АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
произойдет встреча: в тайге, на чистом месте, неожиданно встретятся они с
преступниками или настигнут их.
"В живых я их, конечно, оставлю, - рассуждал про себя Петренко, - но
ребра обоим попробую. Как пить дать. Это не нарушит приказа майора".
Новых следов не было. Преступники если и прошли этой дорогой
вторично, то из круга не выходили.
По наезженной колее олени бежали сравнительно быстро, но, помня
указания майора, Петренко регулярно, следя за часами, делал короткие
привалы и давал животным отдых.
В два часа ночи сделали получасовую остановку, выпрягли оленей и
пустили кормиться. Петренко с винтовкой в руках сел на нарты, чтобы
исключить возможность быть настигнутым преступниками врасплох, а Эверстова
вытащила из заплечного мешка радиостанцию.
Предстояло провести сеанс с Якутском. Полковник Грохотов
интересовался, что дало преследование, и Эверстова сообщила, как они
условились с майором, о ранении колхозника-якута Очурова, о похищении
оленей и о хитрости преступников, которые пытаются сбить преследователей
со следа.
- А где майор? - последовал вопрос.
Эверстова ответила и на это, объяснив, что пришлось разбиться на три
группы, если майора и Быканырова поодиночке можно считать группами.
Потом Грохотов попросил передать майору, что на рудник Той Хая
вылетело двое следователей, и приказал, как только они встретятся с
Шелестовым, связаться с Якутском. Грохотов предупредил, что с данной
минуты центральная радиостанция в Якутске все время будет слушать позывные
Шелестова и что связь, таким образом, можно установить в любую минуту.
- А мне уже есть захотелось, - призналась Эверстова, окончив сеанс.
- Единственно, что могу предложить, - сказал Петренко, - это
шоколаду. - Он достал и отдал Эверстовой начатую еще перед вылетом из
Якутска плитку шоколада. - На более фундаментальную закуску у нас нет
времени.
- Да, пожалуй, - согласилась Эверстова.
Олени вновь потянули нарты по виляющему среди густой тайги следу.
У Петренко настроение после привала изменилось. Он уже потерял
надежду на встречу с преступниками и молчал. Молчал и думал о своем: думал
о том, что по возвращении из командировки в Якутск, надо сейчас же вызвать
к себе мать. Она и так живет одна уже четыре года, пока он учился и
проходил стажировку.
"И надо попросить полковника, чтобы он дал мне хотя бы две маленькие
комнатки", - подумал Петренко.
И он был уверен, что Грохотов пойдет ему навстречу. Петренко потерял
отца в сорок втором году. Отец был командиром батареи и погиб на фронте.
Петренко потерял старшего брата-летчика, сбитого в неравном бою. И у него
осталась мать, к которой он сохранил детски-нежную любовь.
"Сколько она пережила, бедняга, сколько испытала мытарств за время
эвакуации. Где ей только не пришлось побывать, и чего только не пришлось
увидеть. И откуда у нее столько душевных сил? Как стойко она переносит
удары жестокой судьбы и остается мужественной, работоспособной. Я ей дал
слово, что будем жить вместе, и сдержу слово. С ее специальностью не
трудно найти работу. Врачи в Якутии нужны не менее, чем на Украине. Но
отпустят ли ее? Конечно, я думаю, отпустят", - и, вспомнив рассказ
Эверстовой об ее умершем отце, Петренко захотел вдруг узнать у спутницы,
есть ли у нее мать и чем она занимается. И он спросил:
- Надюша, а ваша мать в Якутске?
- Да.
- А что она сейчас делает?
- Сейчас? - Эверстова усмехнулась про себя. - Сейчас, наверное, спит.
Петренко рассмеялся.
- Да нет, вы не так меня поняли. Вообще, чем занимается?
- Это другое дело.
- Не секрет?
- Что вы! Она работает агрономом в совхозе. Она первая из
женщин-якуток агроном.
- Это хорошо, - заметил Петренко.
- И этим она обязана моему отцу, - продолжала Эверстова. - Когда он
женился на ней, она была почти неграмотной. Он ежедневно занимался с ней
сам, потом нанял учителя и заставил идти учиться.
- Вы любите мать? - спросил вдруг Петренко.
- Очень.
- Я тоже. Как вернусь, сейчас же ее вызову из Запорожья. Как вы
думаете... - но лейтенант не окончил фразы. Впереди, между стволами
деревьев мелькнуло что-то темное и непонятное. Петренко даже не успел
предупредить спутницу. Он резко остановил оленей, круто повернув их
вправо. Так круто, что нарты встали на бок и перевернулись. Эверстова
свалилась в снег.
Петренко же твердо встал на ноги, взял винтовку на изготовку и замер,
устремив взгляд вперед.
Теперь и Эверстова, поднявшись, увидела, что впереди что-то мелькает
и приближается к ним.
- Тс-с... - едва слышно произнес лейтенант, припал на одно колено и
приложил приклад к плечу.
Он уже готов был выкрикнуть команду, которую заранее обдумал, но
рассмотрел, как что-то темное и во всяком случае не человек накатывается
на них.
Эверстова вздрогнула, присела и тут же крикнула:
- Да это же Таас Бас! Таас Бас, хороший пес, хороший.
Собака уже подбежала, заметалась от одного к другому, подпрыгивала,
пытаясь лизнуть в лицо.
- Фу... - облегченно и в то же время разочарованно вздохнул
лейтенант. Он думал, что наконец подошла решительная минута, а тут, вместо
преступников, оказался Таас Бас.
Эверстова ласкала собаку.
- Как вы его не подстрелили? Вот был бы номер!
- Ну уж нет. Стрелять я не собирался, а если бы и выстрелил, то не в
цель. Скажите правду, что вы подумали?
- Я... Я... - замялась Эверстова. - Честно говоря, струхнула
немножко.
- Бывает, - уронил Петренко. - Это со всеми бывает. Настоящий трус
тот, кто никогда не скажет о том, что испугался.
- Значит, недалеко Роман Лукич.
- Выходит так. Таас Бас, наверное, вырвался вперед.
- А уж не случилось ли что-нибудь с майором?
- Исключаю. Совершенно исключаю. Смотрите, как Таас Бас ведет себя
весело.
И не успел Петренко проговорить это, как до cлуха обоих дошел
характерный скрип полозьев нарт, а через несколько секунд показалась
упряжка Шелестова.
Майор подъехал совсем близко. Олени сошлись морда в морду. Майор
встал с нарт, размялся.
- Ну и напугал нас Таас Бас, - призналась Эверстова.
- А почему вы тут остановились? - спросил Шелестов.
Петренко объяснил.
Шелестов закурил и сказал:
- Да, напрасно мы потеряли несколько часов. Следов не видели?
- Нет... Нет... - почти в один голос ответили Петренко и Эверстова.
"Опять эти мерзавцы провели нас, - подумал Шелестов. - Значит, они
решили повторить ту петлю, а не эту, и подались на запад". И спросил:
- Олени устали?
- Незаметно. Бегут хорошо, - ответил Петренко.
- Отдых давали?
- Да, несколько раз.
- Сеанс был? - поинтересовался он.
Эверстова рассказала о том, что передал Якутск и что передала она
ему.
Шелестов слушал и одновременно продолжал думать:
"Не может быть, чтобы они решили вернуться назад. Надо быть круглыми
идиотами, чтобы решиться на это. Это новая хитрость. И они, наверное,
опять появятся на перекрестке. Нельзя терять ни минуты".
- Сколько времени по вашим часам? - спросил майор.
Петренко и Эверстова всмотрелись каждый в свои часы. Время у всех
троих совпадало. Было начало четвертого.
- Возвращаемся на перекресток, - сказал Шелестов. - Вы моей дорогой,
а я вашей. И будьте все время начеку.
- Понимаю, - ответил Петренко.
Все сели на нарты. Олени разминулись и удалились в противоположные
стороны.
...Тайга редела. Чаще стали мелькать березы, а потом олени выбежали
на безлесный кусок равнины и побежали веселее. Дорога здесь была легче,
прямее, уже не попадались пни, бурелом, валежник. И видимость стала лучше.
Сделалось как бы светлее, хотя до рассвета было еще далеко. Ветерок тоже
стих и был почти неощутим.
По договоренности, выработанной еще в тот момент, когда покидали
Быканырова, Петренко смотрел налево, Эверстова - направо.
Но перед глазами по-прежнему стелилась и уводила вперед хорошо
видимая даже ночью дорога.
И вот, примерно часа через полтора после безостановочной езды по
равнине, ведущей к излучине и уже знакомой, Эверстова вдруг вскрикнула,
схватила лейтенанта за плечи:
- Стойте, стойте! Следы!
Петренко остановил упряжку.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 [ 37 ] 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64
|
|