откинул Александра назад. Цой предусмотрительно позаботился о нем, очищая
пространство для маневра. Следующим ходом он предпринял безжалостную
атаку. Серия резких ударов отшвырнула Панкратило прямо на Громбальда.
Рычание и визг смешались воедино. Не останавливаясь, кореец последовал за
противником. Он не давал ему ни секунды передышки, работая, как маленький
взбесившийся механизм. Громбальд, поскуливая, отбежал в сторону.
Панкратило же силился вскочить на ноги, но всякий раз, когда он почти
поднимался, кореец вновь превращался в подобие урагана и всемогущий
кандидат летел на землю. От плаща его валил дым, лицо чернело, становясь
похожим на тлеющую голову. Неожиданно он вспыхнул ярким факелом, рассыпая
искры, широко распахнув руки. Цой отскочил назад.
разве не так?
поневоле отступали назад. Уклонившись от смертоносных объятий, Цой юркнул
за машину.
Впрочем, пан кандидат этого даже не заметил. Охота за неуловимым корейцем
захватила его целиком.
ристалище... Уместно ли? Мирный путь урегулирования, если приложить к тому
ум и совесть...
хозяину. Держа Регину за плечи, Александр попятился. На пистолетик,
очутившийся в ее руке, он даже не посмотрел.
за туловище, с воплем покатился с ним по траве. Расстреляв патроны,
Маципура с руганью швырнул револьвер в огненное чудовище. Панкратило с
хохотом повернулся к ним.
Остановившись, пан кандидат вскинул голову. Пламя с шипением сползло на
землю и исчезло. Панкратило вновь стал самим собой.
стрельба. Изрядно поцарапанный Зиновий уже ковылял к хозяину.
предупреждал!..
перекошено от ужаса. Взмахнув рукой, он уцепил Громбальда за ворот. Над
головами людей зашипело, заискрило разрядами. Сумрачный вихрь, налетел на
двух кудесников, закрутил в пыльном смерче.
вознеслись к небу. Александру показалось, что магов поглотила земля.
холодом и грозовой готовностью. Разобраться в этом странном ощущении
Мамонт был не в состоянии, но в одном он не сомневался: каменная громада
чувствовала их враждебную близость и, как боксер, застывший в углу ринга,
собиралась с силами для отпора. Злые флюиды покалывали затылок, заставляли
сердце биться с перебоями, и ни сигара, которую он тискал зубами, ни
усмешка, предназначенная для подчиненных, не смягчала их действия. Группа
бойцов, столпившихся возле машин, тоже не казалась уже грозной и
впечатляющей. Совсем некстати вспомнилось ехидство Регины и беспокойство
Лесника. Может быть, в чем-то он ошибся?.. Мамонт поежился. Ведь они
боялись этого места! Как пить дать, боялись...
автомата. Он проделывал это уже в третий раз, и третий патрон, со звоном
высвободившись из неволи, поблескивая, покатился по тротуару. Помощники,
стоявшие справа и слева, настороженно переглянулись. Поведение босса их
пугало.
приказом, это не было просьбой. В мысленной фразе слышались безразличие и
усталость. Пьеса, которую разыгрывали ОНИ, не предусматривала зрителей.
Голос, который он слышал и не слышали его гаврики, вполне мог принадлежать
говорящему роботу. Их не пытались уговаривать. Их попросту предупреждали.
Грохот взорвал полуденный покой площади. Редкие прохожие шарахнулись в
боковые улочки, троллейбус, тормозивший на углу, так и не затормозил, с
гудением помчавшись прочь. Теперь уже палила вся команда. Автоматическое
оружие с блеском исполняло хоровую программу. Гильзы градом летели под
ноги, одно за другим окна в гостиничном здании раскалывались вдребезги.
Подобной канонады в городе, должно быть, не слышали со времен Великой
Отечественной. Сотни пуль впивались в плоть здания, но крови не было.
Вместо нее ручьями осыпалось дробленое стекло, стены покрывались дырами и
трещинами, всплескивая дымным измельченным мрамором.
изменило. Мамонт отчетливо видел, как свинцовые потоки крошат ступени под
его ногами, дверь за спиной незнакомца раскачивалась, прошиваемая
насквозь. Это казалось страшным и необъяснимым. Вышедший из гостиницы
человек стоял несокрушимо, совершенно недосягаемый для снующей вокруг
смерти. Выглядел он скорее озабоченным, нежели встревоженным, и у Мамонта
мало-помалу крепла догадка, что голос, слышимый им, принадлежал не роботу,
а этому насупленному бородачу.
некоторых доконало нервное напряжение. Вблизи странного бородача тем
временем возникла пара силуэтов: усач в широкополой шляпе и коротышка,
которого Мамонт видел совсем недавно на дороге. Понурясь, они стояли перед
бородачом, и маленький человечек, переминаясь на недоразвитых ножках,
что-то быстро говорил.
больше никто не стреляет. Тишина обрушилась девятым валом, самым мощным,
самым безжалостным. Стоило ему прокатиться над головами, как до людей
донеслась визгливая речь коротышки.
передайте благородной ассамблее - меня били по лицу и обзывали клоуном. Я
стоял грудью, настаивал, но разве можно отстоять заветы, когда перед носом
покачиваются ПТУРСы? Не менее дюжины тяжелых устрашающих стволов! Ей богу,
не сойти мне с этого места, мы делали все, что могли!..
усачом он даже не смотрел. - И не вздумайте на глаза показываться
кому-нибудь из магов.
оправдаться! Так сказать, слово для защиты... Взгляните на нас! Пан
Панкратило напоминает дуршлаг, я похудел. Семь с половиной кило, почти
девятнадцать фунтов!..
как и появились. Громко икая, Мамонт попятился. За его спиной хлопнула
дверца, другая, взревел чей-то мотор. Бросая оружие, гаврики торопились к
машинам. Никто из них не кричал, бегство происходило молча. Странный
человек на пороге гостиницы чуть повернул голову и устремил взор прямо на
Мамонта.
Небо стало огненно-розовым, резкая боль штыком пронзила голову и
позвоночник. Откуда-то издалека до Мамонта дошла мысль, что ни ног, ни рук
он больше не чувствует. Земля, качнувшись, помчалась навстречу, залитым в
асфальт кулаком ударила по лицу. Разбитые зубы, солоноватая кровь на языке
и губах... Это он еще чувствовал, а больше ничего. Кажется кто-то тащил
его к машине, с кряхтением усаживал на меховые подушки, но до сознания его
уже мало что доходило.
криво улыбнулся. Одной половинкой рта. - Мое тело мне больше не
принадлежит. Его отнял бородач. Там возле гостиницы..."
в голове. Двигаясь по коридорам гостиницы, Александр представлял себе и то
и другое. Эхо шагов летело за ним, толкалось от стен, проникая в
опустевшие номера, теряясь в разбитых окнах, где ветер и улица
подхватывали их, окончательно обращая в ничто. Александр представлял себя
метрономом, отсчитывающим последние секунду часовой мины. Странно, но
сравнение это его успокаивало, наполняло самозабвенной уверенностью. Пол
превращался в магический барабан, каждый метр пройденного пути приближал к
взрыву, а значит, и к долгожданной развязке.
первых шагов. Здесь вам нет поводырей. Наверное, никогда и не будет.
Орлов Алекс
Андреев Николай
Мурич Виктор
Андреев Николай
Ильин Андрей
Конан-Дойль Артур