Чтение 37–й страницы книги ~Близнецы-соперники~

Колумбийского университета.

- Приятно слышать!

- Да он же гений! Как он скрутил этого "Теско" по антимонопольному
закону, а ведь даже в федеральном суде считали, что дело гиблое. Все же
знали, что 3W отделение "Сентоур", но только Адриану удалось их припечатать!

- Смотри только не обсуждай это с мистером Кемпсоном.

- Не беспокойтесь. Я столкнулся с ним как-то в клубе, и он посоветовал
мне постричься. Черт, в точности как мой отец.

- Но, я смотрю, ты пропустил их просьбы мимо ушей. Майкл улыбнулся:

- Мой старик прямо-таки бесится. Но он ничего не может поделать - я лучше
всех сдал сессию. Мы заключили сделку.

- Молодец. Пусть он берет с тебя пример. Рейли-младший засмеялся,
нагнулся и поцеловал ее в щеку.

- Ну, вы вне конкуренции! - сказал он, улыбнулся и убежал к подозвавшей
его девушке.

Молодежь меня любит, подумала Джейн. Это было приятно: сегодня ведь
молодые, кажется, никого ни в грош не ставят. А ее любят, невзирая на то,
что она не делает скидок на юность. И на старость. В ее волосах уже
появились седые прядки - Боже, если бы только прядки, лицо покрылось
морщинами - так оно и должно быть, - и уж она, в отличие от многих знакомых,
не будет делать никаких подтяжек. Никаких "омоложении". Она благодарила
судьбу, что ей удалось сохранить хорошую фигуру. Все не так уж плохо для
шестидесяти... и-сколько-там-летней!

- Простите, миссис Фонтин! - Служанка, на минутку вырвавшаяся из суеты
кухни.

- Да, Грейс. Что-нибудь случилось?

- Нет, мэм. Там пришел какой-то джентльмен. Он спрашивает вас или мистера
Фонтина.

- Попросите его пройти сюда.

- Он отказался. Это иностранец. Священник. Я подумала, что когда в доме
так много гостей, мистер Фонтин...

- Ты правильно подумала, - прервала ее Джейн, поняв сразу, что имеет в
виду служанка. Виктору будет неприятно на виду у всех ковылять в дом. - Я
выйду к нему.

В прихожей стоял священник.

Его черный костюм был потрепан, а сам он мешковат, худ и устал. И
испуган.

Джейн заговорила с ним холодно. Она не могла себя пересилить.

- Я миссис Фонтин.

- Да, вы - синьора, - смущенно ответил священник. В руке он держал
большой запечатанный конверт. - Я видел ваши фотографии. Я не хотел вас
беспокоить. Передо домом так много автомобилей.

- Что вам угодно?

- Я прибыл из Рима, синьора. Я привез хозяину письмо. Пожалуйста,
передайте ему. И священник протянул конверт.

Эндрю смотрел на брата: тот стоял у бара со своими волосатыми студентами
в неизменных джинсах и замшевых куртках. На шее цепочки. Адриану этого не
понять. Его обожатели, что смотрят ему в рот - никчемные пустышки. Его,
солдата, раздражали не просто их нечесаные космы и дрянная одежонка - это
только внешние проявления. А претензия, сопровождавшая это жалко выражение
нонконформизма. В основном все они просто омерзительные: задиристые, пустые
людишки с непричесанными мозгами.

Они с таким апломбом разглагольствуют о "движениях" и "контрдвижениях",
словно сами в них участвуют словно сами имеют какое-то влияние на политику.
"Наш мир", "третий мир"... Вот это самое смешное, потому что ни один из них
понятия не имеет, как должен вести себя настоящий революционер. У них для
этого нет ни мужества, ни выдержки, ни смекалки.

Неудачники, которые только и могут, что устраивав мелкие пакости в людных
местах, когда на них не обращают внимания. Чокнутые, а он, Бог свидетель,
терпеть не может чокнутых. Но Адриан этого не понимает. Его братец ищет
смысл там, где его нет и никогда не было. Адриан просто дурак - он-то это
понял еще семь лет назад. Но обиднее всего то, что он мог избежать участи
неудачника.

Адриан взглянул на него. Эндрю отвернулся. Его брат зануда, и наблюдать,
как он проповедует свои дурацкие взгляды этой кучке остолопов, было
противно.

Майор не всегда так думал. Десять лет назад он, выпускник Вест-Пойнта, не
был обуян столь неукротимой ненавистью к брату. Он в ту пору даже и не думал
об Адриане и его сборище чокнутых, и ненависти в нем не было. При том, как
команда президента Джонсона действовала в Юго-Восточной Азии, с тем, что
говорили эти раскольники, даже можно было согласиться. "Убирайтесь!"

Другими словами: "Сотрите Вьетнам с лица земли. Или убирайтесь из
Вьетнама!"

Он неоднократно объяснял свою позицию. Чокнутым. Адриану. Но никто из них
не хотел разговаривать с солдатом. "Солдатик" - вот как они его называли. И
"боеголовка". Или "военщина". Или "чертов боевик".

Но дело было не в этих прозвищах. Прошедшие через Вест-Пойнт и Сайгон
могли пропустить их мимо ушей. Дело было в их безмозглости. Они не просто
затыкали людям рот - они их намеренно дразнили, злили и в конце концов
просто сбивали с толку. Вот в чем заключалась их безмозглость. Даже тех, кто
им симпатизировал, они заставляли переходить в оппозицию.

Семь лет назад в Сан-Франциско Эндрю попытался открыть Адриану на это
глаза, попытался доказать ему, что то, чем он занимается, глупо и не
правильно - и весьма опасно для его брата, кадрового военного.

За два с половиной года до того он вернулся из дельты Меконга с
прекрасными характеристиками. Его взвод имел на своем счету самое большое
количество убитых. Он сам был дважды награжден и проходил с нашивками
старшего лейтенанта всего месяц: ему присвоили звание капитана. В
вооруженных силах он был редким экземпляром: молодой талантливый стратег,
выходец из богатейшей и влиятельнейшей семьи. Он стремительно взбирался по
служебной лестнице к верхней ступеньке, которой заслуживал по праву. Его
вернули на родину для нового назначения, что на языке Пентагона означало:
"Это наш человек. Надо за ним приглядеть. Богатый материал для будущей
вакансии в Комитете начальников штабов. Еще два-три боевых задания -
где-нибудь в неопасных районах на непродолжительный срок - и военный
колледж".

Пентагон никогда не отказывался увенчать лаврами такого, как он, особенно
если это были заслуженные лавры. Армии требовались молодые офицеры из
богатых кланов, чтобы укрепить ими военную элиту.

Однако, как бы его ни ценили в Пентагоне, когда он прилетел из Вьетнама в
Калифорнию семь лет назад, в аэропорту его встретили ребята из военной
разведки. Они привезли его к себе в контору и дали почитать газету
двухмесячной давности.

На второй странице он увидел репортаж о мятежах в Сан-Франциско. К
репортажу были подверстаны фотографии участников мятежа. На одной была
изображена группа штатских с лозунгами в поддержку восставших призывников.
Одно из лиц было обведено красным карандашом.

Это был Адриан. Невероятно, но и в самом деле он. Ему там нечего было
делать, он заканчивал юридический колледж. В Бостоне. Но он был не в
Бостоне, а в Сан-Франциско и укрывал трех дезертиров. Вот что тогда сказали
ребята из армейской разведки. Его брат-близнец работал на врага! Черт
побери, все волосатики и дезертиры работают на врага. И вот чем,
оказывается, занимается его брат! Да, Пентагон не будет от этого в восторге.
Господи! Его родной брат! Его близнец!

Агенты военной разведки доставили его в Сан-Франциско, и он, сняв военную
форму, отправился на поиска брата в Хейт-Эшбери - район, облюбованный
калифорнийскими хиппи. Скоро он нашел Адриана.

- Они же не мужчины, а просто подростки, которым забили голову всякой
чушью, - говорил ему Адриан a тихом баре. - Им даже не объяснили, какие у
них есть права на альтернативную службу. Их просто загрузили в вагоны и
повезли.

- Они принесли присягу. Как и все. Нельзя сделать для них исключение, -
возражал Эндрю.

- Ох, да перестань. Двое из этих троих понятия не имеют, что вообще эта
присяга означает, а третий передумал. Но их никто и слушать не хочет.
Военная прокуратура мечтает устроить показательный процесс, а защита не
хочет поднимать лишнего шума.

- Иногда показательные процессы необходимы, - настаивал солдат.

- Но закон говорит, что они имеют право на компетентного адвоката, а не
на солдафонов-забулдыг, которые хотят казаться чистенькими.

- Хватит, Адриан! - прервал он тогда брата. - Сейчас идет настоящая
война! И стреляют настоящими патронами. Из-за этих подонков там гибнут люди.

- Если они не отправятся туда, погибнет меньше людей.

- Не меньше! Потому что в таком случае те, кто сейчас там, начнут
задавать себе вопрос: почему они там?

- Может быть, так и надо?

- Послушай, ты говоришь о гражданских правах, не правда ли? - спросил
солдат юриста.

- Ну, допустим.

- Так вот, неужели у бедняги, стоящего в дозоре на рисовой плантации,
меньше прав, чем у этих? Может быть, и он не понимал, во что вляпался, - он
просто отправился туда, потому что его позвали. Может быть, он тоже
передумал - там! Но у него нет времени над этим поразмыслить. Он пытается
выжить. И вот его начинают обуревать всякие там сомнения, он начинает
распускать сопли, и его убивают...

- Мы не можем обратиться к каждому. Это один из недостатков
законодательства, дефект системы. Но мы делаем все, что в наших силах.

Тогда, семь лет назад, Адриан ничего ему не сообщил. Он не сказал, где
прячет дезертиров. Поэтому солдат попрощался с братом-юристом и покинул бар.
Он дождался Адриана в темном переулке за баром. Он шел за ним следом по