Чтение 37–й страницы книги ~Бандитский Петербург~

"случае чего" - они откажутся от своих слов. Мы не возьмем на себя
ответственность осуждать этих людей. Слишком уж крутые завязки были в этом
деле - и мэрия, и милиция, и КГБ, и прокуратура... Да и сама жертва где-то
в середине расследования предстала в совершенно ином свете - пострадав от
одних бандитов, этот бизнесмен нанимал других, чтобы отплатить
обидчикам... Коротко же суть дела такова.

Это было сугубо частное расследование, которое я с коллегами проводил
в свободное время.

Некая крупная петербургская фирма заключает контракт с серьезной
московской фирмой. Из Петербурга в Москву переводятся большие деньги.
Москвичи срывают контракт и не отдают деньги. Питерский бизнесмен едет в
столицу и безуспешно обивает пороги всех правоохранительных организаций,
каких только можно. Ему везде советуют обратиться в арбитраж, где все
вместе - жертвы и кидалы - умрут в бумажной могиле. Вернувшись в
Петербург, бизнесмен с отчаяния бросается за помощью к "чеченам". "Чечены"
оказываются более приветливыми. Они выделяют двух способных решить вопросы
представителей, с которыми бизнесмен вновь едет в Москву. Если кто-то
решил, что "чечены" в Москве стали стрелять и похищать обидчиков, то этот
кто-то жестоко ошибается. Горцы повели горемыку в одно чрезвычайно
солидное милицейское заведение, где проблема решилась со сказочной
быстротой. Большой милицейский чин (отдельного кабинета и приемной с
секретаршей удостаиваются лишь высшие милицейские чины) предложил
бизнесмену написать заявление на обидчиков, и через пару (!) дней деньги
со счетов московской фирмы пошли в Петербург. За вычетом нескольких
миллионов, которые милицейский чин порекомендовал потерпевшему перевести в
хорошую фирму, находящуюся в хорошем городе Грозном.

Видимо, потеря этих миллионов разбудила жабу, дремавшую до поры на
груди у нашего бизнесмена. Жаба стала его душить.

Он захотел получить от коварных москвичей и штрафные санкции.
Бизнесмен вспомнил об одном своем старом знакомом - старшем офицере
бывшего Комитета государственной безопасности из Петербургского
управления. Этот офицер вник в проблему и порекомендовал бизнесмену группу
коротко остриженных юристов, которые хоть и не имели юридического
образования, но были в состоянии решить любую проблему за деньги - за долю
малую. Себе офицер скромно назначил гонорар в пять миллионов рублей (дело
происходило в 1992 г.) за общее руководство. (Кстати говоря, когда в ходе
беседы с нами юристы узнали, сколько хотел получить комитетчик,
возмутились они страшно. "Вот скотина! Послал нас под чеченские пули, даже
не предупредив, ни прикрытия не дал, ни подстраховки... И за все труды
свои страшные - всего пять лимонов", - так говорил старший юрист,
непосредственно контактировавший с офицером. Возмущение свое тогдашнее он
сейчас подтвердить уже не сможет, ибо вскоре после того как мы прекратили
работу по этому делу, он покинул наш суетный мир.)

А получилось вот что. В Москве питерские юристы столкнулись с
"чеченами", которые уже рассматривали фирму должников как исключительно
свою суверенную кормушку. На разборки обе банды приехали в Петербург, где
выяснились дополнительные спорные моменты - тесен мир. Оказывается, эти
самые "чечены" доили еще одну фирму - созданную, кстати, под эгидой мэрии
Петербурга (брали натурой, гуманитарной помощью, прямо со склада). А
команда "юристов" вписалась и в эту разборку. Волны разборок между двумя
бандами нещадно колотили бизнесмена. Фирма его тихо разваливалась.
Прослышав о нем, как о терпиле безответном, его стали похищать и
совершенно посторонние бандиты, требуя выкуп. (Самое любопытное
заключается в том, что этот бизнесмен, стравивший между собой несколько
группировок, поссорившийся с милицией, прокуратурой и ФСК, остался жив и
даже до сих пор занимается бизнесом.)

Подсуетился и некий работник одной районной прокуратуры, который
через свою жену, работавшую в дочерней фирме у того же бизнесмена, под
шумок оттяпал у нашего героя автомашину (плюнув на отсутствие техпаспорта,
кстати, так и ездил на ней без документов). Когда мы спросили бизнесмена,
зачем он, по уши запутавшись в своих отношениях с бандитами, обратился за
помощью к нам, он, грустно вздохнув, ответил:

- Сам не знаю. В милицию я идти со своей правдой-маткой не мог - в
криминал вляпался. Но как-то насолить всем этим продажным конторам очень
хотелось. Мне почему-то казалось, что вы не будете так дотошно изучать
детали... Ну а сейчас я и сам против публикации всей этой истории. Ничего
я вам не говорил, ребята...

Вот две невыдуманные истории, в центре которых - коррумпированные
(или сросшиеся) работники правоохранительных органов. И в обеих историях
добро не торжествует в финале. Злодеи не посажены в темницу, а просто
поменяли место работы. (Герой второй истории уволился из УМБР. Или его
уволили. По некоторым сведениям, честные коллеги бывшего офицера все-таки
"помогли" ему уйти, не сумев, правда, поймать за руку. В таких ситуациях
официальным органам сказать нечего: не пойман - не вор.)

Мы прекрасно понимаем, какую деликатную и щекотливую тему поднимаем.
Но замалчивать ее дольше нельзя.

Когда оперативники, рассказавшие нам историю про убитого мальчика,
узнали, что мы хотим изложить эту трагедию на страницах прессы, они долго
нас отговаривали:

- Об этом писать нельзя. Во-первых, у нас нет доказательств.
Во-вторых, люди будут бояться в милицию идти - заявлений от потерпевших не
дождешься. И так-то не очень идут, боятся. Ну и, в-третьих, ребята,
публикацией такой можно обидеть большое количество нормальных, честных
ментов, которые вам и нам в глаза плюнут и правы будут...

- Но ведь это все было на самом деле? - Было. Но это, наверное, не
для печати. Эх, Россия! Страна азиатская! Неужели вечен этот наш удел -
доверительные разговоры только на ушко друг другу...

Мы предлагаем откровенный разговор. Поговорим о том, о чем и так уже
говорят давно. В Петербурге действуют целые банды, состоящие из бывших, а
иногда и действующих сотрудников милиции. Только официально в Петербурге в
1992 г. было привлечено к уголовной ответственности более 130 работников
правоохранительных органов. В Нью-Йорке, 1де преступность намного выше,
чем у нас, эта цифра стала бы сенсацией. Мы воспринимаем ее спокойно.

- С моей точки зрения, организованный характер наша преступность
приобрела благодаря бывшим сотрудникам правоохранительных органов, -
сказал в недавней беседе с нами один весьма крупный чин из параллельного
ГУВД учреждения. - Блатные никогда бы не смогли создать такие замечательно
организованные структуры, какие мы сейчас наблюдаем в бандитском мире - со
своей агентурой, разведкой, контрразведкой и аналитическими
подразделениями. Нынешняя борьба с преступностью - это "выкашивание
пехоты"... Знаете, как на фронте: рота вся полегла, но на смену ей придут
другие роты, потому что целы генералы, которые могут отдать
соответствующие приказы и распоряжения...

- Неужели ментовская преступность - результат демократизации
общества? - спросили мы одного из экспертов в ГУВД. Он подумал, вздохнул и
ответил: - Те, кто сейчас садится в камеры, родились задолго до
перестройки. Те, кто не садится и не сядет никогда, - тоже. В июле 1992
года была обворована квартира бывшего заместителя начальника нашего ГУВД -
генерала в отставке. Когда я прочитал ориентировку на похищенное, мне
стало дурно. Поинтересуйтесь, ребята, этим делом, прикиньте, на какую
зарплату можно купить все то, что вынесли из квартиры генерала... Сейчас,
конечно, больше беспредела, больше озлобленности в людях, а менты - такие
же люди, как и все... Больше путаницы и неразберихи, больше
возможностей... Но, между прочим, менты садились всегда. И ментовские
камеры в "Крестах", и зону ментовскую не год назад придумали...

В МЕНТОВСКОЙ КАМЕРЕ

В 1992 г. в Санкт-Петербурге к уголовной ответственности было
привлечено 137 сотрудников милиции, 77 из них - за грабежи, разбойные
нападения и кражи. В мае 1993 г. в "Крестах" содержалось 69 арестантов -
сотрудники милиции, в основном сержантский состав. Это значит, что около
десяти камер в СИЗО на Арсенальной набережной полностью укомплектованы
теми, кто по долгу своей службы должен был сажать в это заведение других.

Наш интерес удовлетворен не был. Сама ориентировка странным образом
"пропала" из компьютерных файлов. А те, на ком висит официально этот
глухарь, устало посоветовали нам оставить генерала в покое и не искать
неприятностей для себя и для других.

...Эта стандартная крестовская камера площадью в восемь квадратных
метров, тем не менее, не совсем обычна. С известной далей условности и
иронии ее можно назвать элитарной. Здесь сидят всего шесть арестантов, а
не десять или тринадцать, как в других: двое из них иностранцы, остальные
четверо - бывшие сотрудники милиции. Узнав, что к ним пожаловали
корреспонденты, арестанты гостеприимно уступают места на койках. В камере
душно; на стене висит приемник. Меланхолично-грустная музыка создает
ощущение фальшивого уюта. На обшарпанных стенах - вырезки из дешевых
журналов. Койки заправлены шерстяными одеялами; на тумбочке - книги,
старые газеты... Арестанты - молодые мужчины - одеты по-домашнему:
рейтузы, футболки, войлочные тапочки. Вопреки нашим опасениям, на разговор
идут охотно и почти дружелюбно. Некоторые сидят здесь уже более полугода.
За что? Не без юмора кто-то отвечает: - Мы коррумпированные элементы!
Бывший старший оперуполномоченный из области, сержант охраны, еще один
опер из района. Четвертый - интеллигентного вида мужчина, по возрасту
самый старший - поясняет, что служил в МВД по канцелярской части. Всех их
единит одно: они горячо уверяют нас, что страдают невинно. Сержант охраны,
арестованный по делу Малышева в числе многих прочих, считает себя