Чтение 37–й страницы книги ~Зло под солнцем~

Маршалл... Я принесла ей в номер чаю и не смогла ее разбудить. Похоже, что
она... Мне это кажется странным...

Кристина растерялась. Стоящий рядом с ней Пуаро взял ее под руку.

- Пойдемте посмотрим, что случилось.

И они быстро поднялись в номер Линды.

С первого взгляда им стало ясно, что горничная беспокоилась не зря.
Линда была смертельно бледной и еле дышала. Пуаро пощупал ей пульс. На
ночном столике он заметил конверт. Письмо было адресовано ему.

Кеннет Маршалл стремительно вошел в номер.

- Что случилось? Линда больна?

Кристина Редферн подавила рыдание.

- Бегите за врачом! - сказал Пуаро Маршаллу. - Не теряйте ни одной
секунды! Я боюсь, что уже слишком поздно!

Маршалл вышел.

Пуаро взял письмо и открыл конверт. На листе бумаги были написаны
неловкой рукой школьницы всего несколько строк:

"Я думаю, что это единственный выход из положения. Попросите папу
простить меня. Арлену убила я. Я думала, что после этого мне будет хорошо,
но я ошиблась. Я обо всем сожалею."

Маршалл, Редферны, Розамунда Дарнли и Эркюль Пуаро молча сидели и
ждали.

Наконец, в дверях появился доктор Несдон.

- Я сделал все, что мог, - сказал он. - Она может выжить, но
признаюсь, что надежда на это у меня мало.

- Откуда у нее эти таблетки? - спросил Маршалл с неподвижным лицом.
Его жесткие голубые глаза смотрели прямо на врача.

Несдон приоткрыл дверь и знаком позвал кого-то из коридора. Вошла
заплаканная горничная.

- Расскажите нам все, что вы знаете, - приказал Несдон.

Девушка всхлипнула.

- Мне никогда такое не пришло бы в голову... Я о таком и не
промышляла... Молодая мисс показалась мне странной, но...

Нетерпеливый жест врача заставил ее начать свой рассказ заново.

- Ну так вот. Я увидела молодую мисс в номере миссис Редферн. Она
стояла у умывальника и держала в руках маленькую коробочку. Завидев меня,
она очень удивилась. Я тоже, потому что мне показалось странным, что она
зашла к вам в комнату, мадам, когда вас там не было... Но я решила, что
она вернулась за чем-то, что она вам одолжила... Она сказала: "Я пришла за
этим!" и вышла...

Кристина еле слышно прошептала:

- Мое снотворное...

Врач резко повернулся к ней.

- Откуда она знала, что оно у вас есть?

- Я ей однажды дала одну таблетку. Это было на другой день после
убийства. Она пожаловалась мне, что у нее бессонница... Я помню меня
спросила, хватит ли одной таблетки. Я ответила: "Да, вполне. Это очень
сильное средство", - и посоветовала ей никогда не брать больше двух!

- А она выпила шесть! - воскликнул Несдон.

Кристина утерла слезу.

- Это моя вина! Мне следовало запереть таблетки на ключ!

- Это было бы более разумно, - бросил Несдон, пожимая плечами.

Не сдержав слез, Кристина в отчаянии расплакалась.

- По моей вине она умирает...

- Нет, - жестко произнес капитан Маршалл, - вам не в чем себя винить.
Линда знала, что она делает. Она сознательно выпила шесть таблеток. И
может быть... может быть, так даже лучше!

Его взгляд устремился на листок бумаги, который он держал в руках,
тот самый листок, что Пуаро без слов протянул ему чуть раньше.

Розамунда Дарнли отчаянно запротестовала:

- Я в это не верю! Я никогда не поверю в то, что Линда убила
Арлену!.. Это невозможно!.. Это доказывают свидетельские показания!

- Да, она не может быть виновной! - присоединилась к ней Кристина. -
Она была в глубокой депрессии, и ее воображение...

В дверь вошел полковник Уэстон.

- Что происходит? - спросил он с порога.

Несдон взял письмо Линды из рук Маршалла и протянул его начальнику
полиции.

Тот прочел его и вскричал с выражением недоверия на лице:

- Что это значит? Здесь нет и слова правды! Это совершенно
невозможно!

И, уверенным голосом, он еще раз повторил:

- Это невозможно! Вы согласны со мной, Пуаро?

- Я боюсь, - сказал Пуаро, - что это все же возможно.

Он говорил медленно, и в его голосе звучала грусть.

- Но, мсье Пуаро, - вмешалась Кристина Редферн, я же все это время
была с ней. Я была с ней до без четверти двенадцать. Я заявила об этом
полиции.

- Да, мадам, - ответил Пуаро. - Ваше показание, мадам, как раз и
являлось ее алиби. Но на чем оно было основано? На том времени, которое
показывали часы самой Линды Маршалл. Расставаясь с ней, вы думали, что
было без четверти двенадцать только потому, что она сама вам это сказала.
Вы даже удивились, что время прошло так быстро.

Она изумленно смотрела на него.

- А теперь, пожалуйста, постарайтесь вспомнить, мадам, - продолжал
он. - Вы вернулись в отель быстрым или медленным шагом?

- Пожалуй, медленным.

- Заметили ли вы что-нибудь на дороге?

- Боюсь, что нет. Я была погружена в свои мысли.

- Извините меня за то, что я задаю вам этот вопрос, не можете ли вы
нам сказать, о чем вы думали?

Кристина посмотрела.

- Я полагаю, - смущенно ответила она, - что вам необходимо знать
это... Я думала, не уехать ли мне отсюда. Уехать, ничего не сказав моему
мужу. Я чувствовала себя такой несчастной!

- Кристина! - воскликнул Патрик.

- Верно, - продолжал Пуаро своим спокойным голосом. - Вы были
поглощены вашими мыслями и не обращали внимание на то, что происходило
вокруг вас. Вы шли очень медленным шагом и, вероятно, даже часто
останавливались в задумчивости.

Кристина кивнула головой.

- Вы угадали, мсье Пуаро. Именно так все и было. Придя в отель, я
словно пробудилась ото сна! Боясь опоздать, я бросилась в холл и, лишь
увидев настенные часы, поняла, что времени у меня было достаточно!

- Так оно и было, - подтвердил Пуаро.

Он повернулся к Маршаллу.

- А теперь надо вам рассказать о предметах, которые я обнаружил после
убийства в номере вашей дочери. Я подобрал в камине большой кусок
оплавленного воска, наполовину сгоревшие волосы, кусочки картона и бумаги
и обыкновенную булавку. Бумага и картон, может быть, и не имели большого
значения, но об остальном этого сказать было нельзя, особенно если я
добавлю, что среди книг вашей дочери я обнаружил взятую в деревенской
библиотеке книжку о колдовстве и черной магии. Она легко раскрылась на
начале главы, описывающей, как можно кого-нибудь околдовать. Надо вылепить
из воска маленькую фигурку, представляющую собой вашего врага, а потом ее
нужно медленно растопить или вонзить туда, где у нее условно находится
сердце, булавку. Таким образом человек, по чьему образу вылеплена фигурка,
умирает. Позднее я узнал от миссис Редферн, что в то утро Линда Маршалл
рано вышла из отеля, что она купила свечи и что она смутилась, когда из-за
непредвиденных обстоятельств истинная цель ее отсутствия стала известна.
Зная все это, я пришел к неоспоримому выводу: из свечного воска Линда
вылепила маленькую фигурку, приделала ей волосы, взяв для этого несколько
волос со щетки своей мачехи, чтобы усугубить влияние оккультных сил,
пронзила ей сердце булавкой и растопила ее на листках бумаги и картона.
Суеверие, детская глупость... Но и желание убить.

Можно ли предположить, что было только желание? Могла ли Линда на
самом деле убить свою мачеху?

На первый взгляд, у нее было прочное алиби. Но, как я вам только что
объяснил, она сама сказала, который был час. Она могла с успехом заявить
миссис Редферн, что было без четверти двенадцать, тогда как на самом деле
было только пол-двенадцатого.

Когда миссис Редферн ушла, Линда могла в свою очередь уйти с Чайкиной
скалы по тропинке, пересечь узкую полоску земли, которая отделяет ее от
бухты Гномов, спуститься по лестнице, подойти к мачехе, задушить ее и
вернуться назад тем же путем до появления мисс Брустер и мистера Редферна.
После этого ей оставалось только опять пойти на Чайкину скалу, искупаться
и спокойно вернуться в отель.

Все это возможно, но только при двух условиях: ей было необходимо
точно знать, что Арлена Маршалл находится в бухте Гномов, и обладает
достаточной физической силой, чтобы задушить ее.

Первое условие легко выполнимо. Линда могла, использовав чье-то имя,
сама написать Арлене записку с просьбой придти в бухту Гномов. Второе тоже
соблюдается. У Линды большие и сильные руки, ее возраст отличается
психической неуравновешенностью, что всегда сопровождается аномальным
развитием физической силы. И наконец, ее мать была обвинена в убийстве, и
против нее было возбуждено судебное преследование.

Кеннет Маршалл поднял голову.

- Надо сказать и то, что ее оправдали! - гневно произнес он.

- Да, ее оправдали, - подтвердил Пуаро.