Жюльен, который обожает вас в тайне своей души и решается вам об этом
говорить только цветами".
и раскосые глаза. Потом, все так же через писульку, потому что наш любитель
езды задним ходом не решается на большее, он назначает первое свиданье:
"Завтра, в субботу, я буду ждать вас с трех часов и до конца моей жизни в
кафе "Моя Бургундия" на бульваре Оссман. Там подают лучшее божоле в Париже и
такие бутерброды с колбасой, что сам "Железная Маска" провел бы себе в
тюрьму трубопровод, чтобы попробовать это".
Ставлю содержимое галантерейной лавки против содержимого трусов, что на
следующий день эта капризная секретарша будет на месте и при полном параде.
Только не будьте идиотом и не торчите там с двух часов! Только не это!
Хитрость заключается в том, чтобы прийти с опозданием на полчаса. Это для
того, чтобы молодая девственница немного поволновалась.
что-нибудь насчет аварии в метро или пробке на улице. Затем нежно берете ее
за ручку и шепчете, напустив туману в свои глаза:
только от вас зависит, от чего я умру: от экстаза или от горя!"
будет воще. От такого допинга девчонка начинает ворковать, как голубка, а
вам остается только слушать. Всю работу она сделает сама, как, если привести
другой пример, это делает ваша супружница, когда вы приходите домой в три
часа утра на рогах. Резюме: оружие скромника -- в его романтичности. Только
так он сможет устоять на своих двоих, исполняя эту очаровательную роль под
Жерар Филиппа.
ведете девчушку в кино, чтобы пообжиматься, не надевайте штаны с молнией:
во-первых, она трещит в тишине, а, во-вторых, вы можете защемить себя, когда
обстоятельства заставят вас в темпе застегнуть ширинку. Нет ничего лучше
добрых пуговиц наших дедов. На кадреже, -- продолжает Неутомимый, -- когда
вы хотите перепихнуться с девчонкой, -- не забирайтесь в кусты. Бывает,
сидите вы с вашей дамой в укрытии, на горизонте вроде все спокойно, и вы,
вместо того, чтобы дать поостыть ее берданке, решаете стрельнуть еще один
разок. В таких случаях никогда не ложитесь на подлесок. Это очень интригует
охотничьих кобелей. Заинтригованные, они примутся облаивать ваш зад. На лай
по-шустрому прискочит какой-нибудь очкарик-охотник и влепит вам в мягкое
место заряд дроби, до того, как вы успеете ему объяснить, чем вы тут
занимаетесь. Молодой кадрило, которым овладевает мимолетное желание, должен
пользовать свою Диану, прислонив ее к дереву. Ни в коем случае в
горизонтальном положении! Пусть лучше вас примут за продольных пильщиков,
чем за кроликов.
обезвоженной глаголом.
никогда не ходил в лицей. Правда, один раз я ходил на медфак, но это было в
связи со вскрытием трупа. При всем при том, у меня есть племянник, который
наконец-то перешел в шестой класс. Увы, у мальца Роже были нелады с латынью.
Когда он мальчиком пел в церковном хоре, то потрясающе выводил "амен", но в
лицее, в этой неразборчивой тарабарщине, напичканной склонениями,
наклонениями и преклонениями, он совсем потерял голову. Полный завал!
Недовольные предки ругали его на чем свет стоит, но все же собрали последние
гроши и наняли ему репетитора. Надо было видеть, как этот несчастный
козленок блеял наизусть какуюто несуразицу. "Роза, Роза", -- бормотал он со
слезами на глазах! Сначала я думал, что это прозвище его подружки и что он
блеял ее имя, чтобы облегчить душевные муки.
программу. И мой племяш как заведенный бубнил: Роза веет, Роза веет. Роза
веет (или Розу веют, я так и не усек, кто кого веет -- то ли Роза, то ли
Розу). Да, он еще говорил, я припоминаю: Розавею! От этого он сам стал
совсем розовый!
дополз до шестого класса -- а в каждом классе он сидел по два года -- и ему
попался сволочной воспитатель, который сразу его почему-то невзлюбил и
изводил его до кровоточащих душевных ран. Выговоры, оскорбления, задержки в
классе после уроков, дополнительные задания. Он прилип к нему, как банный
лист. От всего этого Роже стал чахнуть на глазах, бредить по ночам и
мочиться в постель!
этом лицее от моего племянника стало вонять, честное слово. Родители
переживали, но вмешиваться боялись. Однажды утром, это было на рождество, я
отвел Роже в сторонку, зажал его в угол и держал перед ним такую речь:
"Послушай, парень, ты обязан терпеть твоих преподов, но не воспитателей. В
следующий раз, когда эта скотина привяжется к тебе, врежь ей дуплетом по
харе..." А надо вам сказать, что Роже был крепышом, настоящий атлет -- весь
в дядю. Во время каникул я учил его начальным приемам бокса. Он слегка
порозовел, зарозовел и отвечает мне:
пообещал я ему.
возвращается в лицей. А эта задница с ушами тут как тут и давай над ним
измываться.
вытащите руки из карманов!"
роду Берюрье никогда не было страхолюдин. Пацан подходит вплотную к этому
скоту и говорит:
-- храбро бросает он тому в лицо.
лука-порея.
четыре часа".
самого и от присутствующих свидетелей. Он сначала его ударил крюком по
печени, прямо как Шарль Хумес. Потом он врезал ему не дуплетом по харе, а
сразу провел серию оглушающих и вырубил этого паршивого воспитателя в
нокаут.
наложили швы. Конечно, был большой тарарам, и Роро выперли из лицея. Потом
этот пострел стал боксером. Сейчас, когда я с вами говорю, он --
вице-субчемпион в среднем весе департамента Эр-э-Луар и скоро должен
встретиться с Кидом Альфонсом во время большого праздника в концертном зале
Ножан-ле-Ротру! Как говорится... Судьба!
поблуждав в своих мыслях, -- воспитатели -- это хорошая школа для подготовки
унтер-офицеров к военной службе. Какое же все-таки страшное отродье -- эти
унтера! Хотя отныне армия без колоний стала, как дом отдыха. Я знаю
призванных в армию звезд экрана, которые не могли ужиться со своим
командиром полка. И полковника перевели на другое место службы, а вместо
него назначили другого, очень обходительного и благожелательного, который
любил артистов. Вот какая душевная обстановка сейчас в армии, В мое время
армия еще не была пансионатом для придурков! Не была, черт возьми!
приземляется, загадочно улыбаясь.
у вас на языке куча вопросов. Вообразите себе, что я записался в
сенегальские стрелки. Добровольцем. Война закончилась, и мне захотелось
увидеть ее поближе. Медалей больше не оставалось. Старички, которые еще
служили в армии, все захапали себе, жадюги: и знамена, и кресты! Медаль на
то, медаль за это на фоне лаврового венка с соусом. Во Франции о той войне
уже стали забывать и упаковывали вещи к следующей, как упаковывают в январе
новогодние игрушки в коробки до следующего Нового года. Поэтому, чтобы
отхватить звание и пережить эпопею, надо было прогуляться в заморские
владения.
какую-нибудь политическую партию, стать бидоистом или гимоллистом,
плевенистом или торезистом, наплеватистом или голлистом, брать приступом
кабаки и громогласно заявлять, что ты был до такой степени левый, что
выступал против фрицев, воевал в партизанах, до боли в перепонках слушал
радио Би-Би-Си из Лондона, потому что уши глохли от непрестанной трескотни
немецких автоматов. В то время наш генерал еще не откопал в Германии
двоюродных братьев, и это плохо: в том смысле, что все можно было раньше
решить помирному, без кровопускания! Если бы Гитлер вовремя узнал, что
квадратноголовые немцы и пустоголовые французы -- родня, то он сделал бы
по-другому, чтобы завладеть нами. Он не пошел бы через Седан, а сразу махнул
через Ла-Манш. И без труда захватил бы Большой Альбион. И Черчиль стал бы
тогда Петеном, а гестапо разместилось бы на зимние квартиры в Глазго. А нам
бы дали возможность править двоюродными братьями, потому что в любом случае
нашими патронами можно было стрелять только из рогатки: у наших винтовок был
другой калибр! В общем, что сделано, то сделано! А я после всей этой
неразберихи вернусь к разговору о себе. Итак, раздираемый нетерпением, а
оказываюсь у сенегальцев. Единственный белый в казарме. И вид у меня на
самом деле был бледноватый. Что сразу же усекли друзья-приятели из страны
Банании. И в первую же ночь самые смелые захотели нарушить мою
герметичность.