интересовало, много ли в городе жителей по
фамилии Шапиро. Если таковых было много, город
Изе нравился. Если мало, Изю охватывала тревога.
В одном техасском городке Изя, представляясь
хозяину фирмы, сказал:
"Что это значит? " -- удивился бизнесмен.
американские газеты. Две статьи вышли под
одинаковыми заголовками -- "Русские идут".
К нам приходили радио- и тележурналисты. Нами
интересовались славистские кафедры. Мы давали
бесчисленные интервью.
"На родине вы, очевидно, были диссидентом? "
Мокер ответил:
"Достаточно того, что я был евреем... "
внештатных сотрудников. Это были разные, в основном
талантливые и симпатичные люди. Платили мы им
сущие гроши. Среди наших авторов выделялся
публицист Зарецкий. Когда-то он был известным
советским писателем. Выпустил двадцать шесть толстых
книг о деятелях науки. Достигнув творческой зрелости,
начал писать о гениальном биологе Вавилове. И тут его
пригласили в КГБ:
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Шилова Юлия
Марко Джон
Орлов Алекс
Херберт Фрэнк