Чтение 37–й страницы книги ~Черное сердце~

Он прислушался: ее мягкие ортопедические ботинки прошелестели прочь.
Выждал пять минут, выглянул в коридор - коридор был пуст.

Доктор Миранда была не только одним из четырех медэкспертов - в ее
кабинете также хранились и все дела. Туэйт проглядел отсек на букву ?X?, но
дела Джона Холмгрена там не было. Он огляделся - в дальнем конце кабинета, у
окна, стоял еще один закрытый на ключ шкаф.

Туэйту потребовалось две минуты на то, чтобы открыть замок; он сможет
пробыть здесь еще не более трех минут - доктору Миранда явно не понравится,
что он так долго проторчал в ее офисе.

Папка с делом Холмгрена была именно в этом шкафу. Туэйт быстренько
пробежал предварительное заключение аутопсии - ничего необычного. Отчет
подписан Барлоу. Еще бумаги: заключения двух сопровождавших Барлоу
экспертов, двух полицейских, первыми прибывших по вызову, даже копия его
собственного, Туэйта, донесения о предварительном допросе Мойры Монсеррат.
Все в полном порядке. Все подшито. И никаких фотографий.

Он тихо выругался, открыл следующий ящик. Здесь, оказывается, в
алфавитном порядке были сложены все фотографии, и под литерой ?X? он нашел
нужные - всего числом пять. У него оставалось минуты полторы, не больше. И
он не мог просто стащить их: доктор Миранда непременно бы догадалась, кто
это сделал.

Он пристально разглядывал снимки - они были сделаны фотографом
медицинской экспертизы специально для ее нужд: полицейский фотограф снимал
бы иначе.

Туэйт глянул на часы, с неохотой положил фотографии на место, закрыл
ящики, запер дверцы. Носовым платком стер отпечатки пальцев, положил на стол
доктора Миранда досье по Китайскому кварталу и вышел.

Да, иного выхода не было.

Он остановился у стола охранника, чтобы расписаться. Уайт при его
появлении отложил номер ?Эбони?.

- Все закончили, сержант? - осведомился он с грустной миной на лице. -
Ох, как бы и мне хотелось отсюда выбраться!

Туэйт кивнул:

- Прекрасно вас понимаю, - наклонился и вполголоса произнес:

- я могу вам это устроить, - Туэйт сообразил, что можно сделать.

Уайт улыбнулся, его белые зубы сверкнули.

- Кого мне надо для этого спрятать в морге?

Они оба засмеялись, и Туэйт понял, что согласие достигнуто.

- Вы можете достать мне парочку фотографий из досье?

- Проще простого, мамочка.

- Из закрытого шкафа. Уайт поднял брови:

- В таком случае вы должны привести веские причины, чтобы совесть меня до
конца жизни не грызла.

- Самые веские. Я расследую одно дельце, но по собственной инициативе.

- Законное расследование?

- Если добьюсь результатов - на все сто процентов.

- А если нет? Мне ж тогда головы не сносить.

Туэйт засмеялся:

- Не волнуйтесь. Я вас прикрою. Вы приносите мне товар, а я беру на себя
заботу о вас: мне в подразделении нужен надежный человек. Ну, что скажете?

Уайт улыбнулся, затряс Туэйту руку:

- Я все сделаю, только вытащите меня отсюда!

- Отлично, - Туэйт взял листочек бумаги и что-то на нем накарябал. -
Когда у вас дневная смена? Уайт ответил.

- Хорошо. Принесете материал ко мне домой, - Туэйт протянул ему листочек.
- Скажем, послезавтра ночью. Подойдет?

- Матушка, я весь к вашим услугам!

***

Пятнадцать минут спустя доктор Миранда поднялась в свой кабинет. Она
соврала Туэйту - она ходила в подвал, в морг, вовсе не затем, чтобы сделать
вскрытие, а чтобы выпить чашку свежего кофе и съесть булочку. Ей нравилось
наслаждаться жизнью именно там, в царстве мертвых. И наслаждаться в
одиночестве.

Но в эту ночь она пила кофе не одна. Человек, который уже приходил к ней
утром, ждал, прислонившись к центральному холодильнику. Близкое соседство
трупов, казалось, совершенно его не волновало.

- Кто к вам приходил?

Доктор Миранда очень не любила расспросов - это был ее мир, ее святилище,
и хотя этот человек показал ей документ, удостоверяющий его работу на
правительство, отвечать ей не хотелось. Поэтому она для начала сделала
глоток кофе - посетителю она и не подумала предложить чашечку, - и только
потом сообщила:

- Полицейский.

Ким - ибо это был он - кивнул:

- Туэйт.

Доктор Миранда удивленно глянула на посетителя, а тот повернулся к
хранилищу и выкатил из люка каталку. На ней лежал воскового цвета труп, а
Т-образный разрез на груди свидетельствовал, что этого бедолагу уже
вскрывали.

- От чего он умер?

Доктор Миранда осуждающе нахмурилась: ей не нравилось холодное
любопытство по отношению к ее обязанностям. Тела лежавших здесь были ее
работой, и интересной работой, она разгадывала тайны их смерти и либо
приносила, либо не приносила успокоение в души скорбящих родственников.

- Я не помню, мне надо взглянуть в досье. А зачем вам знать? Вы были
знакомы с этим человеком?

- Нет, - ответил Ким. - Простое любопытство.

- Вам интересна смерть? Он глянул на нее:

- Я знаю множество способов лишать людей жизни, но всегда готов учиться.

- Вы шутите.

Он толкнул каталку назад, люк захлопнулся.

- Мне пора идти. Доктор Миранда, Федеральное правительство выражает вам
свою признательность. Кстати, через два-три дня фотографии Джона Холмгрена
из досье исчезнут.

- Вы в этом так уверены?

Ким пропустил мимо ушей ее вопрос.

- И я лишь хочу заверить вас, чтобы вы не волновались, ибо они будут
использованы в благородных целях.

Она пожала плечами:

- Мне все равно. Они просто валялись без толку. Но я не понимаю, почему
вы вчера сами брали их на час.

Ким решил, что ему следует постараться быть обязательным: эта холодная
война местного значения уже действовала ему на нервы.

- Доктор Миранда, вам и так уже известно слишком многое, - улыбаясь,
солгал он. - И дальнейшая информация может стать угрозой для вашей жизни.

Она положила булочку.

- Правда?

Ким кивнул.

- Истинная правда. Но, как я уже сказал, я очень благодарен вам за
помощь, - и, уже повернувшись уходить, добавил:

- Но все может коренными образом измениться, если вы об этом хоть
кому-нибудь скажете.

Доктор Миранда поняла.

- Я уже забыла.

Улыбка Кима была чарующей:

- Замечательно. Именно это я и хотел от вас услышать.

Апрель - май 1967 года, Баттамбанг, Камбоджа

Под прикрытием густых джунглей Сока пробирался на север. Небо из
грязно-серого превратилось в почти черное, по нему неслись грозовые облака.
Время от времени земля дрожала - довольно низко проносились самолеты,
однажды он услышал глухой удар и принял его за первые раскаты грома. Но
деревья, окружавшие его, вздрогнули совсем не так, как при громе, и он
понял, что удар был нанесен не небом, а человеком.

Он все чаще встречал группы монтаньяров, пребывавших в постоянном
напряжении и страхе перед регулярными частями Лон Нола. Они кормили его,
оставляли ночевать, но от них исходил резкий запах страха, и он не мог его
долго выдерживать и шагал дальше.

Теперь он чувствовал себя солдатом и даже находил успокоение в долгих
часах переходов, в дисциплине, закалявшей его и готовившей к будущей жизни.

Он не хотел этой войны, более того, молил Будду Амиду предотвратить ее.
Но война втягивала его все глубже и глубже, он стал ее частью и знал, что
должен быть готов ко всему. Смерть и разрушение - вот что теперь окружало
его.

Начался сезон дождей, и Соке часто приходилось идти в обход, потому что
равнинные места превратились в трясину.

Подобно буддистскому монаху, он питался тем, что давали ему крестьяне из
разбросанных в джунглях деревень. В одном маленьком форпосте, в двух днях
ходьбы от Пномпеня, он впервые услыхал об ?Ангка? как об организации,
которая стояла за спиной маки. Никто толком не знал, что это такое, но все
относились к ?Ангка? со страхом и почтением.

И с тех пор он всякий раз, когда хотел получить в деревне еду, небрежно
бросал это слово, и получал все, что хотел. В деревнях всегда был рис, а
благодаря обилию озер - свежая рыба. Древние кхмерские боги одарили его
страну неистощимыми запасами пищи.

Он оставил в городе свои очки и свое настоящее имя - двусложные имена
были признаком принадлежности к высшим кругам, а по тому, что он слышал о
маки от Сама и Рене, он догадывался, что они настороженно относились к