власти еще в девятнадцатом веке решили оставить о себе
память и соорудили ворота с кованой оградой. От ограды
остались лишь столбы из красного кирпича да несколько
кованых решеток, изрядно проржавевших. В глубине кладбища
мелькнул серый пес. Советник патриарха даже не был уверен,
видел он его или же пес ему померещился.
заросшее, как старый неплодоносящий сад. Он брел не спеша,
читая надписи, вглядываясь в медальоны.
Память любящей жены и детей".
пять лет. Черный лабрадорит памятника, отшлифованный до
зеркального блеска, и глубоко просеченные буквы, витиеватые,
как и все, что делалось в девятнадцатом веке. "Наверное,
когда-то на этом памятнике сверху был двуглавый орел из
бронзы".
памятника не сохранилась, густая трава, кусты сирени,
наверное, такой же старой, как памятник. Рядом братская
могила красноармейцев двадцатых годов.
времена, разные люди. Враги, избегавшие встречаться друг с
другом даже взглядом, оказываются рядом. Может, один из этих
красноармейцев стрелял из нагана или сбивал прикладом
винтовки двуглавого орла с памятника царскому полковнику, не
подозревая, что стоит в это время на собственной могиле.
Жизнь сложна и в то же время проста. Смерть замиряет
непримиримых врагов, уравнивает их возможности, вернее,
лишает возможностей и того и другого. Перед Богом все равны.
Возможно, я тоже найду успокоение в земле, и может статься
так, что моя могила окажется рядом с могилой какого-нибудь
безбожника, закоренелого атеиста, который даже перед смертью
распорядится, чтобы над ним не ставили креста. Все может
случиться".
сложенной из такого же красного кирпича, как и ворота. И тут
советник патриарха ощутил: он на кладбище не один, рядом
есть еще кто-то и тот наблюдает за ним.
обернулся. К нему спешил странный мужчина под пестрым
женским зонтиком. Одет он был в непомерно длинный плащ, из-
под которого выныривали черные блестящие галоши, надетые
поверх ботинок. Рукава плаща закатаны высоко - до локтя.
их, стоявшие в прихожей, помнил их красное мягкое нутро.
Возраст мужчины определить было сложно, ему могло быть как
шестьдесят пять лет, так и пятьдесят. Роговые очки на тонком
носу, гладко выбритые запавшие щеки. Огромные глаза,
увеличенные линзами очков, смотрели на Холмогорова вполне
$`c&%+n!-..
этой встречи.
лица встречаются у тех, кто проводит большую часть жизни не
с людьми, а с книгами, - у архивистов, библиотекарей,
музейных работников. "Он умен, образован", - подумал
Холмогоров.
вами наблюдаю. Видел, как вы вошли на кладбище, видел, как
перекрестились, как разглядывали ворота и памятник. Редко
кто посещает старое кладбище, к тому же вы человек приезжий,
а всех местных я знаю.
руку.
под мышку и мокрой ладонью пожал руку Холмогорова,
представившись:
питерский. Но даже для Питера вы говорите слишком правильно.
усмехнулся Холмогоров.
связаны... Вы не чиновник, наверное, регент хора, но
говорите вы не нараспев... Скорее всего, я снова ошибся, -
смутился Могилин, не сумев сходу отгадать род занятий
Холмогорова.
правильном направлении.
глядя на начищенные ботинки Холмогорова. - И как вы
умудрились их не испачкать в нашем городишке?
отступил на шаг от советника патриарха.
патриарха.
критическим взглядом от ботинок до купола зонтика и
присвистнул:
что сказать, я растерян. И что же вы искали? Наверное,
могилы предков, знакомых? Холмогоровых на этом кладбище нет,
это я могу сказать точно. Я с молодых ногтей занимаюсь
краеведением, про город и окрестности знаю абсолютно все, во
всяком случае, больше, чем кто-либо, потому как все знать
невозможно.
поверьте, есть тот, кому известно все.
Тут я с вами даже спорить не стану, хотя спорить люблю.
впервые, но здесь служил близкий мне человек - отец Михаил
Летун.
знакомством. Пойдемте, я вам кое-что покажу, - мужчина
бережно взял Холмогорова за локоть. Купол черного зонтика
прикрыл двух мужчин, и Казимир Петрович повел своего
спутника в самую заросшую часть кладбища. - Вот, смотрите, -
сказал он, раздвигая ветви сирены.
могил.
Женские могилы в другом ряду.
восемьсот тринадцатый год. Воевал? - спросил он.
самого фельдмаршала Кутузова.
гордости. - Все честно служили. Здесь не хватает многих
могил, жизнь разбросала моих предков по миру. У меня есть
фотографии могил моих родственников, которые находятся в
Германии, во Франции, в Польше, в России. Я уже на пенсии, -
сказал Казимир Петрович, - хотя пенсия - понятие
относительное. Все равно продолжаю работать, пишу книгу.
без памяти человек слаб.
совсем по-другому... - и бывший школьный учитель бросился в
пространные рассуждения о времени, о судьбе человека.
забыв о дожде, о холоде. Холмогоров внимательно слушал,
слушать он умел. Ни одной новой истины для себя Андрей не
почерпнул, зато его собеседник выговорился и резко погас,
став похожим на сосуд, из которого выплеснули живительную
влагу.
меня лишь две дочери.