разъяснил, что замедление темпов наступления вызвано растянутыми
коммуникациями и отставанием тылов от передовых частей. Разрыв между
планом и фактическим развитием операций составляет три недели, что в такой
большой кампании не имеет существенного значения".
Рихард понимал: судьба нашего Дальнего Востока, как и всей страны,
решалась теперь на советско-германском фронте, на полях Подмосковья. Все
зависело от стойкости советских войск, от их способности совершить почти
невозможное: остановить нацистские полчища, не допустить их в глубь
Советской России. И вместе с тем он понимал, что судьба Москвы зависит и
от того, удастся ли советскому военному командованию снять какую-то часть
войск с Дальнего Востока и перебросить их на запад. Но для этого в
Советском Союзе должны были знать, намерена ли Япония начать войну с
Россией в этом году.
Намерения японской военщины прояснились в начале сентября. Сначала
Рихард получил сигнал Одзаки - нужна встреча. Встретились днем в кафе
"Империал". Одзаки уже сидел за столиком, когда Рихард появился в дверях.
На улице было душно, но толстые стены сохраняли в кафе прохладу. Узкие
окна-бойницы, закрытые оранжевыми шторами, скупо пропускали свет, и в
помещении стоял приятный сумрак.
Пили прохладный сок пополам с джином, болтали о пустяках, вспомнили
почему-то древних японских поэтов, и Одзаки стал на память читать элегии
Хитомара:
Опали листья алые у клена,
И с веткой яшмовой гонец передо мной.
Взглянул я на него -
И снова вспомнил
Те дни, когда я был еще с тобой!..
Рихард попросил огня, склонился над зажигалкой, и Одзаки, будто
продолжая декламировать, сказал вполголоса:
- Тайный совет в присутствии императора определил направление
экспансии. Слушайте...
Одзаки начал приводить выдержки из решения Тайного совета. Он не
пользовался записной книжкой - неоценимое качество разведчика!
"Япония сохраняет свою политику продвижения на юг". Это первое. -
Ходзуми Одзаки прочел несколько стихотворных строк, потом заговорил снова,
будто подчеркивая движением руки ударные слоги стихотворения. - Второе:
"Если во второй половине октября мы лишимся надежды, что наши требования
будут удовлетворены Соединенными Штатами, мы должны быть готовы к войне
против Америки, Англии и Нидерландов". Третье: "Планы "Оцу" и "Кан току
эн" соответственно отодвигаются". У меня все. Мияги подтверждает
предстоящие действия флота в направлении Южных морей. Я видел его вчера.
Зорге докурил сигарету и распрощался. Информация шла вразрез с
прежними сообщениями, поступавшими из военных и правительственных кругов,
она нуждалась в тщательной перепроверке. Рихард неторопливо прошел через
холл, рядом с подъездом на автомобильной стоянке взял у швейцара ключ от
своей машины, втиснулся в старенький "опель" и поехал в посольство.
- Ты слышал новость? - спросил он Отта, входя без предупреждения в
кабинет посла. - Японский флот меняет направление, он не будет высаживать
десант на Камчатке...
Посол Отт все уже знал.
- На этот раз ты меня не опередил, - улыбнулся он. - Вот просмотри,
что я написал для Берлина.
Эйген Отт доносил фон Риббентропу:
"Кабинет принца Коноэ решил провести широкую мобилизацию,
направленную против Советского Союза Вместе с тем премьер Коноэ
значительно усилил в своем кабинете так называемые трезвые элементы и
склоняется к мнению руководства военно-морского флота - решить проблемы
Южных морей. Это создает большие трудности для продвижения на север
Командование армии также не проявляет желания к немедленному разрыву с
СССР. Приводятся доводы, что японская армия, занятая и ослабленная войной
в Китае, не выдержит зимней кампании против Советской России. Учитывая
стойкое сопротивление русских даже такой сильной армии, как германская,
японский генеральный штаб сомневается, что он может достичь решающих
успехов в России до наступления зимы.
На мнение генштаба влияют также тяжелые воспоминания о номонганских
событиях 1939 года, которые до сих пор живут в памяти Квантунской армии.
Преувеличенный взгляд на мощь русской армии подкрепляют еще и тем,
что Советский Союз, даже в условиях разгрома Украинского фронта, оказался
способным бросить свои войска на Кавказский фронт для наступления против
Ирана "В августе 1941 года, чтобы пресечь опасную деятельность
гитлеровской агентуры, угрожавшую интересам СССР и Ирана, на иранскую
территорию были введены советские, а также английские войска.".
Из достоверных источников я узнал, что императорская ставка в
последнее время пришла к решению отложить на время действия против
Советского Союза при условии, если не изменится военная ситуация и Россия
не потерпит поражения на западе".
Посол придавал этой телеграмме столь важное значение, что попросил
военного атташе Крейчмера также подписать ее. Рихарду тоже нельзя было
медлить с такой информацией.
Уже вечерело, когда Зорге приехал к себе на улицу Нагасаки и принялся
за работу. Прежде всего он включил на своем столе лампу под абажуром с
оранжевыми драконами, придвинул ее к окну - знак того, что нужна срочная
связь. Это на тот случай, если Клаузен появится где-то рядом в своей
машине.
Возвращаясь к себе, Макс обычно проезжал мимо домика Рихарда.
Зорге достал с полки изрядно потрепанный статистический справочник по
Германии - "Ярбух. 1935", взглянул на календарь, сегодня 14 сентября 1941
года, перелистал, нашел нужную страницу. Старый, справочник продолжал
служить Зорге верой и правдой. Это был ключ к шифрованным передачам,
совершенно оригинальный и поэтому нераскрываемый, каждый раз новый и
безотказный. Такие же справочники были у радиста Клаузена, у Бранко
Вукелича и, конечно, у дешифровалыциков в Хабаровске и Владивостоке. Нужно
было только указать страницу, применительно к числу календаря. Дальнейшая
зашифровка не составляла значительного труда, тем более что последние
месяцы Рихард не посылал в эфир длинных телеграмм. Вот и сейчас из общей
массы важнейших информационных сведений он должен был отобрать всего
несколько строк. На листке бумаги появились пятизначные группы цифр. Зорге
зашифровывал важнейшую свою информацию:
"Японское правительство решило не выступать против СССР. Однако
вооруженные силы будут оставлены в Маньчжурии. Военные действия могут
начаться весной будущего года, если произойдет поражение СССР. Рамзай".
Зорге не дождался звонка и сам поехал к Максу Клаузену.
Предварительно Рихард позвонил ему из автомата. Макс был на месте, у него
все в порядке. Радиограмма Рамзая ушла в эфир раньше, чем посольские
шифровальщики успели зашифровать пространную телеграмму генерала Отта и
передать ее в Берлин, министру иностранных дел фон Риббентропу.
Все последнее время Рамзай был внешне спокоен, но подсознательным
чутьем опытного подпольщика он все явственнее ощущал нарастающую опасность.
Полковник Осака в бесплодных попытках обнаружить подпольщиков уже
готов был признать себя побежденным, но неожиданный случай помог ему
восстановить душевное равновесие. В результате кропотливого многомесячного
процеживания списков потенциально подозреваемых лиц в этих списках
осталось несколько человек, среди них Рихард Зорге, помощник германского
посла в Токио и очень известный журналист, и Ходзуми Одзаки, советник
премьер-министра, занимающий к тому же высокий пост в правлении
Южно-Маньчжурской железной дороги. Был в списке Бранко Вукелич,
руководитель французского телеграфного агентства Гавас в Токио, еще
несколько известных и уважаемых лиц.
Полковник доложил о своих раздумьях шефу все японской военной
контрразведки генералу Накамура, который согласился с Осака и уже
распорядился было прекратить эту затею с процеживанием списков. Но тут
один из сотрудников токкоко - тайной японской полиции - доложил
полковнику, что у него на подозрении находится некий художник Мияги.
Чиновник говорил об этом так, между прочим: служба есть служба. Но
полковник Осака вдруг насторожился: не тот ли это Мияги, что фигурировал в
списках? Полковник наизусть помнил фамилии, оставшиеся после фильтрования,
но все же открыл папку и проверил еще раз. Так и есть, тот самый Истоку
Мияги, который связан с офицерами генерального штаба. Осака распорядился
усилить негласное наблюдение за художником, а заодно снова
поинтересоваться людьми, оставшимися в списках подозрительных лиц.
Это было как раз то самое время, когда японская контрразведка
активизировала свою работу по наблюдению за иностранцами, живущими в
Японии. Приближались большие события, империя готовилась к войне, и
военщина стремилась обеспечить свой тыл от возможных ударов. Начались
профилактические аресты иностранцев. Среди иностранцев, подвергшихся
усиленной слежке, оказались Вукелич и Зорге.
Наблюдение за доктором Зорге Осака поручил тому самому агенту Хирано,
который несколько лет назад начинал свою карьеру в полиции с того, что
неотступно бродил по улицам за немецким журналистом, только что прибывшим
в Токио. За минувшие годы Хирано "выбился в люди", стал опытным
шпиком-осведомителем, и судьба его снова свела с тем самым Рихардом Зорге,
который давал ему какую-то мелочь, чтобы Хирано мог выпить чашечку
горячего сакэ и не мокнуть под осенним дождем.
Сначала осведомитель токкоко установил, где бывает Зорге: с утра,
очень рано, он уезжает в посольство и проводит там весь день. Вечером едет
в "Империал", оттуда в ресторанчик "Рейнгольд" на Гинзе, а иногда
заглядывает ненадолго в "Фледермаус". Дольше всего Зорге задерживается в
"Империале". Сидит всегда на одном и том же месте - у стены в глубоком